Балет Джона Кранко «Онегин» на сцене театра Ла Скала
«Татьяну милую мою»,— подхватывает читатель, в сердце которого жива любовь к «Евгению Онегину». Автор же хочет использовать начало фразы, чтобы закончить следующим образом: «...балет Джона Кранко «Онегин». Трудно, трудно не влюбиться в этот ныне уже ставший классикой балет создателя штутгартской труппы: так совершенна его драматургия, так нежны и по-человечески пронзительны образы главных героев, так прост и прозрачен рисунок массовых сцен, так захватывают оригинальной пластикой дуэты. Кранко создал своего «Онегина» в 1965-ом году, не использовав ни единого фрагмента из оперы Чайковского, а опираясь на искусную компиляцию различных пьес и фрагментов, выполненную Куртом-Хайнцем Штольце. Думается, не одним автором этих строк владеет удивление при соприкосновении с нежным полевым цветком Кранко: как мог хореограф, родившийся в Южной Африке, получивший хореографическое образование в Англии и создавший свои балеты в Германии, так глубоко проникнуть в самую суть русской души, передать то состояние непреходящей несчастливости, которое невозможно объяснить с точки зрения логики и здравого смысла?
В Милане «Онегин» не шел около шести лет, с тех пор, как в 2004-ом году его показывали на сцене театра Арчимбольди, где театр Ла Скала давал спектакли в период реконструкции исторического здания. Ныне балет Кранко завершает сезон 2009-10-ого года и представляет публике в главной роли двух несомненных ее любимцев: Роберто Болле и Массимо Мурру. Болле мечтал о роли Онегина еще мальчиком, когда учился в школе Ла Скала, и в двадцать два года станцевал партию Ленского. Когда нынешний художественный руководитель балета миланского театра Махар Вазиев спросил его, что бы он хотел станцевать, Болле упомянул о давней мечте. И вот красавец-танцовщик предстал перед публикой, среди которой немало преданных ему поклонников, в роли, требующей не столько аполлонической красоты и безупречной техники, сколь актерского таланта.
Но обратимся сначала к постановке театра Ла Скала: она заслуживает самых теплых слов. Пьер Луиджи Самаритани создал для «Онегина» раму столь же простую, нежную и изысканную, как сам балет: итальянский зритель вряд ли представляет себе неброскую красоту природы средней полосы России, чуть томящее душу очарование пушкинских мест, скамью Онегина, и, возможно, его отклик на сценографию Самаритани будет иным. Уроженца же России тянет поблагодарить художника за то, что на два с половиной часа, которые длится «Онегин», тот дает ему возможность пережить знакомые ощущения, которые навевают дворянская усадьба с садом, скромной девичьей спальней, бальным залом, туманный и неохотный зимний рассвет, шикарный петербургский дворец... Графичность линий, скупость деталей, обилие воздуха — таковы прекрасные декорации Самаритани. В полной гармонии с этой сценографической поэмой костюмы того же Самаритани и Роберты Гуиди Ди Баньо.
Роберто Болле и Массимо Мурру оба носят титул этуали театра Ла Скала, но у Болле, благодаря исключительной красоте, больше поклонников, и он больше «раскручен». Так что немало сердец билось в ожидании дебюта танцовщика в роли Онегина. Для Роберто заканчивающийся сезон был довольно неудачен: год назад полученная травма помешала ему участвовать в балете «Orpheus» Джона Ноймайера в Гамбурге и дебютировать в бежаровском «Chant du Compagnon errant» в Ла Скала. Затем отменились весенние спектакли с его участием в American Ballet Theatre, и все по причинам, связанным со здоровьем. В этой ситуации выступление роли Онегина приобретает совершенно особое значение. Это не только новая встреча прославленного танцовщика с публикой, но и подтверждение тому, что артист считает себя достигшим зрелости и хочет вынести на суд зрителей роль драматически насыщенную.
Как всегда прекрасный, как юный олимпийский бог, Болле продемонстрировал максимальную серьезность и горячее стремление создать настоящий характер. Пока это удалось ему отчасти: в первых двух актах безупречная академичность танцовщика граничила с некоторой скованностью. В его Онегине было нечто стереотипное: замысел Кранко требует неподдельной и очень личной выразительности. По ходу балета Роберто нашел более разнообразные и живые краски для героя, о котором мечтал с детства, так что можно надеяться, что в последующих спектаклях образ Онегина в его исполнении будет богаче.
Рядом с Болле — Татьяна в исполнении Марии Эйхвальд, выпускницы Казахского хореографического училища, ныне работающая в Штутгарте. Эйхвальд, несомненно, знает о традициях, которые живы в Штутгартском балете, ей могли рассказать о Марсии Хайде. Это очень точная и умная балерина, которой, быть может, не хватило, нежности и страстности в любовных порывах. Антонино Сутера, удивительный мастер, танцовщик с непревзойденной техникой и наделенной поразительной легкостью, сущий эльф, которому досталась роль Ленского и которому суждено вечно оставаться «вторым», составил обаятельную пару с молодой Даниэлой Каваллери — Ольгой.
Сравнение Массимо Мурру с Роберто Болле было бы проявлением недостаточного ума: так безгранично различны эти артисты. Удивительная чистота выполнения танцевальных па, выдающееся искусство партнера сочетаются у Мурру с актерским дарованием. Думается, Онегин Мурру пополнит ряд выдающихся исполнителей этой роли: Ричард Крагун, Рекс Харрингтон, Манюэль Легри. Массимо Мурру явил Онегина безупречно светского, изысканного, холодно-отстраненного в первых картинах; чуть не безжалостно-жестокого, скрытого маской в сцене дуэли, маску, однако, он удержать не мог, и она быстро слетала со искаженного страданием лица. В третьем действии, с чуть посеребренными висками, его Онегин представал зрелым, если не постаревшим, он понимал, что такое настоящая любовь, и в финальном pas de deux с Татьяной танец Мурру был способен вызвать слезы у публики. Еще раз повторим: сравнение двух танцовщиков неумно, но в случае с «Онегиным» легко отдать предпочтение Мурру.
Партнершей Мурру в роли Татьяны была Эмануэла Монтанари, которой самым искренним образом можно адресовать самые похвальные эпитеты: она не только очаровательна внешне, красива какой-то особой прозрачной красотой, не только обладает превосходной техникой, но способна проникнуть в психологические глубины своей героини. Не у одного зрителя дрогнуло сердце в моменты ее дуэтов с Онегиным — Мурру: в знаменитом pas de deux, в начале которого Евгений появляется из зеркала, и в драматическом финале. Эрис Нежа, наделенный прекрасными сценическими данными, предстал в роли Ленского, для которой ему пока не хватает артистической зрелости, зато Дебора Джисмонди в роли Ольги пленила свежестью.
Любопытная деталь: оркестр Ла Скала всегда быстро покидает места по окончании спектакля. Дирижер Эрманно Флорио, проведший спектакль безупречно, динамично, трогательно, вышел на поклоны и сделал традиционный жест, чтобы поднять оркестрантов, но поднимать было практически некого... Двумя неделями раньше по завершении представления оперы «Любовный напиток» можно было наблюдать точно такую же картину.
Милан — Верона
