«Так поступают все» (итал. Così fan tutte) — опера-буффа Вольфганга Амадея Моцарта в 2 действиях, либретто Л. да Понте.
Премьера: Вена, «Бургтеатр», 26 января 1790 г., под управлением автора; в России — Петербург, силами немецкой труппы, 1813 г.; на русской сцене — Петербург, Малый театр, 4 или 15 ноября 1816 г. (под названием «Испытание женской верности, или Вот все каковы женщины», с участием Е. Сандуновой и В. Самойлова).
Предание гласит, что в основе оперы — разыгравшееся при дворе подлинное событие, на которое либреттисту указал император Иосиф II. Вместе с тем в либретто используются привычные для оперы-буффа ситуации. Упреки в цинизме, раздававшиеся в XIX в. по адресу либреттиста, несправедливы. Персонажи оперы легкомысленны, но не безнравственны. И наконец, либретто нельзя рассматривать отдельно от музыки, безмерно углубляющей образы действующих лиц.
Старый скептик и циник философ дон Альфонсо убеждает молодых офицеров Феррандо и Гульельмо, обручившихся с сестрами Фьордилиджи и Дорабеллой, что женщины легкомысленны, а их верность в лучшем случае сомнительна. Женихи решают испытать верность возлюбленных и сообщают невестам, что должны немедленно отправиться на войну. Сестры в слезах прощаются с женихами. Альфонсо удается вовлечь в игру хитрую служанку Деспину. В дом входят переодетые албанцами Феррандо и Гульельмо и начинают ухаживать за Фьордилиджи и Дорабеллой, причем каждый объясняется в любви невесте другого. Девушки с негодованием отвергают поклонников, но затем, видя, что огорченные чужеземцы готовы покончить с собой, становятся благосклонными.
Первой уступает Дорабелла: она не только принимает в подарок золотое сердечко от Гульельмо, но дарит ему медальон с портретом Феррандо. После колебаний и Фьордилиджи уступает настояниям Феррандо. Юноши огорчены неверностью возлюбленных, но дон Альфонсо утешает их тем, что так поступают все женщины. Сестры готовы обвенчаться с мнимыми албанцами. Деспина, ранее переодевавшаяся в костюм доктора, чтобы лечить влюбленных, якобы принявших яд, теперь в качестве нотариуса готова составить брачный контракт. В момент его подписания раздается марш, возвещающий возвращение армии. Значит, должны вернуться и женихи. Сестры смущены. «Албанцы» исчезают, и вскоре появляются Феррандо и Гульельмо. Они разыгрывают комедию ревности, угрожая местью. Альфонсо примиряет влюбленных.
Музыка Моцарта полна очарования. Хотя, на первый взгляд, композитор отошел от реалистических принципов, утвержденных в «Свадьбе Фигаро» и «Дон-Жуане», и возвратился к традиционной опере-буффа, на самом деле буффонность здесь — лишь внешнее и не самое характерное свойство. Несмотря на то что переодевание, согласно законам театра, делает человека неузнаваемым (даже у Шекспира), трудно поверить, что сестры не узнали в «албанцах» своих женихов. Может быть, комедию разыгрывают не только мужчины, проверяющие верность своих возлюбленных, но и женщины тоже? Ведь легкомыслие проявляют не только Фьордилиджи и Дорабелла, но и их женихи. Тема оперы — не столько женское легкомыслие, сколько изменчивость сердца, неисповедимость законов любви.
Попытки позднейшего времени спасти Моцарта от упреков в легкомыслии при помощи подстановки на место либретто да Понте текста комедии Шекспира «Напрасные усилия любви» или «Дамы-невидимки» Кальдерона потерпели неудачу. Театр вернулся к оригинальной версии.
Мастерство композитора, высокое очарование и изящество музыки, капризной и шаловливой, не уступают высшим достижениям его гения. Недооцененное в полной мере театром в XIX в., это произведение лишь в XX в. заняло принадлежащее ему место в наследии Моцарта. В настоящее время это одна из самых популярных опер композитора.
В 1963 г. ее поставил московский Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. Постановки последних десятилетий: 1984 г., Базель (режиссер Л. Бонди); 1986 г., ярмарка компании «Пепсико» (режиссер П. Селларс); 1987 г., Глайндборнский фестиваль (Ф. Лопардо — Феррандо); 1989 г., Милан, театр «Ла Скала» (А. Корбелли — Гульельмо); 1990 г., Зальцбургский фестиваль (А. Корбелли — дон Альфонсо); 1991 г., Глайндборнский фестиваль (А. Рукрофт — Фьордилиджи); 1992 г., там же (Р. Флеминг — Фьордилиджи); 1994 г., Кёльн (О. Бэр — Гульельмо) и Вена (Б. Фритолли — Фьордилиджи, В. Казарова — Дорабелла, Ч. Бартоли — Деспина); 1996 г., Нью-Йорк, «Метрополитен-опера» (Ч. Бартоли — Деспина) и фестиваль в Равенне (Б. Скофус — Гульельмо); 1997 г., Лондон, театр «Ковент-Гарден»; 2002 г., Петербург, Мариинский театр (премьера — 9 февраля). Последняя постановка — на Зальцбургском фестивале 2004 г. (Э. Гарранча — Дорабелла).
А. Гозенпуд
Действующие лица:
две богатые сестры:
• Фьордилиджи (сопрано)
• Дорабелла (сопрано или меццо-сопрано)
• Деспина, их камеристка (сопрано)
• Гульельмо, офицер, влюбленный в Фьордилиджи (баритон или бас)
• Феррандо, офицер, влюбленный в Дорабеллу (тенор)
• Дон Альфонсо, старый философ (бас или баритон)
• Солдаты, слуги, моряки, гости на свадьбе, народ
Время действия: около 1790 года.
Место действия: Неаполь.
Эта опера Моцарта шлa на сценах мира под таким множеством разных названии, какого не знала ни одна другая опера в истории этого жанра. Например, в «Метрополитен-опера» она называлась «Женщины, подобные этой». В Англии — «Услуга за услугу». В Германии у нее была дюжина разных называний, включая такие невероятные, как «Кто выиграл пари?», «Месть девушек» и даже «Партизаны». В Дании она шла под названием «Побег из монастыря», во Франции — верьте или не верьте — как «Китайский чернорабочий» и — пятьюдесятью годами позже — «Бесплодные усилия любви».
Последняя версия была состряпана «фирмой» Барбье и Карре, производителями либретто, которые специализировались на переработке в музыкальные шоу литературных произведений великих авторов. Они полностью отвергли оригинальное либретто и приспособили моцартовскую музыку к их собственной переделке ранней шекспировской комедии.
Для такого обращения с оперой имелась причина. Опера «Так поступают все женщины» никогда не была столь популярна, как «Фигаро» и «Дон Жуан», однако собственно музыка этой оперы — это признают критики — столь же замечательна. Таким образом, считалось, что вся проблема была с либретто. Оно критиковалось то за аморальность сюжета, то за его несерьезность, то за излишнюю искусственность.
Быть может, определенный резон во всей этой критике есть. Но факт остается фактом: ни один из множества вариантов либретто никогда не пользовался большей популярностью, чем оригинал. Так что давайте удовлетворимся именно им. Я лично считаю это либретто превосходным. Что касается его значения, то это школа — «Школа, — как уточняет авторский подзаголовок, — влюбленных».
Предание гласит, что в основу сюжета оперы положено событие, незадолго до того происшедшее в придворной среде императора Иозефа II. Быть может, так оно и есть, ведь заказ Да Понте и Моцарту написать комедию исходил от императора. Возможно, императора побудил к этому огромный успех «Свадьбы Фигаро», свидетелями которого все были. «Так поступают все женщины» стало великолепным выполнением этого заказа.
Увертюра
Увертюра к этой опере короткая и непретенциозная. Ее роднит с оперой лишь то, что в ней цитируется мелодия, которую три главных мужских персонажа поют (действие II, сцена 3), когда утверждают, что «cosi fan tutte» («так поступают все женщины»).
Действие первое
Сцена 1. Собственно комедия начинается в неаполитанском кафе в конце XVIII века. Два молодых офицера затевают спор с одним старым философом-циником по имени дон Альфонсо. Он утверждает, что их невесты, будь они подвергнуты испытанию, никогда не сохранят верность женихам: женская верность вообще — это феникс, которого никто не видел. (Слова Альфонсо: «Верность женщин,/ Как аравийский феникс,/ О котором все вы говорите,/ Но где он, никто не знает», — заимствованы из сцены 3, действия II либретто Метастазио «Деметрий», в которой, правда, вместо слов «delle femmine» — «женщин» — говорится о «degli amanti» — «любовниках». — А.М.).
Молодые люди настаивают, что в верности невест нет ничего невероятного. В конце концов дон Альфонсо предлагает заключить пари на сто цехинов (примерно 225 долларов — сумма, которую молодой офицер был в состоянии в то время заработать за год). Условия просты: оба офицера обязуются в ближайшие сутки делать все, что предпишет им дон Альфонсо для того, чтобы испытать девушек, естественно, ничего им самим не открывая. Сцена завершается последним из трех терцетов, в котором офицеры выражают уверенность в своем выигрыше и обсуждают, как им поступить со своими деньгами, когда они их выиграют (если они выиграют!).
Сцена 2 представляет нам двух молодых героинь — сестер Фьордилиджи и Дорабеллу. Обе они в саду своего дома пристально всматриваются в бухту Неаполитанского залива и вместе поют о красоте и достоинствах своих возлюбленных — Гульельмо и Феррандо. Девушки ждут к себе молодых людей, но вместо них приходит старый дон Альфонсо с ужасными новостями: их женихам, говорит он, неожидано дан приказ тотчас же со своим полком выступить в поход. В следующий момент появляются наши кавалеры уже в походной амуниции.
Естественно, звучит великолепный квинтет: четверо молодых людей выражаю свое горе по поводу расставания, а дон Альфонсо тем временем уверяет юношей, что игра только начинается и им рано еще подсчитывать свои барыши. Как только квинтет кончается, появляются солдаты и другие горожане. Они поют о радостях солдатской жизни. Теперь действительно настало время молодым людям уходить. Но не столь поспешно, чтобы не иметь возможности принять участие в финальном квинтете прощания («Di scrivermi ogni giorno» — «Писать ты будешь письма?»). Вновь звучит солдатский хор, и теперь наши герои уходят, оставляя своих девушек с доном Альфонсо. Остающиеся желают успешного похода уходящим и делают это в чудесном небольшом терцете («Soave il vento» — «Пусть ветер наполнит»). Сцена завершается несколькими циничными замечаниями, которые дон Альфонсо отпускает в публику. Вы можете полагаться на верность женщин, говорит он, с таким же успехом, как пахать море или сеять песок.
Сцена 3 вводит в действие шестой и более всего вовлеченный в интригу персонаж. Это камеристка Деспина, колоратурное сопрано. В речитативе она сокрушается по поводу того, как плохо быть горничной, и так вот горюя, она пробует шоколад своих хозяек. В свою гостиную входят сестры, и Дорабелла поет неистовую псевдогероическую арию «Smanie implacabili» («Буря в душе моей»). Для нее невыносим, говорит она, свежий воздух. Закройте окна! Она не может жить со своим горем! Когда Деспина узнает, в чем, собственно, ее горе, — что ее любимый ушел на войну, — она подает такой же совет, какой подавал дон Альфонсо молодым кавалерам: пользуйтесь моментом, пока ваши пареньки отсутствуют, ведь и они не хранят верность. Солдаты ведь все таковы. Девушки в негодовании уходят из комнаты.
Появляется дон Альфонсо. С помощью денег он убеждает служанку содействовать ему в его планах — заставить девушек благосклонно отнестись к двум новым поклонникам. Почти тут же появляются Феррандо и Гульельмо, переодевшиеся в экзотические одежды, с искусственными бородами. Они представляются девушкам как албанцы. Альфонсо, в свою очередь, уверяет сестер, что эти «албанцы» его старые друзья, и двое молоых людей моментально начинают страстно ухаживать за своими же невестами. Но девушки с возмущением пресекают их любовные признания.
В арии «Come scoglio» («Словно камни») Фьордилиджи решительно заявляет о своей вечной преданности. Возможно, она протестует слишком рьяно. Во всяком случае ее арию характеризует необычайно большой диапазон и очень широкие скачки, особые преувеличенные трудности, нагроможденные Моцартом специально для тогдашней любимицы Да Понте Адрианы Феррарези дель Бене, исполнявшей эту роль на премьере.
Гульельмо пытается убедить свою пассию чудесной мелодией, но и на сей раз ему это не удается. Девушки в негодовании уходят — к большой радости их женихов. Женихи же (в вытекающем из этой ситуации терцете) пытаются получить с дона Альфонсо причитающееся им, но тот заявляет, что еще слишком рано подводить итог. Феррандо, тенор в этой компании, поет о том, как он счастлив в своей любви, и вся сцена завершается тем, что дон Альфонсо и Деспина разрабатывают новый план одержать победу над девушками.
Сцена 4 возвращает нас в сад. Две девушки поют еще один очень нежный дуэт о том, как им грустно. В этот момент за сценой раздается шум. Двое их возлюбленных, все еще в облачении «албанцев», входят шатающейся походкой вместе с доном Альфонсо — такое впечатление, что они приняли яд (мышьяк) из-за своей безнадежной страсти к девушкам. (Конечно, в действительности они ничего подобного не сделали).
Дон Альфонсо и Деспина уверяют девушек, что эти молодые люди умрут, если не оказать им помощь, и они убегают за доктором. Пока их нет, две девушки пребывают в трогательном волнении: они считают пульс «албанцам» и оказывают им первую — совсем не нужную им — помощь.
Затем возвращается Деспина, переодетая врачом, она говорит на совершенно необычном жаргоне. В конце концов (и это является своеобразной сатирой на месмеровскую теорию оживляющего магнетизма) она приносит огромный магнит, прикладывает его к распростертым на земле телам, и они — чудо из чудес! — оживают. Их первые слова — слова любви, и хотя (в заключительном секстете) девушки продолжают противиться, ясно, что план дона Альфонсо начинает срабатывать.
Действие второе
Сцена 1. В самом начале этого действия Деспина, камеристка сестер, предлагает своим хозяйкам некий очень обстоятельный и многословный совет. В типичной арии субретки она говорит, что к пятнадцати годам любая девушка может одержать победу во флирте. Она должна возбуждать интерес каждого мужчины, уметь убедительно лгать — тогда она будет править миром. Фьордилиджи и Дорабелла решают, что в этой теории есть некоторый смысл: никакого вреда не будет, если немного пофлиртовать. И вот они уже распределяют между собой, кому какой достанется «албанец». Дорабелла выбирает брюнета (который на самом деле Гульельмо, помолвленный с Фьордилиджи). Фьордилиджи достается блондин (то есть Феррандо, жених Дорабеллы). Сцена завершается приглашением дона Альфонсо спуститься в сад, чтобы посмотреть то, что действительно стоит посмотреть.
Сцена 2 начинается с дуэта, который поют двое влюбленных юношей своим возлюбленным. Они в лодке недалеко от берега, где находится сад; им помогает компания профессиональных певцов серенад. Когда юноши причаливают к берегу, все четверо любовников смущены, и дон Альфонсо обращается к «албанцам», а Деспина отходит к девушкам. Фьордилиджи теряется среди цветов с Феррандо, а Дорабелла и Гульельмо остаются, чтобы предаться флирту. Их слова быстро переходят в очень мелодичный дуэт, и, прежде чем все зайдет слишком далеко, Дорабелла дает Гульельмо портрет ее жениха, Феррандо. Затем они уходят гулять среди цветов.
В этот момент возвращается Фьордилиджи; она одна. Очевидно, Феррандо сделал ей какое-то неуместное предложение и был отвергнут, как нам становится ясно из рассказа сопрано в ее виртуозной арии «Per pieta ben mio perdona» («Я твоя, мой друг далекий»). Однако это ее обращение к теперь далекому возлюбленному не кажется искренним, и возникает серьезное сомнение, долго ли она сможет сохранять ему верность. Во всяком случае, ее клятва не звучит убедительно. И когда трое мужчин встречаются, чтобы обменяться своими впечатлениями, Гульельмо торжествует, Феррандо, однако, в отчаянии, а дон Альфонсо обещает дальнейшее развитие событий Ждать, говорит он, всего лишь до утра.
Сцена 3 развивает некоторые различия в характере и темпераменте сестер. Дорабелла уже сдалась под напором Гульельмо, и Деспина теперь поздравляет ее, но Фьордилиджи хотя и признается, что любит другого предполагаемого албанца, все еще сдерживает свои чувства. Теперь она решает, что они должны переодеться в такую же военную форм как и их возлюбленные, и присоединиться к ним на фронте. Но едва она оделась в этот наряд, как врывается Феррандо. Он просит убить его шпагой, прежде чем она покинет его. Для нее это уж слишком. Она не в силах причинить ему такое страдание и, побежденная, склоняется ему на грудь.
Гульельмо, ее настоящий жених, наблюдает за всем происходящим вместе с доном Альфонсо. Теперь второй любовник приходит в отчаяние и ругает ее на чем стоит свет. Его не слишком утешает возвращение его самодовольного друга Феррандо, расположившего к себе Фьордилиджи. Но дон Альфонсо успокаивает их обоих. В короткой речи он предлагает безотлагательно жениться им на их же невестах, поскольку, как говорит он, «Cosi fan tutte» — «Так поступают все женщины!». Вместе они повторяют этот торжественный вывод: «Cosi fan tutte». Сцена завершается тем, что Деспина извещает о том, что дамы готовы выйти замуж за «албанцев».
Сцена 4. Деспина и дон Альфонсо дают указания слугам, как подготовить большую комнату для свадьбы, после этого они удаляются. Счастливых влюбленных (мужчины еще в обличии «албанцев») поздравляет хор, и они сами поют квартет, в котором поздравляют друг друга. Он завершается трехголосно (каноном), так как Гульельмо отходит в сторону и говорит о своем разочаровании.
Теперь дон Альфонсо представляет необходимого для данного дела нотариуса, который, конечно же, не кто иной, как загримированная Деспина; он (она) принес с собой брачный контракт. Начинается свадебная церемония. В это момент за сценой неожиданно слышится хор солдат. Не может быть, но это неожиданно вернулись прежние возлюбленные сестер!
Девушки укрывают своих новых женихов в соседней комнате, а через мгновение юноши предстают перед ними в их походной военной форме. Почти тут же Гульельмо относит свой рюкзак в соседнюю комнату и находит там Деспину, все еще переодетую и загримированную нотариусом. Она быстро объясняет ему причину своего столь странного вида (она собирается на маскарад), но, когда Альфонсо педантично демонстрирует брачный контракт другому юноше — Феррандо, для девушек игра оказывается оконченной.
Сестры молят о смерти за свою вину. Но тогда юноши еще раз быстро наряжаются в свои костюмы «албанцев», Гульельмо возвращает Дорабелле портрет Феррандо, а дон Альфонсо в конце концов все объясняет. Влюбленные должным образом воссоединяются, и все шестеро персонажей дружно провозглашают мораль: счастлив тот, кто честен и справедлив, кто во всех случаях свои поступки определяет разумом. Типичная сентенция века просвещения.
Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)
Одна из трех последних опер Моцарта, «Так поступают все женщины», не намного опережает «Милосердие Тита» и «Волшебную флейту». В этой комической опере морализаторская критика «Свадьбы Фигаро» становится более едкой, пронизывая изображение женской коварной игры и холодного расчета.
За успешной премьерой последовали постановки на немецком языке, а в XIX веке в либретто были внесены изменения с целью умерить цинизм пари, подтвердившего правоту не менее циничного дона Альфонсо: «эти изменения свидетельствовали о неприемлемости оперы для части буржуазной публики» (как справедливо пишет Джоаккино Ланца Томази).
«Можно сказать, что более чем рационалистическая, поистине математическая структура либретто включает общие места комедии масок. Шесть персонажей соответствуют типам итальянской оперы, олицетворяющим определенные душевные качества: Феррандо — высокопарный влюбленный, Гульельмо — красноречивый ухажор, Фьордилиджи — воплощение гордости и чувствительности, Дорабелла — непостоянства и беспечности; есть и два мудреца: служанка Деспина, олицетворение житейской мудрости, и старый философ дон Альфонсо...
Партитура от начала до конца проникнута лихорадочным весельем, этим порождением механицизма и рационализма старого режима, достигшего своего апогея и не знающего сомнений. Вместе с тем в эту совершенную картину галантного общества, доказывающую, что дважды два — четыре, Моцарт вносит нечто иное, не романтические чувства, но волнение страсти, беспокойство сердца».
Тревожность этой последней, созданной Моцартом картины современного ему общества ощущается уже в увертюре, ясный и глубокий анализ которой дал Диего Бертокки: «После трех вступительных аккордов всего оркестра один из инструментов, имеющих символическое значение в опере, гобой вносит легкий саркастический оттенок... первая же тема Andante предвосхищает сарказмы дона Альфонсо. Вторая тема проводится смычковыми и фаготом: в трех тактах выражается основная мысль (motto) оперы... отсылающая... к словам дона Альфонсо „Так поступают все женщины“. Затем следует каденционное заключение из шести аккордов всего оркестра, шести, как и число действующих лиц. Затем Presto в стремительном и уверенном исполнении скрипок, в котором можно различить намеки на веселую сцену, следующую немедленно после поднятия занавеса, и новые синкопированные аккорды всего оркестра, как бы изображающие, по наблюдению Дента, протесты не верящих Альфонсо офицеров, Феррандо и Гульельмо, словно пытающихся замедлить легкий и стремительный темп событий».
Первая сцена, в которой сочетаются нежность, галантность и одновременно тайный умысел — квинтет «Писать ты будешь письма?»; в нем влюбленные обмениваются нежными словами прощания под все более едкий комментарий Альфонсо «Вот мило! Вот потеха!».
Альфред Эйнштейн пишет: «Как должен был отнестись к этой сцене Моцарт? Девушки проливают настоящие слезы, в то время как офицеры знают, что причин для отчаяния нет. Моцарт вздымает стяг чистой красоты, не забыв, впрочем, и о старом цинике, который на заднем плане умирает со смеху». И здесь действительно много чистой красоты, так что легкие и изящные мелодии с некоторыми хроматическими шероховатостями и приятными каденционными закруглениями кажутся похожими на благочестивые песнопения, на духовную музыку.
Оставшись одни, Альфонсо, а в особенности Фьордилиджи и Дорабелла желают доброго пути двум солдатам и покоя своим душам. Пелена иллюзии скрывает жестокую и разочаровывающую реальность, легкие тени пробегают и исчезают, тогда как нежные и светлые голоса взмывают ввысь в прощальном приветствии. И здесь нежность смешана с набожностью, как в духовной музыке, и цветистые взлеты голоса Фьордилиджи словно призваны увенчать кого-то в вышине.
Лишь некоторое излишество музыкальных завитушек, как, например, небольшая гамма валторн или сниженный, обыденный голос дона Альфонсо, немного едкий, напоминают о комедии. А вообще по-настоящему комические партии представлены в достаточной мере и становятся настоящими буффонадами, которые проникнуты тончайшими психологическими наблюдениями.
Таково, например, радостное удовлетворение Дорабеллы, пылкой и непостоянной, когда она понимает, что любима всерьез, то есть попадается в ловушку Альфонсо, такова ее простодушная ария изменницы и вместе с тем беспечной счастливицы «Хитер Амур-змееныш». Если учесть, что эта пылкая влюбленность — плод более чем необычных обстоятельств, то нельзя удержаться от смеха, как это и происходит с Гульельмо в конце его арии-буффа (самой замечательной арии-буффа, которая когда-либо была написана, по словам Эйнштейна), когда он представляет себя и своего друга сестрам, упорствующим в своей гордости («Прекрасные дамы»). Его тирада завершается смехом и переходит в веселый терцет Гульельмо, Феррандо и Альфонсо.
Ариетта Гульельмо очень интересна: здесь повторение первой строфы вместо дальнейшего развития задерживается на комической теме и словно обрывается, чтобы вновь возобновиться с введением как будто щекочущих звукоподражаний («Горды мы своими усами...») и наконец легких синкопированных скачков в терцете.
В качестве примера карикатуры почему бы не вспомнить арию Фьордилиджи «Словно камни, что с бурей спорят»? Оркестр может катить свои бурные валы, метать молнии в эту преграду — она вовеки не сдвинется с места. Об этом говорят восходящие и нисходящие скачки на октаву и дециму, словно измеряющие громаду этой скалы, а также неприступность амазонки в голосе нежной уроженки Феррары. Она не знает (или только делает вид?), что любовь приходит без грома военных легкими и быстрыми шагами, говорит о вещах банальных и в конце концов незаметно заставляет сердце забиться чаще.
В момент разочарования или встречи с истиной, когда один из друзей узнает об измене своей возлюбленной, другой, Гульельмо, немедленно проявляет восторженную радость при мысли, что Фьордилиджи так не поступит, и начинает рассуждать о легкомыслии женщин так, словно оно свойственно всем, кроме его возлюбленной. Разочарование его будет жгучим, теперь же он наслаждается своей самоуверенностью и мужественностью: пунктирный, пламенеющий рисунок в оркестре сопровождает его, ведет к бурным, гордым, воинственным crescendo, на первом плане звучат литавры, создавая автокарикатуру («Вот на что способны дамы»).
Оказавшись в западне, он будет стонать от стыда в квартете ля-бемоль мажор финала второго акта «Мы в вине найдем забвенье», в котором обманутые пары предвкушают свадебные торжества и имеющем форму канона на ту же тему, что уже звучала в арии Фьордилиджи из первого акта, когда она и сестра высокомерно отвергали любовь албанцев. Теперь эта тема появляется с другим значением, в строгом контрапункте — и означает самые серьезные намерения.
Некоторые, как, например, Эйнштейн, находят, что эта опера не столько зла, сколько «похожа на переливающийся всеми красками великолепный мыльный пузырь, расцвеченный буффонадой, пародией, искренними и притворными чувствами», в которой «Моцарт полон сочувствия к двум своим жертвам, представительницам слабого пола». И как не признать смягчающие их вину обстоятельства, если от них зависит счастье мужчин!
Когда предложенная доном Альфонсо игра подходит к концу, мы слышим мнимосвадебный небольшой хор, воспевающий брак и сравнивающий семейную жизнь с курятником, в котором жены, как куры, должны выводить детей и расстаться ради обыденной жизни с мечтами и милыми капризами. Волнения окончатся, но кончится и веселье, то особое веселье...
Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)
