Arena di Verona Festival
Театральное предприятие в «большом трактире народов»
Ромео в шекспировской трагедии говорит: «Но мира нет за стенами Вероны». Мраморная доска с этими словами красуется под двойной аркой, увенчанной часами,- одним из въездов в исторический центр города. Место это знакомо всем и весьма популярно. Отсюда просматривается Пьяцца Бра — в числе красивейших и знаменитых площадей Италии, центром которой является Арена. Она, пожалуй, более, чем старинная хроника о несчастных юных влюбленных, облеченная в шекспировские строфы, является символом Вероны. Вырванные из контекста слова Ромео, несмотря на их пятисотлетний возраст, довольно точно отражают отношение веронцев к родному городу. Итальянцам вообще присущи любовь и гордость местом, где они родились, не только в случае, если их родина красивая и романтическая Верона, но и крошечное местечко. Верона — город, размеры и жизненный ритм которого по плечу человеку. «Godo di essere veronese» — «я счастлив быть веронцем» можно услышать из немалого числа уст.
Предшествующие поколения наделили Верону выразительным прозвищем: «grande osteria dei popoli» — «большой трактир народов». Видно, Верона всегда славилась пристрастием к щедрому столу и умением приготовить вкусные кушанья. Это качество (впрочем, присущее всем итальянским областям и городам) город Ромео и Джульетты сохранил по сей день.
Туристам (которых в Вероне бездна, ибо после Рима, Флоренции и Венеции их путь лежит именно сюда) Верона являет лик романтический: толпы заполняют двор дома Джульетты (дому действительно около шестисот лет, а вот балкон, фигурирующий как «тот» балкон, то есть где Джульетта признается в своей любви, подслушанная Ромео,- пристроен в девятнадцатом веке), покупают фрукты на шумящей под колонной с львом Святого Марка Пьяцца Эрбе, замолкают в восхищении перед готическим кружевом арок, в тени которых спят веронские герцоги, что оставили кровавый след в истории Италии. Внимательному наблюдателю Верона являет лик будничный, деловой: это крупнейший центр по производству продуктов питания вина, фруктов, сыров и копченостей, веронский аэропорт — один из важнейших в стране, а веронские банки имеют свои отделения в Нью-Йорке и Лондоне, Париже и Франкфурте. Верона — богатый город, и живется здесь хорошо и спокойно.
Кому-то, привыкшему к бурному ритму мегаполисов, Верона может показаться провинциальной. Оттенок провинциальности, действительно, присущ всей Венецианской области, которая, несмотря на присутствие индустрии, сохраняет свой аграрный характер. Культурой здесь не слишком интересуются, уделяют ей мало внимания и еще меньше — денег. Опера, которая во всем мире отождествляется со своей исторической родиной, в Италии находится в условиях, оставляющих желать много лучшего. Пожалуй, только миланский театр Ла Скала сохраняет высокий музыкальный уровень, далеко не равный уровню театральному. В Италии оперные спектакли не играются круглый год: продолжает существовать исторически сложившаяся традиция «stagione» — «сезона», когда театры дают спектакли в определенные периоды года.
Можно не знать ничего о Вероне, но об Арене ди Верона, кажется, слышали все. Все знают, что это самый большой театр под открытым небом. Арена таит в себе очарование, которому трудно противостоять. Очарование, связанное с естественным восхищением архитектурным гением древних римлян, построивших это чудо пространства и акустики, и подкрепленное незабываемыми ощущениями, которые переживает тот, кто попадает в Арену на оперу.
Арену построили в первом веке нашей эры, в самом конце эпохи империи Августа. Первоначально она находилась за городскими стенами, и только в 256 году н.э. вошла в периметр новой Вероны, расширенной императором Галлиеном. Остатки стен города, современного Галлиену, можно увидеть и теперь в непосредственной близости от Арены. Удивительное творение сохранялось в неприкосновенности до десятого века, когда население начало растаскивать ее по камням, обнаружив, что мраморные квадратные, уже обработанные блоки амфитеатра могли сослужить отличную службу при возведении общественных зданий. Арена пережила два землетрясения: в 1117 и в 1183 годах, и больше пострадала от рук потомков строителей, чем от стихийных бедствий. Один из подземных толчков привел к разрушению внешнего трехъярусного ряда арок, от которого осталось одно «крыло».
В начале тринадцатого столетия местные жители, наконец, озаботились судьбой амфитеатра, но только в 1460 году вышел закон, угрожавший серьезным наказанием тому, кто посмеет приложить руку к дальнейшему разрушению Арены. Спустя двадцать лет началась реставрация памятника и возобновились театральные представления. Служившая в эпоху становления христианства для гладиаторских боев (о чем можно прочесть у Плиния Младшего), Арена в последующие века стала свидетельницей зрелищ самого различного толка: рыцарских турниров, корриды, балетов, цирковых и драматических спектаклей. Гете, посетивший Верону в 1786 году и выразивший ставшее общим местом восхищение изумительным творением, напрасно сетовал на невозможность увидеть амфитеатр, переполненнный возбужденными толпами: спустя всего пять лет, в 1791-ом, любопытные зрители высоко задирали головы, чтобы увидеть аэростаты братьев Монгольфье, в 1805-ом стали свидетелями корриды в честь Наполеона и в 1812-ом — конных соревнований в честь его врага и тестя, Франца Первого Габсбургского (который терпеть не мог боя быков). В 1822 году концертом в честь Конгресса Священного Союза, собравшегося в Вероне, дирижировала палочка, принадлежащая самой умной и ироничной музыкантской голове Италии: Джоакино Россини. На концерте же присутствовали головы коронованные. Еще тридцать спустя в Арену залетели первые ласточки мелодрамы: в 1859 году ее мощные стены огласились кокетливыми трелями и томными признаниями из уст персонажей «Севильского цирюльника» и «Любовного напитка», опер, пожалуй, наименее подходящих монументальной естественной декорации.
В 1913 году Италия отмечала столетие со дня рождения великого композитора Джузеппе Верди. Джованни Дзенателло, обладатель легендарного тенора и веронец по происхождению, задумался о вкладе, который мог бы внести город Ромео и Джульетты в дело чествования композитора, ставшего символом Италии. Так родилась мысль поставить одну из вердиевских опер, использовав для этого прославленный амфитеатр. Для дебюта в необозримых аренианских пространствах была выбрана «Аида»: ее зрелищность в сочетании с древней архитектурой могла произвести незабываемое впечатление. Однако и сомнений было немало. Известный дирижер Антонио Гуарньери выразил свое мнение в следующих словах: «На открытом воздухе не делают музыку, а только играют в шары». Больше доверия к идее было у молодого тогда Туллио Серафина: «Я пригласил в это пустое огромное пространство нескольких оркестрантов: гобоиста, флейтиста, трубача, скрипача. У меня сразу сложилось точное представление о результате. Он обещал быть великолепным, особые проникновенные качества приобрел звук гобоя». Убедившись в безупречности акустики Арены, нужно было еще подгадать правильно погоду, ибо в случае дождя или града исполнение оперы было под угрозой. Действительно, ни дождь, ни град не замедлили испробовать свои эффекты на головах дирижера, солистов и артистов хора и оркестра. Дождь лил и в вечер генеральной репетиции, когда Туллио Серафин за фортепиано заменил оркестрантов, которые спасали от воды инструменты, а толпы древних египтян дефилировали, прикрываясь зонтиками. В вечер же премьеры 10 августа 1913 года небо было абсолютно ясным.
В той первой «Аиде» участвовали: за дирижерским пультом — Туллио Серафин, в главных ролях: Джованни Дзенателло — Радамес, Эстер Маццолени — Аида, Мария Гай — Амнерис. Древние ступени заполнила публика, среди которой были Джакомо Пуччини, Арриго Бойто, Пьетро Масканьи, Ильдебрандо Пиццетти, Риккардо Дзандонаи — авторитетнейшие итальянские композиторы, а также писатели Максим Горький и Франц Кафка, не говоря уже о критиках и журналистах. Большой интерес к уникальному зрелищу выразили жители Вероны и прилегающих местечек: многие из них прибыли на спектакль на велосипедах, и в вечер представления Пьяцца Бра превратилась в огромный велосипедный парк.Так было положено начало оперному фестивалю, который существует уже восьмое десятилетие, прерванный только двумя мировыми войнами, и является одним из самых популярных и престижных в Европе.
На протяжении этих почти восьми десятилетий самые прекрасные и легендарные голоса отдавались мелодичным эхом в древних стенах. Блистательные соперники Беньямино Джильи и Джакомо Лаури-Вольпи, любимый тенор Тосканини Аурелиано Пертиле и тончайший музыкант Тито Скипа, благородные басы Эцио Пинца и Танкреди Пазеро, серебристое сопрано Тоти Даль Монте, могучий баритон Джино Беки и интеллектуальный — Тито Гобби, дивные голоса Магды Оливеро и Мафальды Фаверо, Джины Чинья и Марии Канилья. В Арене пели все певцы, хорошо известные и нашему слушателю, хотя бы по записям: Рената Скотто, Елена Николаи, Монсеррат Кабалье, Леонтин Прайс, Джульетта Симионато, Фьоренца Коссотто, Марио Дель Монако, Джузеппе Ди Стефано, Франко Корелли, Карло Бергонци, Пласидо Доминго, Лучано Паваротти, Хосе Каррерас, Пьеро Каппуччилли, Ренато Брузон. И, наконец, две «первые среди равных» — Мария Каллас и Рената Тебальди. Арене принадлежит честь открытия Каллас, ибо именно здесь она появилась 2 августа 1947 года никому не известной двадцатичетырехлетней певицей в костюме Джоконды, главной героини одноименной оперы Понкьелли и с тех пор возвращалась четыре раза в ролях Турандот, Виолетты, Аиды и Маргариты в «Мефистофеле».
Фестиваль в Арене ди Верона, грандиозный театр под открытым небом, — явление очень своеобразное, и мнение, что оно не имеет себе равных, соответствует истине. Каждая опера, появляющаяся на афише, рассматривается прежде всего с позиций, «подходит» или «не подходит» она Арене. Спектакли самого величественного театра под открытым небом привлекают публику только в том случае, если речь идет о популярном в Италии названии. На то, чтобы увидеть здесь «Сказки Гофмана» или «Пиковую даму», вагнеровскую театралогию или «Воццека» рассчитывать не приходится. Говорят, что когда много лет назад в Арене поставили «Лоэнгрина» на спектакль явилось триста (!) человек. И поэтому приготовьтесь к встрече с неизбежными «Аидой», «Набукко», «Риголетто», «Тоской», «Турандот», «Сельской честью», «Паяцами», «Кармен».
Банальное утверждение, что жизнь прекрасна и удивительна, на главной площади Вероны наполняется новым смыслом. Ищущие ярких впечатлений, несомненно, признают исключительность переживания спектакля в Арена ди Верона. Громадный человеческий муравейник — четырнадцать-шестнадцать тысяч зрителей, задолго до начала представления занимающие горячие ступени чудо-амфитеатра,- олицетворяет праздник и дарит ощущение наслаждения жизнью. Идея оперного фестиваля в Арене есть, по существу, идея коллективного праздненства, осуществленного в том числе и средствами оперы.
Фестиваль в Вероне из года в год сохраняет свое лицо: десяток популярных названий, чередующихся между собой, все оперы зрелищные, требующие участия масс, два-три звездных имени, множество посредственных и попросту никуда не годных голосов. Но, видно не только в музыке дело, если из вечера в вечер прокаленные двухтысячелетним солнцем жесткие ступени влекут к себе десятки тысяч людей. В Арене диктует Арена — она дарит вам поразительную красоту и необычность переживания. Музыка же в этом праздненстве играет не главную, но одну из главных ролей, ведь вы же находитесь в Вероне, «большом трактире народов» и признанном центре виноделия, городе Ромео и Джульетты и жестоких веронских герцогов. Так что посещение спектакля в Арене — как бы часть туристского «пакета», в который входят удовлетворение вкуса самого избалованного гурмана, дегустация тончайших и ароматнейших местных вин, прогулка на лодке по красивейшему озеру Гарда, поклон фальшивому балкону Джульетты и незабываемое ощущение боли в спине от сидения на каменных ступенях амфитеатра.
Спектакли в Арена ди Верона, в общем, схожи между собой своей традиционностью, понимающей постановку как тщательную инсценировку либретто. В Арене живут и процветают только пышные и почти всегда натуралистические спектакли. Видно, самый великий театр под открытым небом диктует свои условия. Остается только ждать появления гипотетическиого реформатора, который, возможно, не появится здесь никогда.
За многие годы существования фестиваля на ступенях амфитетра, служащих сценической площадкой, можно было увидеть очень похожую на реальную соседнюю Мантую, залитую странным и печальным лунным светом («Риголетто»), голубовато-свинцовые морские дали, огромный и роскошный замок (расписанный задник длиной 13 и площадью 2500 квадратных метров), вполне настоящий корабль, с которого Отелло провозглашает свое «Esultate!» (одноименная опера Верди), целый лес парижских крыш, мансард, окошек, печных труб — необыкновенно живой монмартрский пейзаж («Богема»), дымчато-серый город со сверкающе великолепной архитектурой в окружении гор, где робко светятся окошки затерянных домов, город, полный жизни и движения — Севилья («Кармен»), таинственный, гармоничный и симметричный древний Пекин («Турандот»). В Арена ди Верона хотят непременно создать впечатление «настоящего» и грандиозного. Франко Дзеффирелли, режиссер и сценограф «Кармен», стремится создать на подмостках Арены не образ Севильи, но самое Севилью и населяет оперу немыслимым количеством персонажей. На первом плане разлеглись некие наблюдатели, на боковых авансценах непрерывно танцуют, ступени, от которых рукой подать до публики, заняты шатрами, где кто-то живет, коврами, где кто-то лежит. Среди действующих лиц — не только несколько сотен фигурантов, но настоящие лошади, ослики, коза, собаки и гуси, а также тот, кто должен следовать за животными с совком и метелкой. Смею заверить, открытых ртов всегда хватает. Тысячи людей захвачены этой игрой в «настоящее».
Арена как театральное предприятие решает не только проблему развлечения, но в некотором роде и проблему безработицы: на перевозку оформления «Нормы» требовалось два грузовика и неделя времени, поворотом круга в «Отелло» были заняты пятнадцать человек, в «Кармен» честно зарабатывали себе на хлеб не только люди, но и животные.
Музыка в Арене может быть смело поставлена на последнее место. Крупный аграрный и индустриальный центр, привлекающий в течение года специалистов своими прославленными выставками-ярмарками, Верона летом стремится привлечь туристов, и главный козырь в этом — спектакли Арены. Арена — прежде всего экономическое, и уже потом музыкальное предприятие: в летний период театр под открытым небом «кормит» хозяев гостиниц, ресторанов, баров, туристические агентства, авиакомпании, автобусные парки. Доход от продажи билетов покрывает более 60% расходов на постановки, что тоже является своеобразным экономическим чудом (для сравнения — в театре Ла Скала эта цифра составляет 21%). Веронский фестиваль, несомненно, уже вошел в историю культурного туризма ХХ века как одно из самых крупных явлений.
К Арене подходят пушкинские слова: «Он вечно тот же, вечно новый». От нее знаешь, чего ждать, но на ее очаровании это отражается мало. Нежность и восторг порождают голубые сумерки, темно-синий вечер, блистающее звездами небо, музыкальные сокровища на открытом воздухе. Люди приходят загодя, прогуливаются по Пьяцца Бра, покупают либретто оперы, подушку (средство против жесткости древних ступеней амфитеатра), прозрачный плащ (на случай дождя), шампанское, кока-колу. Призывные голоса продавцов мороженого и напитков, снующих среди публики, не смолкают до самого начала представления, о котором возвещают три мелодичных удара гонга. В огромной толпе преобладают майки, джинсы и кроссовки, но мелькают и вечерние туалеты. Тысячи свечей, согласно красивой традиции, зажигаются за несколько мгновений до первых тактов музыки. Спектакли длятся до часу ночи, в случае дождя, когда начала действий откладываются,- до двух. Погода — одно из главных действующих лиц ритуала, именуемого «Арена». Когда начинает лить дождь, кто-то закутывается в прозрачный плащ и терпеливо сидит на неудобных ступенях, кто-то раскрывает предусмотрительно захваченный из дому зонтик, кто-то прячет под стул подушку. Коридоры Арены заполняются дрожащими от вечерней прохлады и все же терпеливо ожидающими возобновления представления людьми. Если погода не меняется, толпа, недовольно ворча, расходится. Впрочем, у всех остается шанс утешиться порцией ризотто, сдобренного сыром пармиджано-реджано, мороженым или превосходным местным вином.
Вечер в Арене — набор праздничных ощущений, событие, которое вы никогда не забудете. Эти пышные представления в натуралистическом духе с непременным участием армии хористов, статистов и лошадей могут вызвать у знатока желание метать критические молнии, которое, впрочем, быстро слабеет под влиянием исключительности переживания, подаренного соединением природы, архитектуры и музыки.
За недостатком площадей для хранения декораций они в разобранном виде складываются вокруг Арены. Здесь можно увидеть украшенный золочеными львами трон Набукко или потрогать статуи из «Аиды». Это зримый, материальный театр. Противостоять его очарованию трудно. Да и зачем? Не есть ли это настоящий народный театр, в своей красивой и наивной зрелищности понятный всем и привлекательный для всех?
Посещение Арены не только и даже не столько прикосновение к искусству, сколько некий ритуал. Опера в Арене становится событием потому, что звучит в стенах чудо-амфитеатра. Сам же амфитеатр — одно из главных и самых вкусных блюд, включенных в традиционное меню «большого трактира народов». Далекие от рафинированности и режиссерских изысков спектакли под открытым небом приятно волнуют тысячи людей. И поэтому, говоря правду об Арене, всегда хочется ее простить.
