Chamber and instrumental music
В отличие от своих учителей Аренского, Танеева и ряда более молодых композиторов конца XIX — начала XX века Рахманинов не проявлял большого интереса к жанру камерного инструментального ансамбля. Написанные им в 1889 году две части струнного квартета являются не более чем добротной, местами красиво и выразительно звучащей, но несамостоятельной ученической работой. Более определенные черты авторской индивидуальности находим мы в одночастном «Элегическом трио» соль минор для фортепиано, скрипки и виолончели, создание которого относится к последним годам обучения композитора в консерватории. Музыка трио уже несет на себе печать типично рахманиновской патетики, гораздо большей зрелостью отличается оно с точки зрения формы и фактуры. Причиной, заставившей Рахманинова отказаться от продолжения работы над этим сочинением, была, как можно полагать, слишком очевидная зависимость написанной первой части от знаменитого трио Чайковского «Памяти великого артиста».
Если не считать этих ранних творческих опытов, не публиковавшихся при жизни композитора, то вклад Рахманинова в литературу для камерного инструментального ансамбля ограничивается двумя крупными произведениями: «Элегическим трио» ре минор. (В отличие от этого сочинения неоконченное «Элегическое трио» принято называть «юношеским».), написанным в конце 1893 года под непосредственным впечатлением смерти Чайковского, и Сонатой для виолончели и фортепиано, появившейся одновременно с завершением Второго фортепианного концерта в 1901 году. Дорогую для него память композитора, которому он был так многим обязан в своем творческом развитии, Рахманинов решил увековечить в форме, избранной самим Чайковским для создания «музыкального мемориала» Н. Г. Рубинштейну, поставив перед заглавием своего трио посвящение: «Памяти великого художника».
Работа над «Элегическим трио» имела большое значение для творческого самоопределения молодого Рахманинова, выработки им своего музыкального языка, своей индивидуальной манеры выражения. Вместе с тем она была связана с серьезными трудностями, вытекавшими из новизны задачи и желания создать крупное, глубокое по содержанию произведение, достойное великого мастера, памяти которого оно посвящено. Спустя несколько дней после окончания трио Рахманинов признавался: «...все мои помыслы, чувства и силы принадлежали ей, этой песне. Я, как говорится в одном моем романсе, все время мучился и был болен душой. Дрожал за каждое предложение, вычеркивал иногда абсолютно все и снова начинал думать и думать».
Как и трио Чайковского, это рахманиновское сочинение отличается широтой и монументальностью замысла, достигающего симфонических масштабов. Некоторое сходство есть и в структуре обоих произведений (развернутое сонатное allegro, после которого следует цикл свободных вариаций, возвращение начальной темы в траурной коде финала), и даже в соотношении тем первой части (широко распевная элегическая тема главной партии и более динамичная побочная партия, достигающая в ходе развития торжествующего звучания). В то же время в интонационном строении основных тем рахманиновского трио и общем характере его музыки мы легко узнаем особый неповторимый авторский «почерк» композитора. Такова тема главной партии Allegro с неизменным возвращением к начальному опорному звуку и характерным ходом мелодии на уменьшенную кварту в заключительных оборотах фраз, вносящим элемент подчеркнутой скорбной патетики. Анапестический ритм этого завершающего оборота становится источником более подвижной и энергичной темы побочной партии.
Можно говорить о присущих всему произведению чертах монотематизма. Мелодический рисунок темы второй части Quasi variazioni имеет некоторое сходство с первой из приведенных тем, что особенно явственно обнаруживается в минорных вариациях. На возвращение этой заглавной темы в коде финала уже было указано. Таким образом достигается единство цикла, но одновременно возникает и ощущение некоторого однообразия. Композитору не удалось избежать утомительных для восприятия длиннот и повторений, известная рыхлость формы и однообразие колорита музыки не были полностью устранены и в результате позднейших переделок, внесенных композитором в это свое раннее и не вполне еще зрелое сочинение. Но благодаря искренней взволнованности своей музыки и выразительности тематического материала трио продолжает жить на концертной эстраде до наших дней и сохраняет способность впечатляющего воздействия на слушателей.
Виолончельная соната — произведение более зрелое и уравновешенное по форме, хотя и не вполне равноценное в различных своих частях. Музыка сонаты проникнута тем воодушевленным лирическим порывом и волнующей искренностью чувства, которые присущи всему рахманиновскому творчеству начала 1900-х годов. Кое-где возникают прямые аналогии со Вторым концертом. Две выразительные певучие темы первой части дополняются энергично ритмованной аккордовой фигурой, настойчивое повторение которой динамизирует развитие, придавая ему активный целеустремленный характер. Особенной лирической прелестью отличается Andante с его спокойной широко распевной темой, сопровождаемой ровной гармонической фигурацией. Настойчивое тяготение мелодии к опорному доминантовому звуку вызывает ощущение воздушности и какого-то легкого неподвижного парения. Не столь ярки по материалу сумрачное, беспокойное Allegro scherzando и бравурный финал, которые, однако, не нарушают цельности общего впечатления.
Ю. Келдыш
Камерно-инструментальные ансамбли:
Две части струнного квартета: Романс и Скерцо (1889)
Элегическое трио для фортепиано, скрипки и виолончели («юношеское», g-moll, 1892)
Романс и Венгерский танец для скрипки и фортепиано, ор. 6 (No. 1 и 2, 1893)
Прелюдия и Восточный танец для виолончели и фортепиано, ор. 2 (No. 1 и 2, 1892)
Соната для виолончели и фортепиано, g-moll, op. 19 (1901)
Элегическое трио для фортепиано, скрипки и виолончели («Памяти великого художника», d-moll, op. 9, 1893)
