«Летучий голландец» (нем. Der fliegende Holländer) — романтическая опера Рихарда Вагнера в 3 действиях, либретто композитора.
Премьера: Дрезден, 2 января 1843 г., под управлением автора; в России — Петербург, силами немецкой труппы под управлением Г. Рихтера, 7 марта 1898 г.; на русской сцене — Москва, Большой театр, 19 ноября 1902 г. (под названием «Моряк-скиталец»); Петербург, Мариинский театр, 11 октября 1911 г., под управлением А. Коутса (П. Андреев — Голландец).
Старинная легенда повествует, будто голландский капитан Страатен поклялся, что пройдет мимо мыса Доброй Надежды против ветра. Десятки раз пытался он добиться цели, но волны и ветер отбрасывали назад его корабль. Доведенный до отчаяния, он снова поклялся, что добьется своего, если даже ему придется потерять вечное блаженство. Дьявол помог ему, но Бог осудил вечно плыть по морям, предвещая людям гибель, бури и несчастья.
Легенда получила широкую известность. Вагнер узнал ее от моряка во время поездки в Скандинавию. И все же в первоначальном виде она могла бы удовлетворить любого композитора-романтика, но не Вагнера. Он начал думать об опере на эту тему только тогда, когда познакомился с обработкой Г. Гейне, внесшей в старую легенду высокий этический смысл. Гейне дал новую развязку: освободить капитана может только верность женщины. Раз в семь лет Голландец сходит на берег для встречи с избранницей, но, обманутый, вновь уплывает. Наконец моряк находит девушку, которая клянется сохранить ему верность. Капитан открывает ей свою ужасную судьбу и тяготеющее над ним страшное проклятие. Она отвечает: «Я была тебе верна до этого часа и знаю надежное средство сохранить мою верность до самой смерти» — и бросается в море. Наступает конец проклятию, тяготевшему над Летучим Голландцем; он спасен, корабль-призрак погружается в морскую пучину.
Правда, повествование Гейне носит иронический характер, но идея и схема развития сюжета предвосхищают сценарий оперы Вагнера. Композитор получил разрешение Гейне воспользоваться привнесенным поэтом мотивом верной любви, искупающей грех. Замысел оперы окончательно созрел после морского плавания из Пиллау в Лондон. В мемуарах Вагнер рассказывает, что испытанные волнения, грандиозная картина бушующей стихии и прибытие в спокойную гавань отложились в душе сильными впечатлениями.
К реализации замысла композитор приступил в 1840 г. в Париже, борясь с нуждой и тщетно пытаясь добиться признания. Предложенный им Королевской академии музыки сценарий одноактной оперы о Летучем Голландце был приобретен за пятьсот франков. Французский текст написал П. Фуше, музыку — П. Л. Ф. Дицш, сочинение было поставлено и провалилось. Вагнер тем временем создавал текст и музыку трехактной оперы для немецкого театра и закончил ее в сентябре 1841 г. Успех Риенци в Дрездене, повлекший полное изменение судьбы композитора, облегчил постановку и нового произведения. Однако спектакль успеха не имел: зрителей, ожидавших увидеть пышное зрелище, постигло разочарование. Тем не менее не «Риенци», а «Летучий Голландец» стал началом реформаторской деятельности Вагнера.
Центральный герой оперы — море, грозное, бушующее, символ вечных скитаний и тревог. С первых тактов увертюры, красочно дающей обобщенное выражение действия, возникает этот образ. С ним связана судьба Голландца, героя, чья романтическая отчужденность от людей и тоска по ним выражены в музыке с огромной силой.
Образы моря и капитана соединились в сознании Сенты — девушки, с раннего детства зачарованной легендой о вечном скитальце, знающей о том, что только верная любовь женщины может его спасти. Ее баллада о Летучем Голландце не выполняет, как в других романтических операх, экспозиционной роли. Она носит действенно-драматический характер, опирается на темы моря, Голландца и искупления, впервые прозвучавшие в увертюре. Сента — олицетворение идеи искупления, подобно тому как Голландец — воплощение одиночества, изгнанничества.
Наряду с условно-романтическими фигурами Вагнер создает и жизненный фон, придающий фантастике черты реальности. Широко применяя систему лейтмотивов, сохраняя в известной мере законченные вокальные номера, композитор объединяет их в большие драматические сцены.
Опера не сразу завоевала признание. Постановки ее, вслед за дрезденской, в Берлине и Касселе (1844) не принесли успеха. После того как Вагнер завоевал мировую славу, был достойно оценен и «Голландец». Неоднократно он исполнялся на отечественной концертной эстраде; театральные постановки: Ленинград, Малый оперный театр, 1957 г., под управлением К. Зандерлинга (под названием «Моряк-скиталец», премьера — 5 апреля); Москва, Большой театр, 1963 г., под управлением Б. Хайкина, и 2004 г. (совместно с Баварской оперой), под управлением А. Ведерникова, постановка П. Конвичного. Наиболее интересные спектакли на Западе: фестиваль в Байройте (1978), Сан-Франциско (1985), фестиваль в Брегенце (1989).
А. Гозенпуд
Действующие лица:
• ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ (баритон)
• ДАЛАНД, норвежский моряк (бас)
• СЕНТА, его дочь (сопрано)
• МАРИЯ, кормилица Сента (меццо-сопрано)
• ЭРИК, охотник (тенор)
• РУЛЕВОЙ ДАЛАНДА (тенор)
Время действия: XVII век.
Место действия: норвежская рыбацкая деревня.
Существовало много вариантов легенды о Летучем Голландце, прежде чем Вагнер кристаллизовал их в свою оперу. Вальтер Скотт, будучи подлинным исследователем старины, утверждал, что легенда эта основана на историческом факте: один убийца погрузил на борт своего корабля груз с золотом; во время его плавания разразилась буря, и все порты оказались закрыты для этого корабля. Из предания, а также из суеверного страха моряков, что корабль этот все еще иногда можно видеть у мыса Доброй Надежды и что он всегда приносит несчастье, со временем родились всяческие красочные подробности, в частности, что капитан должен постоянно играть в кости с диаволом на заклад своей души, что раз в семь лет капитан может причаливать к берегу и оставаться там, пока не найдет преданную ему до самой смерти женщину, и множество других. Капитан Марриат написал по этой легенде некогда популярный роман — «Корабль-фантом», а Гейне пересказал ее в своих «Мемуарах господина Шнабелевопского», характерным образом сатирически заострив двойной смысл морали: мужчина не должен доверяться женщине, а женщина — выходить замуж за мужчину-перекати-поле.
Вагнер нашел — и это тоже очень характерно — более космическое содержание в этой истории. Он сравнивал Летучего Голландца с Одиссеем и Вечным Жидом, диавола он отождествлял с потопом и штормом, а в отказе от поиска преданной женщины, что самое характерное, — он видел избавление от смерти. Обогащенная вагнеровским музыкальным гением, его версия легенды затмила все другие. Решение использовать этот сюжет для оперы пришло к Вагнеру, повидимому, во время сильнейшего шторма, в который он попал, когда плыл из Восточной Пруссии в Англию. Путешествие, обычно занимавшее всего неделю, на сей раз продлилось три недели; матросы были в ужасе от разразившегося небывалого шторма и, охваченные страхом, пребывали в уверенности, что все это из-за того, что на корабле находился Вагнер с женой. Ветер прибил судно к скандинавскому берегу у одной из рыбацких деревень. Это стало сценой оперы, и возгласы матросов, которые звучат в этой опере, были, вероятно, впервые услышаны композитором именно там: их эхо разносилось от утеса к утесу.
Несколько недель спустя в Париже, будучи в отчаянном положении из-за отсутствия денег, он продал cценарий задуманной им оперы директору парижской Гранд-опера. «Мы никогда не будем исполнять музыку какого-то неизвестного немецкого композитора, — объяснил г-н директор. — Так что не имеет смысла и сочинять-то ее». Получив пятьсот франков за либретто, Вагнер отправился домой… писать оперу. Тогдашнии директор Гранд-опера [Леон Пилле] передал либретто композитору-дирижеру Пьеру Личу, чей «Моряк-скиталец» побил вагнеровскую оперу, будучи поставленным на сцене через три месяца. Но так было с первой постановкой в Париже «Тангейзера», когда Дич дирижировал за Вагнера девятнадцать лет спустя. Вагнеровский «Летучий Голландец» не имел большого успеха и в Дрездене. После четырех исполнений он был положен под сукно в этом городе на двадцать лет. Сегодня, однако, эта опера неизменно входит в репертуар всех немецких, а также многих других оперных театров.
Действие первое
Первое действие открывается хором норвежских матросов, которых разыгравшаяся на море буря забросила в бухту фиорда. Их капитан Даланд объясняет случившееся в своем монологе и в заключение приказывает рулевому быть настороже, пока команда отдыхает. Молодой рулевой старается побороть усталость, затягивая любовную матросскую песню, но вскоре и его одолевает сон. В это время таинственный корабль входит в бухту и бросает здесь якорь. Его капитан, одетый во все черное, сходит на берег. Это Голландец, он поет длинную арию о своей роковой судьбе. Только раз в семь лет ему позволяется причалить к берегу в поисках женщины, которая хранила бы верность ему до смерти. Только такая женщина может избавить его от тяготеющего над ним проклятия. Не находя такой женщины, он вынужден вечно скитаться на своем корабле по морям, наводя ужас на всех, даже на самих пиратов. Когда Даланд встречает этого благородно выглядящего чужестранца, он расспрашивает его, кто он. Даланд узнает, что он — Голландец, ищущий приюта и готовый предложить свои сокровища за это. Голландец в свою очередь, спрашивает, нет ли у Даланда дочери, и, когда узнает, что есть, предлагает Даланду жениться на ней, обещая взамен неслыханные богатства. Он показывает полную пригоршню драгоценностей, и алчный норвежец тут же соглашается. Он приглашает Голландца в свой дом, находящийся неподалеку отсюда. Действие заканчивается хором норвежских матросов, готовящих свой корабль к отплытию в их родную бухту. Голландец последует за ними.
Действие второе
Второе действие начинается — аналогично первому — веселым хором, который поют, прядя на прялках, норвежские девушки; им подпевает Мария, кормилица Сенты. Все они ждут возвращения своих отцов, братьев и возлюбленных, которые плавают на корабле Даланда. Сцена происходит в доме Даланда, где на стене висит большой портрет Летучего Голландца, до сих пор лишь героя легенды. Но легенда эта полностью захватила воображение Сенты, дочери Даланда; она безучастна к веселью подруг и после хора поет свою балладу, в которой рассказывается об истории Голландца. Сента клянется в том, что сама будет преданной до гроба женой.
Молодой охотник Эрик только что прибыл с новостью о том, что корабль Даланда в бухте. Все устремляются встречать его. Все, кроме Эрика. Он удерживает Сенту. Он влюблен в нее и ожидает от нее согласия выйти за него замуж. Ей жаль юношу, но она совершенно поглощена мыслями о Летучем Голландце. Он отчаянно пытается убедить ее, обращается к ее разуму и обещает жениться на ней, но она дает только туманный, уклончивый ответ. Приход отца Сенты прерывает их разговор. Отец приводит с собой самого Голландца. Он так похож на того, кто изображен на портрете, что не остается никаких сомнений в том, кто он. И когда отец рассказывает о своих планах выдать Сенту замуж за гостя, она тут же, будто в каком-то трансе, соглашается.
Звучит большой, полный страстной любви дуэт. Действие завершается благословением, которое дает им Даланд.
Действие третье
Последнее действие вновь переносит нас в фиорд. Оба корабля — Голландца и норвежского моряка — стоят в бухте. Норвежские матросы и их девушки пытаются зазвать команду таинственного голландского корабля принять участие в их веселье. Долгое время их веселые приглашения остаются безответными. Но вот команда голландского корабля неожиданно откликается — кратко, таинственно, насмешливо. Норвежцы обескуражены; они еще раз поют свой хор и затем удаляются.
Эрик снова умоляет Сенту отказаться от ее страстного увлечения Летучим Голландцем и вернуться к прежней любви. Голландец, подслушавший этот любовный разговор, решил, что Сента, как и все другие женщины, неверна ему. Несмотря на все ее мольбы, он и на сей раз приказывает своим матросам готовиться к отплытию и сам поднимается на борт своего корабля. Сента в отчаянии взбегает на высокий утес. «Я буду верна тебе до смерти», — кричит она и бросается в бездну. Корабль Голландца после столетий скитаний тонет в морской пучине. Норвежцы на берегу в ужасе видят, как Сента и Голландец наконец соединяются — в морской пучине. Летучий Голландец нашел свое — типично вагнеровское — спасение.
Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)
История создания
Народная легенда о Моряке-скитальце привлекла внимание Вагнера в 1838 году. Интерес к ней обострился под впечатлением длительного морского путешествия в Лондон; страшная буря, суровые норвежские фьорды, рассказы моряков — все это оживило в его воображении старинное предание. В 1840 году Вагнер набросал текст одноактной оперы, а в мае 1841 года, за десять дней, создал окончательный трехактный вариант. Музыка писалась также очень быстро, в едином творческом порыве — опера была закончена в семь недель (август—сентябрь 1841 года). Премьера состоялась 2 января 1843 года в Дрездене под управлением Вагнера. Источником сюжета «Летучего Голландца» послужила распространенная среди моряков легенда о корабле-призраке, относящаяся, вероятно, к XVI веку, к эпохе великих географических открытий. Эта легенда многие годы увлекала Г. Гейне. Впервые он упоминает о Летучем Голландце в «Путевых картинах» («Северное море, остров Нордерней», 1826). В повести «Из мемуаров господина фон-Шнабелевопского» (1834) Гейне обработал эту легенду в присущей ему иронической манере, выдав свою обработку за якобы виденную им ранее в Амстердаме пьесу.
Вагнер увидел в народной легенде иной, драматический смысл. Композитора привлекла таинственная, романтическая обстановка событий: бурное море, по которому вечно, без цели, без надежды носится призрачный корабль, загадочный портрет, играющий роковую роль в судьбе героини, а главное — трагический образ самого Скитальца. Глубокую разработку в опере получила и излюбленная Вагнером тема женской верности, проходящая через многие его произведения. Он создал образ мечтательной, экзальтированной и вместе с тем смелой, решительной, готовой на самопожертвование девушки, которая своей беззаветной любовью и душевной чистотой искупает грехи героя, приносит ему спасение. Для обострения конфликта композитор ввел новый, контрастный образ — охотника Эрика, жениха Сенты, а также широко развил народно-бытовые сцены.
Музыка
«Летучий Голландец» — опера, сочетающая народно-бытовые сцены с фантастическими. Веселые хоры матросов и девушек рисуют простую, безмятежную жизнь народа. В картинах бури, бушующего моря, в пении команды призрачного корабля возникают таинственные образы старинной романтической легенды. Музыке, рисующей драму Голландца и Сенты, свойственны взволнованность, эмоциональная приподнятость.
Увертюра передает основную идею оперы. Вначале у валторн и фаготов слышится грозный клич Голландца, музыка живо рисует картину бурного моря; затем у английского рожка в сопровождении духовых инструментов звучит светлая, напевная мелодия Сенты. В конце увертюры она приобретает восторженный, экстатический характер, возвещая искупление, спасение героя.
В первом акте на фоне бурного морского пейзажа разворачиваются массовые сцены, бодростью и мужественной силой рельефно оттеняющие трагические чувства Голландца. Беззаботной энергией отмечена песня рулевого «Мчал меня вместе с бурей океан». Большая ария «Окончен срок» — мрачный, романтически мятежный монолог Голландца; медленная часть арии «О, для чего надежда на спасенье» пронизана сдержанной скорбью, страстной мечтой о покое. В дуэте певучим, печальным фразам Скитальца отвечают краткие, оживленные реплики Даланда. Заканчивается акт начальной песней рулевого, светло и радостно звучащей у хора.
Второй акт открывается радостным хором девушек «Ну, живей работай, прялка»; в его оркестровом сопровождении слышится неустанное жужжание веретена. Центральное место в этой сцене занимает драматическая баллада Сенты «Встречали ль в море вы корабль» — важнейший эпизод оперы; здесь, как и в увертюре, музыке, рисующей разбушевавшуюся стихию и проклятье, тяготеющее над героем, противопоставлена умиротворенная мелодия искупления, согретая чувством любви и сострадания. Новый контраст — дуэт Эрика и Сенты: нежное признание «Тебя люблю я, Сента, страстно» сменяется взволнованным рассказом о вещем сне «Лежал я на скале высокой»; в конце дуэта, как неотвязная мысль, вновь звучит музыкальная тема баллады Сенты. Вершина развития второго акта — большой дуэт Сенты и Голландца, полный страстного чувства; в музыке его много красивых, выразительных, распевных мелодий — суровых и скорбных у Голландца, светлых и восторженных у Сенты. Заключительный терцет подчеркивает романтически возвышенный склад этого центрального эпизода.
В третьем акте — два контрастных раздела: картина народного веселья (массовая хоровая сцена) и развязка драмы. Энергичный, жизнерадостный хор моряков «Рулевой! С вахты вниз» близок к вольнолюбивым немецким народным песням. Включение женского хора вносит в музыку более мягкие оттенки; музыка этого эпизода напоминает вальс — то задорный, то меланхоличный. Повторение хора «Рулевой» внезапно прерывается зловещим пением призрачной команды Голландца; звучит грозный фанфарный клич, в оркестре возникают образы бури. Финальный терцет передает смену противоречивых чувств: в нежную лирическую каватину Эрика «Ах, вспомни ты день первого свиданья» вторгаются стремительные, полные драматизма возгласы Голландца и взволнованные фразы Сенты. Торжественное оркестровое заключение оперы объединяет просветленный клич Голландца и умиротворенную мелодию Сенты. Любовь победила злые силы.
М. Друскин
Оперой «Летучий голландец» начинается зрелый период вагнеровского творчества. Эта опера знаменательна во многих отношениях. До нее в поисках сюжетов для своих сочинений Вагнер обращался к инсценировкам пьес или романов иностранных авторов. Правда, в первых же своих операх он выступил в качестве поэта и сценариста, создавшего самостоятельную литературную концепцию. Но в своем новом произведении Вагнер воспользовался драматическими мотивами поэтической новеллы Г. Гейне и сказки В. Гауфа, то есть немецкими источниками. Важно и то, что композитор ныне обратился к образам народной легенды, к типам и характерам из народной жизни. Все это резко отличает «Голландца» от предшествующего сочинения — «Риенци».
Всего год отделяет названные произведения, но за это время в сознании Вагнера произошел значительный перелом. «Риенци» сулил удачу, и действительно, премьера оперы в 1842 году в Дрездене прошла успешно. Но одновременно это был соблазн: здесь композитор шел навстречу вкусам буржуазной аудитории. Теперь же Вагнер вступает на бескомпромиссный путь смелых творческих дерзаний. Он погружается в сферу романтически-легендарного, что для него равнозначно возвышенному, гуманистическому, «истинно человеческому». Эта сфера, по мысли Вагнера, противостоит буржуазной цивилизации с ее ложным историзмом, высушенной ученостью и духовной опустошенностью. В выдвижении искупительной и нравственно очищающей миссии искусства он видит свое призвание.
Вагнер задумал «Голландца» еще в Риге, где летом 1838 года познакомился с новеллой Гейне. «Этот сюжет привел меня в восторг и неизгладимо запечатлелся в душе,— писал позднее композитор,— но во мне не было еще необходимых для его воспроизведения сил». Он хотел создать нечто вроде драматической баллады, единой по духу и складу взволнованного повествования. Литературный текст драмы был набросан в 1840 году, а в 1841 — закончена музыка. «Я начал с хора матросов и песни за прялкой,— вспоминал Вагнер.— В семь недель была сочинена вся опера». Увертюра же написана позже, спустя два месяца. Опера была поставлена в Дрездене в 1843 году.
Поэтические образы и сюжет «Голландца» во многом типичны для немецких романтических «драм рока», где в переплетении фантастического и реального обнажались демонические страсти, показывались необычные происшествия, ужасные события.
Вагнер обновил эти, ставшие к его времени трафаретными характеры и ситуации. Он прежде всего приблизил к байроновскому Манфреду страдальческий образ Летучего голландца, но одновременно дал оригинальную трактовку — очеловечил его (Характерно, что в том же направлении шло переосмысление байроновского обаза в шумановской увертюре «Манфред».), наделил чувствами душевной смятенности, страстного томления. Романтическая тоска по идеальному выразительно запечатлена в образе Голландца.
Эта идея, которую Вагнер вкратце определил: «сквозь бури жизни тоска о покое», переплетается с другой — с идеей искупления. Вслед за Фейербахом он утверждал, что в личном эгоизме, в своекорыстии индивидуальных интересов наглядно раскрывается звериная сущность буржуазных отношений. Лишь всепоглощающее чувство любви может помочь преодолеть этот эгоизм, способствовать расцвету человеческого начала. Поэтому если вместе с прощением Астарты Манфред найдет желанное успокоение в смерти, то Голландцу для достижения покоя потребуется жертва самоотречения: Сента, дочь норвежского моряка Даланда, чтобы обрести счастье с роковым Скитальцем, бросается со скалы в море и тем самым освобождает его от «пытки бессмертием».
Несмотря на печальный исход драмы, музыка лишена черт обреченности, пассивной созерцательности. В ней звучит бурная романтика протеста; она прославляет не успокоение в небытии, но деятельное беззаветное стремление к счастью. Таков идейный смысл программной по замыслу увертюры, в которой музыкально-драматургическая концепция оперы решена симфоническими средствами. Три сферы выразительности характеризуют определенные стороны содержания произведения.
Первая из них служит обрисовке грозно ревущего океана: на его фоне выделяется мрачно-величавая фигура Скитальца с его демонически-загадочным кораблем, бесцельно несущимся по волнам. Мятежная природа словно перекликается с бурей, бушующей в душе Голландца. В музыке, характеризующей его, нетрудно усмотреть сходстно с основным мотивом главной партии первой части Девятой симфонии Бетховена. И не только потому, что бетховенская тема предстает обращенной в кличе Голландца (этот клич пронизывает арию-монолог Скитальца, являющийся кульминацией I акта), но и благодаря самому складу музыки, сурово-возвышенной, горделивой:
Иной музыкально-драматический пласт — задушевной, подчас восторженной лирики — связан с образом Сенты. Наиболее полное выражение этой лирики содержится в теме баллады из II акта. В начале баллады проходит мотив искупления (Это также один из излюбленных оборотов Бетховена: см. начало фортепианной сонаты № 26 ор. 81а, увертюру «Леонора» № 3 и другие.):
В приведенной мелодии важное значение имеет заключительный секундовый «вздох». Он далее развивается в мотиве предчувствий или томлений:
Наконец, с помощью третьей музыкально-драматургической сферы даны зарисовки жанрово-бытовых моментов, обстановки действия — эта жизненно-полнокровная сфера противостоит образам зловещей фантастики. Так в романтическую драму привносятся реалистические штрихи. Показателен в данном плане лихой хор норвежских матросов, в мелодике которого явственно слышны отзвуки освободительных песен Вебера, а также известного хора охотников, из «Волшебного стрелка» (Вообще, принципы драматургии «Фрейшютца» с типичным для него «двоемирием» в противопоставлении образа фантастики и реальности оказали влияние на «Летучего голландца» Вагнера.):
К числу сочных народно-жанровых эпизодов относится и песня-прях (II акт). Любопытно, что в этой песне интонационно развит тот же «вздох» мелодии из баллады Сенты:
Тем самым еще более подчеркивается музыкально-драматургическое значение этой баллады, в которой сконцентрирован важнейший тематизм оперы.
Вагнер особое внимание уделяет теперь выработке тематизма, обладающего многосторонними образно-интонационными связями. Таким путем он добивается единства драматического выражения. Это послужит основанием для создания свойственной ему лейтмотивной системы, которая полностью оформится в произведениях следующего периода творчества. Пока же, в операх 40-х годов, намечаются лишь подступы к такой системе, и приведенные мотивы еще не пронизывают собой всю ткань оперы — они возникают, как и у других композиторов-романтиков (в первую очередь Вебера), лишь в наиболее важные драматургические моменты. Но устанавливая интонационно-смысловую взаимосвязь между основными мотивами, Вагнер открывает возможности для симфонизации оперы. Это — первая, основная особенность его музыкальной драматургии (По сути дела, Вагнер привнес в оперу методы симфонического развития. В произведениях послелоэнгриновского периода он еще последовательнее будет проводить эти методы, наделяя оперные формы закономерностями форм инструментальных.).
Новые пути намечены и в трактовке оперных форм. Стремясь к созданию непрерывно развивающегося музыкально-сценического действия — этого добивался и Вебер! — Вагнер преодолевает архитектоническую расчлененность так называемого «номерного принципа». В «Голландце» он смело отбрасывает громоздкую пятиактную структуру «большой» оперы и обращается к целеустремленному развитию в рамках трехактного членения — такое деление сохранится во всех его последующих сочинениях. Акты в свою очередь распадаются на сцены, в которых растворяются ранее раздельно существовавшие номера.
Эта вторая особенность вагнеровской драматургии отчетливо выявлена уже в «Голландце», особенно в центральном, II акте (Принципы сквозного музыкального развития также полностью выявятся в произведениях, написанных после «Лоэнгрина».). Начиная с баллады Сенты, все номера друг с другом тесно связаны, грани между ними стираются. Так, баллада прерывается возгласом Эрика; хор разбегающихся девушек переходит в беседу Сенты и Эрика; рассказ последнего о вещем сне подготавливает выход Голландца; кульминационный пункт не только этого акта, но всей оперы — свободно решенная диалогическая сцена Сенты и Голландца. Точно так же и последний акт состоит из ряда взаимосвязанных эпизодов, которые, в свою очередь, образуют две большие сцены: народные хоры и лирический финал.
В целом музыка «Голландца» привлекает необычным балладным складом, волнующим драматизмом, яркостью народного колорита. Естественно, в первом зрелом произведении двадцатисемилетнего композитора не все находится на одинаково высоком уровне. Так, стилистически выпадает образ Даланда, выписанный в манере французской комической оперы; лишен характерности жених Сенты — лесничий Эрик (в нем немало черт, свойственных Максу из «Волшебного стрелка»); непреодоленные «итальянизмы» придают тривиальный оттенок музыке финального терцета II акта и т. д. Но это не может заслонить главного: глубокого проникновения в национальную природу немецкого народного искусства, жизненной правдивости в обрисовке драматических переживаний и ситуаций.
М. Друскин
