• Список сочинений, даты и литература
Глазунов создал мир счастья, веселья, покоя, полета, упоения, задумчивости и многого, многого другого, всегда счастливого, всегда ясного и глубокого, всегда необыкновенно благородного, крылатого...
А. Луначарский
Соратник композиторов «Могучей кучки», друг А. Бородина, дописавший по памяти его незавершенные сочинения, — и педагог, который в годы послереволюционной разрухи поддержал юного Д. Шостаковича... В судьбе А. Глазунова зримо воплотилась преемственность русской и советской музыки.
Прочное душевное здоровье, сдержанная внутренняя сила и неизменное благородство — эти черты личности композитора привлекали к нему музыкантов-единомышленников, слушателей, многочисленных учеников. Сложившись еще в юношеские годы, они определили основной строй его творчества.
Музыкальное развитие Глазунова было стремительным. Родившись в семье известного книгоиздателя, будущий композитор с детства воспитывался в атмосфере увлеченного музицирования, поражая родных необыкновенными способностями — тончайшим музыкальным слухом и умением мгновенно запоминать в деталях однажды слышанную музыку. Позднее Глазунов вспоминал: «В доме у нас много играли, и я твердо запомнил все исполнявшиеся пьесы. Нередко ночью, проснувшись, я восстанавливал мысленно до малейших подробностей то, что слышал раньше...»
Первыми учителями мальчика были пианисты Н. Холодкова и Е. Еленковский. Решающую роль в формировании музыканта сыграли занятия с крупнейшими композиторами петербургской школы — M. Балакиревым и Н. Римским-Корсаковым. Общение с ними помогло Глазунову удивительно быстро достичь творческой зрелости и вскоре переросло в дружбу единомышленников.
Путь молодого композитора к слушателю начался с триумфа. Первая симфония шестнадцатилетнего автора (премьера в 1882 г.) вызвала восторженные отклики публики и прессы, высокую оценку коллег. В этом же году произошла встреча, во многом повлиявшая на судьбу Глазунова. На репетиции Первой симфонии юный музыкант познакомился с искренним ценителем музыки, крупным лесопромышленником и меценатом М. Беляевым, много сделавшим для поддержки русских композиторов.
Начиная с этого момента пути Глазунова и Беляева перекрещивались постоянно. Вскоре молодой музыкант стал завсегдатаем беляевских пятниц. Эти еженедельные музыкальные вечера привлекали в 80-90-х гг. лучшие силы русской музыки. Вместе с Беляевым Глазунов совершил длительную заграничную поездку, познакомился с культурными центрами Германии, Швейцарии, Франции, записывал народные напевы в Испании и Марокко (1884). Во время этого путешествия произошло памятное событие: Глазунов посетил в Веймаре Ф. Листа. Там же, на фестивале, посвященном творчеству Листа, с успехом прозвучала Первая симфония русского автора.
Долгие годы Глазунов был связан с любимыми детищами Беляева — музыкальным издательством и Русскими симфоническими концертами. После смерти основателя фирмы (1904) Глазунов вместе с Римским-Корсаковым и А. Лядовым вошел в состав Попечительского совета для поощрения русских композиторов и музыкантов, созданного по завещанию и на средства Беляева.
На музыкально-общественном поприще Глазунов обладал большим авторитетом. Уважение коллег к его мастерству и опыту опиралось на прочный фундамент: принципиальность, основательность и кристальную честность музыканта. С особой требовательностью композитор оценивал свое творчество, нередко переживая мучительные сомнения.
Эти качества давали силы для подвижнической работы над сочинениями ушедшего из жизни друга: музыка Бородина, уже звучавшая в исполнении автора, но не записанная из-за его внезапной смерти, была спасена благодаря феноменальной памяти Глазунова. Так была завершена (совместно с Римским-Корсаковым) опера «Князь Игорь», восстановлена по памяти и оркестрована 2 часть Третьей симфонии.
В 1899 г. Глазунов становится профессором, а в декабре 1905 г. — руководителем старейшей в России Петербургской консерватории. Избранию Глазунова директором предшествовала полоса испытаний. Многочисленные студенческие сходки выдвигали требование автономии консерватории от императорского Русского музыкального общества. В этой ситуации, расколовшей педагогов на два лагеря, Глазунов четко определил свою позицию, поддержав студентов.
В марте 1905 г., когда Римский-Корсаков был обвинен в подстрекательстве студентов к возмущениям и уволен, Глазунов вместе с Лядовым вышли из состава профессоров. Через несколько дней Глазунов дирижировал оперой Римского-Корсакова «Кащей Бессмертный», поставленной силами консерваторских студентов. Спектакль, насыщенный злободневными политическими ассоциациями, закончился стихийным митингом. Глазунов вспоминал: «Я тогда рисковал быть выселенным из Петербурга, но тем не менее я согласился на это». Как отклик на революционные события 1905 г. появилась обработка песни «Эй, ухнем!» для хора и оркестра.
Лишь после предоставления консерватории автономии Глазунов вернулся к преподаванию. Вновь став директором, он с присущей ему обстоятельностью вникал во все детали учебного процесса. И хотя в письмах композитор жаловался: «Я так перегружен консерваторской работой, что я не успеваю о чем-либо думать, как только о заботах настоящего дня», — общение с учениками стало для него насущной необходимостью. Молодежь также тянулась к Глазунову, чувствуя в нем истинного мастера и учителя.
Постепенно просветительские, учебные задачи стали для Глазунова основными, потеснив композиторские замыслы. Особенно широко развернулась его педагогическая и общественно-музыкальная работа в годы революции и гражданской войны. Мастера интересовало все: и конкурсы самодеятельных артистов, и дирижерские выступления, и общение со студенчеством, и обеспечение нормального быта профессоров и учащихся в условиях разрухи. Деятельность Глазунова получила всеобщее признание: в 1921 г. он был удостоен звания народного артиста.
Связь с консерваторией не прерывалась до конца жизни мастера. Последние годы (1928-36) стареющий композитор провел за границей. Болезни преследовали его, гастрольные поездки утомляли. Но Глазунов неизменно возвращался мыслями к Родине, к соратникам, к консерваторским делам. Он писал коллегам и друзьям: «Мне вас всех недостает». Умер Глазунов в Париже. В 1972 г. его прах перевезен в Ленинград и захоронен в Александро-Невской лавре.
Путь Глазунова в музыке охватывает около полувека. В нем были подъемы и спады. Вдали от Родины Глазунов почти ничего не сочинял, за исключением двух инструментальных концертов (для саксофона и виолончели) и двух квартетов.
Основной взлет его творчества приходится на 80-90-е гг. XIX в. и начало 1900-х гг. Несмотря на периоды творческих кризисов, на растущее число музыкально-общественных и педагогических дел, в эти годы Глазунов создал множество масштабных симфонических сочинений (поэмы, увертюры, фантазии), среди которых «Стенька Разин», «Лес», «Море», «Кремль», симфоническую сюиту «Из средних веков».
Тогда же появляется большинство струнных квартетов (5 из семи) и других ансамблевых произведений. Есть в творческом наследии Глазунова и инструментальные концерты (помимо упомянутых — 2 фортепианных и особенно популярный скрипичный), романсы, хоры, кантаты. Однако главные достижения композитора связаны с симфонической музыкой.
Никто из отечественных композиторов конца XIX — начала XX в. не уделял жанру симфонии такого внимания, как Глазунов: его 8 симфоний образуют грандиозный цикл, возвышаясь среди произведений других жанров как массивный горный кряж на фоне холмов. Развивая классическую трактовку симфонии как многочастного цикла, дающего обобщенную картину мира средствами инструментальной музыки, Глазунов смог реализовать свой щедрый мелодический дар, безупречную логику в возведении сложных многоплановых музыкальных конструкций.
Образная несхожесть симфоний Глазунова между собой лишь оттеняет внутреннее их единство, коренящееся в настойчивом стремлении композитора объединить 2 ветви русского симфонизма, существовавшие параллельно: лирико-драматическую (П. Чайковский) и картинно-эпическую (композиторы «Могучей кучки»).
В результате синтеза этих традиций возникает новое явление — лиро-эпический симфонизм Глазунова, привлекающий слушателя светлой задушевностью и богатырской силой. Напевные лирические излияния, драматические нагнетания и сочные жанровые картины в симфониях взаимно уравновешиваются, сохраняя общий оптимистический колорит музыки. «Разлада в музыке Глазунова нет. Она — уравновешенное воплощение жизненных настроений и ощущений, отраженных в звуке...» (Б. Асафьев). В симфониях Глазунова поражает стройность и ясность архитектоники, неистощимая изобретательность в работе с тематизмом, щедрое разнообразие оркестровой палитры.
Развернутыми симфоническими картинами можно назвать и балеты Глазунова, в которых связность фабулы отступает на второй план перед задачами яркой музыкальной характеристики. Самый знаменитый из них — «Раймонда» (1897). Фантазия композитора, издавна увлеченного красочностью рыцарских легенд, породила многоцветие нарядных картин — празднество в средневековом замке, темпераментные испано-арабские и венгерские танцы...
Музыкальное воплощение замысла чрезвычайно монументально и красочно. Особенно привлекательны массовые сцены, в которых тонко переданы приметы национального колорита. «Раймонда» обрела долгую жизнь и в театре (начиная с первой постановки знаменитым балетмейстером М. Петипа), и на концертной эстраде (в виде сюиты). Секрет ее популярности — в благородной красоте мелодий, в точном соответствии музыкального ритма и оркестрового звучания пластике танца.
В следующих балетах Глазунов идет по пути сжатия спектакля. Так появляются «Барышня-служанка, или Испытание Дамиса» (1898) и «Времена года» (1898) — одноактные балеты, созданные также в содружестве с Петипа. Сюжет в них незначителен. Первый — это изящная пастораль в духе Ватто (французского живописца XVIII в.), второй — аллегория о вечности природы, воплощенная в четырех музыкально-хореографических картинах: «Зима», «Весна», «Лето», «Осень».
Стремление к краткости и подчеркнутая декоративность одноактных балетов Глазунова, обращение автора к эпохе XVIII в., окрашенное оттенком иронии, — все это заставляет вспомнить увлечения художников «Мира искусства».
Созвучность времени, ощущение исторической перспективы присуще Глазунову во всех жанрах. Логическая точность и рациональность конструкции, активное использование полифонии — без этих качеств невозможно представить себе облик Глазунова-симфониста. Эти же черты в разных стилистических вариантах стали важнейшими признаками музыки XX в. И хотя Глазунов оставался в русле классических традиций, многие его находки исподволь готовили художественные открытия XX в.
В. Стасов назвал Глазунова «русским Самсоном». Действительно, только богатырю под силу утвердить неразрывную связь русской классики и нарождающейся советской музыки, так как это сделал Глазунов.
Н. Заболотная
Источник: Творческие портреты композиторов, 1990 г.
Глазунов Александр Константинович (29 VII (10 VIII) 1865, Петербург — 21 III 1936, Париж) — русский композитор, дирижёр, музыкально-общественный деятель. Народный артист Республики (1922).
Изучал теорию музыки и композицию под руководством Н. А. Римского-Корсакова и после полутора лет занятий с ним, в 16-летнем возрасте, написал 1-ю симфонию, поразившую ясностью, законченностью формы и свободой изложения. В рецензии на первое исполнение симфонии (под управлением М. А. Балакирева) Ц. А. Кюи отмечал, что её юный автор «является композитором во всеоружии таланта и знания».
Исполнение 1-й симфонии в Веймаре (1884) по инициативе Ф. Листа и авторское выступление в русских концертах на Парижской всемирной выставке (1889) способствовали известности Глазунова за рубежом. В 80-х гг. Глазуновым были написаны две симфонии, ряд симфонических поэм (в т. ч. «Стенька Разин») и другие сочинения для оркестра, три струнных квартета, пьесы для разных инструментов, романсы.
Важную роль в творческом развитии Глазунова сыграли общение и дружба с Н. А. Римским-Корсаковым, А. П. Бородиным, П. И. Чайковским, С. И. Танеевым, а также с В. В. Стасовым, горячо приветствовавшим его первые шаги. Глазунов занимал одно из важнейших мест в Беляевском кружке и в руководстве Русскими симфоническими концертами и музыкальным издательством (основанными М. П. Беляевым).
Пережив на рубеже 90-х гг. творческий кризис, Глазунов достиг к середине этого десятилетия высокой художественной зрелости. 4, 5, 6-я симфонии (1893, 1895, 1896), 4-й и 5-й квартеты (1894, 1898) свидетельствовали о расцвете его композиторского дарования. В балете «Раймонда» (поставлен в 1898, Мариинский театр) Глазунов впервые соприкоснулся с областью музыкального театра. В 1899 он был приглашён профессором в Петербургскую консерваторию, с которой оставался тесно связан на протяжении 30 лет.
В 1905 примкнул к группе передовых русских музыкантов, активно поддержавших освободительное движение; в знак протеста против реакционных действий дирекции он временно ушёл из консерватории; в конце 1905, после частичного удовлетворения требований прогрессивной профессуры и студенчества, Глазунов вернулся в консерваторию, где был избран на пост директора.
Дальнейшие годы жизни Глазунова заполнены большой педагогической и организационной работой в консерватории, дирижёрскими выступлениями в России и за границей, разносторонней музыкально-общественной деятельностью.
Интенсивно развивалось и его творчество. В 1900-х гг. Глазуновым был написан ряд выдающихся произведений, в т. ч. 7-я (1902) и 8-я (1906) симфонии, симфоническая сюита «Из средних веков» (1902), концерт для скрипки с оркестром (1904), 1-й концерт для фортепиано с оркестром (1910), обработка народной песни «Эй, ухнем!» для хора и оркестра (1905).
После Великой Октябрьской социалистической революции Глазунов становится одним из активных строителей советской музыкальной культуры. Являясь ректором Петроградской консерватории, он одновременно много концертирует, участвует в проведении важных музыкально-просветительских мероприятий. В 1928 выехал за границу, где провёл последние годы жизни.
Глазунов — один из крупнейших русских композиторов, продолживших традиции «Могучей кучки» и П. И. Чайковского в конце 19 и начале 20 вв. Если первые его сочинения отмечены преобладающим влиянием творчества Н. А. Римского-Корсакова, А. П. Бородина, отчасти М. А. Балакирева, то затем он стремился к синтезу различных течений русской музыки, часто противопоставлявшихся в 60-х и 70-х гг. Глазунов усваивает некоторые стороны лирической мелодики Чайковского, высокое полифоническое мастерство и строгость мышления С. И. Танеева.
На основе самостоятельной творческой переработки всех этих элементов возник собственный стиль Глазунова, обладающий высокой внутренней законченностью и единством. Спокойная, уравновешенная музыка композитора не лишена черт академизма. В то же время она отличается здоровым полнокровием, сочностью колорита, светлым, жизнеутверждающим характером.
Музыкальные образы Глазунова выпуклы и конкретны, часто он опирался при их создании на бытующие жанры, особенно на различные танцевальные формы и интонационный строй русской народной песни. Плавность и постепенность развития, отсутствие резких, неожиданных контрастов сочетаются в музыке Глазунова с богатством оркестровых и гармонических красок.
Основное место в творчестве композитора занимают жанры симфонической музыки. Выдающимся вкладом в развитие русского симфонизма являются его 8 симфоний, разнообразных по замыслу, характеру и конструктивным приёмам. Эпическая широта и монументальность симфоний Глазунова роднят их с симфонизмом А. П. Бородина. Но характерные для «Могучей кучки» народно-жанровые образы представляются у Глазунова как бы несколько «отстранёнными», возрастает роль лирического и конструктивного начал, что было отчасти связано с влиянием П. И. Чайковского.
В кратких воспоминаниях о своих встречах с Чайковским Глазунов писал: «Я обратил внимание на то, что, будучи прежде всего лирико-мелодистом, Петр Ильич внес в симфонию элементы оперы. Я начал преклоняться не столько перед тематическим материалом его творений, сколько перед вдохновенным развитием мыслей, темпераментом и совершенством фактуры в целом». Вместе с тем напряжённая драматическая конфликтность симфонизма Чайковского осталась чуждой Глазунову.
Первые три симфонии Глазунова ещё недостаточно самостоятельны по стилю. Влияния Римского-Корсакова, Бородина, отчасти Чайковского (в 3-й симфонии) проявляются несколько внешне и механически. «Кучкистской» по строю своих образов остаётся в значительной степени и 4-я симфония (1893), но ей присущи уже характерные для Глазунова цельность и законченность конструктивного замысла.
Произведением зрелого мастера является светлая, энергичная по музыке 5-я симфония (1895), в которой мужественная героика и торжественность сочетаются с созерцательным лирическим раздумьем.
Особое место среди симфоний Глазунова занимает 6-я (1896) благодаря патетически-взволнованному, драматическому характеру её первой части; в последующих частях цикла эта линия не получает продолжения и симфония, как обычно у Глазунова, заканчивается величавым, праздничным финалом с темой, стилизованной в старинном русском духе.
Конструктивное и полифоническое мастерство Глазунова нашло свое высшее проявление в 7-й (1902) и 8-й (1906) симфониях, на музыке которых лежит печать мудрого рационализма и строгости мысли. Вместе с тем в светлой и ясной по основному характеру 7-й симфонии широко развиты народно-жанровые элементы, что дало повод назвать её «пасторальной». В 8-й симфонии воплощены раздумья композитора, вызванные событиями русской Революции 1905-07. Отсюда её общий приподнято-патетический тон, сопоставление героических и трагических образов, монументальность масштабов.
Кроме симфоний, Глазунов написал большое количество оркестровых произведений: симфонические поэмы, увертюры, сюиты. В поэме «Стенька Разин» (1885) нашли отражение образы стихийного народного бунтарства, порыва к воле, близкие творчеству композиторов «Могучей кучки».
В программных симфонических сочинениях Глазунова конца 80-х и начала 90-х гг. («Лес» — 1887, «Море» — 1889, «Кремль» — 1891, «Весна» — 1891) сказывается одностороннее увлечение композитора внешними звукописными задачами, что привело к перегрузке оркестровых средств и недостаточной яркости тематического материала. Симфоническая сюита «Из средних веков» (1902) отмечена чертами строгой пластичности, сдержанности письма при образности и тонкости характеристик.
Вслед за М. И. Глинкой и композиторами «Могучей кучки» Глазунов широко пользовался в своём творчестве разнохарактерными фольклорными элементами. Так, в симфонической поэме «Стенька Разин» русская народная песня «Эй, ухнем!» сопоставляется с темой восточного склада. В этом плане показательны также 2 увертюры на греческие темы (1882 и 1884), «Финская фантазия» (1909), «Финские эскизы» (1911) и др.
Характерной чертой творчества Глазунова являлся интерес к популярным жанрам симфонической музыки. В 2 концертных вальсах (1893 и 1894) он продолжил линию развития этого жанра в русской музыке, идущую от «Вальса-фантазии» Глинки.
Значительный вклад был внесён Глазуновым в концертную инструментальную литературу. Его 2-й концерт для фортепиано с оркестром (1917), задуманный ещё в начале 90-х гг., по характеру музыкальных образов и трактовке жанра близок к традициям «Могучей кучки».
Лучшим произведением композитора в этой области явился концерт для скрипки с оркестром (1904), в котором проявилось тяготение зрелого Глазунова к сосредоточенному, углублённому лиризму и широте мелодического развития наряду с виртуозным блеском и яркостью жанрового колорита. Тенденция к лиризации концертного жанра находит отражение и в 1-м фортепианном концерте (1910).
В камерно-инструментальном творчестве Глазунова центральное место занимает жанр струнного квартета. Развивая важнейшие особенности квартетного стиля Бородина и Чайковского, он соприкасался в этой области также с С. И. Танеевым.
Наиболее значительны среди квартетов Глазунова 4-й (1894) и 5-й (1898), проникнутые напряжённой лирической экспрессией в сочетании с классической строгостью изложения и тщательной разработкой полифонических элементов.
Вместе с тем в квартетах Глазунова, как и в его симфоническом творчестве, большое место занимают жанрово-национальные образы. Особенно характерны в этом отношении 3-й, «Славянский», квартет (1888, финал квартета «Славянский праздник» был переработан композитором для симфонического оркестра) и сюита «Новинки» (1886).
Последние квартеты Глазунова — 6-й (1921) и 7-й (1930) — отличаются высоким мастерством и серьёзностью замыслов, но не содержат принципиально новых элементов в своём образном строе.
Важным этапом в развитии русской балетной музыки стали балеты Глазунова. В них композитор выступил как продолжатель Чайковского, идя по пути симфонизации жанра и превращения музыки в ведущий элемент хореографической драматургии.
Наиболее значителен его балет «Раймонда», отличающийся живописной красочностью музыки и богатством танцевальных ритмов. Развёрнутые танцевально-симфонические эпизоды сочетаются в нём с последовательным сквозным развитием группы лейтмотивов и с отдельными эпизодами программно-изобразительного характера.
При этом, однако, балеты Глазунова лишены напряжённо развивающейся драматургии, картинное начало преобладает в них над драматически действенным. Особенно ярко это выражено в одноактном балете «Времена года» (поставлен в 1900, Эрмитажный театр, Петербург), представляющем собой театрализованное симфоническое полотно без определённого сюжета.
Глазунов написал также ряд романсов, хоров, сольных произведений для фортепиано, органа, скрипки и других инструментов, лучшие из них, наряду с его симфоническими сочинениями и камерно-инструментальными ансамблями, занимают прочное место в классическом концертном репертуаре.
Ю. В. Келдыш
Источник: Музыкальная энциклопедия, 1973—1982 гг.
• Список сочинений, даты и литература
• Характеристика творчества
• Фортепианное творчество
