Оцепенение, волнение, страх, восторг пережила публика Большого театра, посетившая в апреле спектакли Кэти Митчелл из Экс-ан-Прованса. Опера Джорджа Бенджамина «Написано на коже» и «Траурная ночь» по кантатам И.С. Баха пробудили зрителей и оставили в ожидании осеннего визита «Альцины» Г.Ф. Генделя аналогичного «производства». Гастроли французского фестиваля и раньше проходили на сцене Большого театра, но «Дон Жуан» Д. Чернякова и «Риголетто» Р. Карсена вызвали в свое время слишком громкие обсуждения и сконцентрировали всё внимание на себе.
Сегодня один из самых заметных музыкальных центров юга Франции приближается к России на расстояние вытянутой руки. В июне генеральный директор Бернар Фоккрулль в Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко немного рассказал о фестивале на творческой встрече, а в этом сезоне там начнутся бесплатные трансляции спектаклей разных лет. Но пока для многих Экс-ан-Прованс по-прежнему похож на расплывчатое облако из дальнего государства, пусть и отмеченный британской премией International Opera Awards в 2014-м году как лучший в своей номинации.
* * *
Уютный городок Экс-ан-Прованс уже 69-й год принимает в гости всех любителей музыки. За столь продолжительный срок сменилось всего пять руководителей, но последовательный захват новых репертуарных территорий и трофейных музыкантов превратили скромный семейный очаг в благоухающий оазис культурно-музыкального отдыха. Сегодня мозаика фестиваля складывается из оперной программы, ежедневных концертов камерной музыки и летней образовательной Академии для музыкантов.
Оперы на фестивале в бывшей столице Прованса — главный магнит для публики. Сами организаторы с особенным пиететом относятся к составлению программы. Фестиваль 2017 года — раскрытая ладонь пятивековой истории оперы, и для каждого пальца уготован свой век. Ладонь передает привет от темы «свободы», объединившей все спектакли под единым знаменателем. Во всех буклетах лаконичная вступительная статья директора фестиваля поясняет контекст значения «libertà» в операх настоящего сезона, где самые свободолюбивые «Кармен» Ж. Бизе и «Дон Жуан» В. Моцарта расположились в центре, а по краям — «Эрисмена» Ф. Кавалли, «Похождения повесы» И. Стравинского и мировая премьера «Пиноккио» Ф. Бусмана.
«Свобода» — краеугольное направление не только в отношении опер, но и драматургии всего фестиваля. Балом правило понятие «Work in progress», приближенное к английскому варианту названия оперы Стравинского «The Rake’s Progress». Подобную идею в постановках спектаклей «online» преследуют режиссеры «Дон Жуана», «Эрисмены» и «Кармен», часть концертов состоят из импровизаций, а ежедневные дневные мастер-классы с резидентами Академии официально можно назвать «деятельностью в процессе». Фестиваль выстраивается прямо на наших глазах: он живет и развивается вместе со своим зрителем.
* * *
Немного геометрии. Фестивальные площадки располагаются в центре города в форме треугольника, в двух углах которого — по две площадки; итого — пять точек с музыкальными событиями. Расстояние от одной точки до другой: 1—15 минут. Вопрос: сколько событий можно посетить за один вечер? Правильно — одно, потому что Экс-ан-Прованс не место для беготни, это место для спокойных размышлений. По замыслу Бернара Фоккрулля, Экс-ан-Прованс «дает возможность широкой аудитории через голоса художников расшифровать постоянно развивающийся мир».
Местом рождения фестиваля считается внутренние дворики Архиепископского дворца и отеля Меннье д'Оппеда — здания XVII века находятся через дорогу друг от друга, буквально в двух шагах от Городской Ратуши и городского собора. Двор с фонтаном с первого взгляда понравился будущему создателю фестиваля Габриэлю Дюсёрже. По легенде, он хлопнул в ладоши и произнес: «Акустика изумительна. Именно здесь я проведу свой фестиваль». Видимо, этот принцип распространился затем и на остальные площадки, так как акустика везде — изумительна.
Обе площадки имели скромные размеры сцены, и отчасти по этой причине выбор первых постановок пал на оперы Моцарта — «Так поступают все женщины» в 1948, «Дон Жуан» — в 1949. Традиция обращения к музыке уроженца Зальцбурга продолжается до сих пор, хотя сцену во дворе Архиепископского дворца тотально реконструировали, и она уже без труда может принимать музыкальных гостей из других стран и эпох, а отель Меннье полностью отдан концертам.
В театре Архиепископского дворца в этом году чередовались представления «Дон Жуана» и «Похождения повесы», и, несмотря на популярность Моцарта, Стравинский в этом году явно взял вверх.
* * *
«Дон Жуан» — один из главных оперных манифестов на тему свободы. Герой, появившийся за два года до революции, нарушил все принципы нравственности, религиозности и устройства общества, и именно об этом напоминает режиссер в сопровождающем буклете. Новая постановка Жана-Франсе Сивадье работает с темой свободы через противодействие комического и религиозного.
Открытая сцена спровоцировала режиссера на игривый тон: блестящий занавес посреди деревянных подмостков, переодевания, постоянные перебегания, игры со светом и выходы из зала. В жанре dramma giocoso явно сделан акцент на второе слово. Нарочитая театральность и типажность персонажей скрывается под маской уличного спектакля здесь и сейчас: по краям сцены актеры готовятся к выходу на площадку и наносят грим, и там же находятся столики для зрителей.
Режиссер в интервью упоминал о замысле Моцарта и да Понте: они не говорят в музыке и тексте когда нужно смеяться, а когда плакать. И если у авторов оперы действительно работает биполярность восприятия, то толстый налет буффонады в спектакле навсегда скрыл момент, когда пора начинать переживать за героев. Да и религиозная тема стала больше напоминать мюзикл «Иисус Христос суперзвезда», в особенности главный герой в финальной сцене в кожаных штанах и с обнаженным торсом в позе распятия. Музыкальная составляющая спектакля довольно посредственна, и даже очаровательная серенада Дон Жуана в исполнении Филиппа Слая не спасает положение.
* * *
Оперу «Похождения повесы» Стравинский писал в послевоенное время в Америке, и музыка впитала смесь джазово-танцевальных ритмов и интонаций, окрашенных в знаменитые тембры подвижного бурчания фагота или кларнета в непривычной тесситуре. В постановке Саймона Макбёрни, знакомого посетителям театрального фестиваля в соседнем городе Авиньон, — это «мюзикловая» история, где ванильно-сладостная любовь парочки Энн Трулав и Тома Рэквелла последовательно превращается в разрушенное пепелище. Главный герой сходит с ума — точно так же, как и весь мир преображается после катастрофы войны. Свобода — это свобода выбора человека, за которую каждый несет ответственность.
Действие спектакля развивается в стерильно белом пространстве куба с проекциями на стенах: Стравинский обращался к картинам Хогарта при выборе сюжета, а здесь изображения создают общий антураж, преображая его от сцены к сцене. Причина тому — искуситель Ник Шэдоу, прорезавший поверхность экрана и проникнувший в уютный пасторальный мир. Забрав Тома в шумный город, он приобщил его ко всем прелестям светской жизни с вечерниками и женщинами. На поверхности экрана возникает всё больше дыр. Оттуда в окошечке появляется бородатая Баба Турчанка (конечно же, в стиле Кончиты Вурст) — будущая жена Тома, а вместе с ней изо всех щелей её вещи, жирафы и даже лимузин.
Как и в «Дон Жуане» Сивадье, напускной гротеск оборачивается трагедией, только на этот раз она ощущается вполне очевидно. Наивно-упоительный мир оказывается лишь дымкой, которую сметает пошлость и разгул материализма, и именно это наблюдали Стравинский с либреттистом Оденом в 1947 году. Мир в белом проекторе от Макбёрни — это как точка Zero на карте истории, когда невозможно жить как раньше. Это смерть мира, о котором под отпевание хора скорбит Энн Трулав с белыми цветами и в чёрном одеянии в начале и конце спектакля.
Приёмы сценографии хотя и очевидны, но кристально точны, динамичная история напоминает фильм с прекрасной музыкой и, главное, — исполнением. Знаменитый Кайль Кетельсон с бархатно-глубоким тембром в роли Ника Шэдоу, Джулия Буллок, знакомая по «Королеве индейцев» Т. Курентзиса, с тончайшими оттенками лирики, да и Поль Аплебу, сыгравший Тома с по-настоящему сильной экспрессией, — составили блестящий каст. И несмотря на смену дирижера — вместо Даниэля Хардинга, повредившего руку, за пульт встал Эвинг Дженсен, — все «кадровые» смены номеров и затейливые переклички с оркестром были точны.
* * *
Масштабный Гранд-театр Прованса, отмечающий всего десять лет своего существования, в этом сезоне показал то, что никто никогда не видел – мировую премьеру оперы «Пиноккио», и то, что видят везде и всегда – оперу «Кармен». Неравный бой окончился очевидной победой «старого» над «новым».
Композитор Филипп Бусман в 2005-м году был успешно принят с его оперой «Джули» по пьесе А. Стриндберга. На этот раз ему заказали детскую оперу «Пиноккио», но результат совсем иной: одна из французских газет озаглавила рецензию «Новое снотворное от Филиппа Бусмана» и сложно ей возразить.
Сама идея постановки привлекательна: человек не рождается свободным, но свободным он может стать, — так описывает спектакль интендант Бернар Фоккрулль. Краткий синопсис соответствует: маленький Пиноккио, сотворенный из дерева, проходит длинный путь с препятствиями и приключениями, в результате которых он из куклы прекращается в настоящего мальчика. Вопрос вызывает сама реализация замысла.
Режиссер Жоэль Помра выбрал для спектакля мрачную эстетику в духе Тадеуша Кантора с его «Мёртвым классом» с игрушечным оттенком. Темноту обычно называют «другом молодежи», но когда отсутствует и динамика развития и рельефность, или атмосфера тайны как таковой — она становится другом скуки. Редкие сценографические придумки, вроде костюма трёхметровой феи, помогают мало. Да и музыка Бусмана в спектакле играет вспомогательную роль: тембровые находки, сверхвысокие и низкие регистры лишь в редких случаях привлекают внимание.
Сказка, впервые появившаяся на большой оперной сцене, не вызвала большого восторга аудитории, а настоящий хит «Кармен» держал публику в непрерывном внимании и завершился стоячими овациями.
* * *
Опера Бизе во Франции — всё равно что «Онегин» в России: все готовы пропеть продолжение арий и хоров, даже не дожидаясь солистов. Правда, в Экс-ан-Провансе она не появлялась с 1957-го года, и ставки на нее были предельно высоки. Интригу задавал и приглашенный режиссер Дмитрий Черняков, который в 2010-м году вызвал здесь бурю противоречивых эмоций своим «Дон Жуаном», схлестнув «букающих» и кричавших «браво». Освобождение от привычных испанских одеяний на этот раз прошло гладко и снискало горячую поддержку французской публики.
«Свобода» в опере — это об эмоциях и страстях. Привычная история рассказывает о цепочке зависимостей: премилая Микаэла преследует Хозе, Хозе пленяется Кармен, а она, хотя и увлекается Эскамильо, всё равно остается символом свободы и притягательности. Все цыганские песни и танцы с повышенной аффектацией — оболочка для внутренних человеческих проблем.
В спектакле Чернякова весь привычный сюжет о «Кармен» превращается в психотерапевтический театр для семейной пары, где муж получает табличку с надписью «Хозе», а его жена сама чуть позже придумала для себя роль «Микаэлы». Они оба заложники своих эмоций. Она не дает покоя своему мужу даже во время терапии и ревнует его к участнице спектакля «Кармен», а он основной пациент, и весь театр — исключительно для проработки его подавленных чувств, выражающихся в агрессии.
Популярные арии из «Кармен» в исполнении Стефани Д’Устрак снижают пафос и приобретают человеческие черты, у Хозе от Майкла Фабиано, наоборот, словно вырываются на свободу, а Эльза Дрейзиг раскрывает в партии Микаэлы самые изысканные лирические оттенки. Благодаря особому подходу дирижера Пабло Эраса-Касадо к темпам и паузам многие номера преображаются: одни приберегают свои страстные фонтаны, а другие, наоборот, добавляют мощности и напора.
* * *
И всё же, настоящим музыкальным раем фестиваля стала малоизвестная опера Ф. Кавалли «Эрисмена». Старинная часть программы фестиваля попала в уютное пространство театра «Жё де Пом» (Jeu de Paume), с красными ложами в изысканном стиле и виньетками на потолках. В XVII веке король Луи XIV здесь играл в «la paume» — ранний тип комнатного тенниса, и спустя век помещение превратили в театр.
«Эрисмена», несмотря на свой почтенный возраст (впервые была поставлена в 1655 году), обрела молодое обличье, причем не только с помощью дизайнерски-дерзких костюмов от Маши Макеев, но и в свежести звучания. Вдохновляло и восхищало буквально всё: от градаций динамических оттенков до рельефности драматургии, при строгом соблюдении этикета старинного тона, за что сердечный поклон Л. Г. Аларкону — доброму знакомому фестиваля по операм Генделя в 2011 году и Кавалли 2013-го.
Самобытные тембры молодых солистов, не уступающие по силе звука самым опытным мэтрам, превратили персонажей в индивидуальности. Особенно запомнился звонко-задорный голос Стюарта Джексона в роли нянюшки Альцесты, похожей на кормилицу из «Коронации Поппеи» Монтеверди. На площадке выступали сразу три контртенора высочайшего класса, и Якоба Орлинского, исполнившего роль возлюбленного Эрисмены — Оримено, уже можно безо всяких натяжек сравнивать с Филиппом Жарусски.
Свободу в сюжетно-очевидной теме заточения в тюрьме (в ней находится Эрисмена – дочь короля, но про ее статус все узнают только в конце, и все действие она скрывается в образе воина под стражей) дополняют идеей репетиции в театре. Весь спектакль находится посреди оголенных стен и «служебного выхода» в кулисной части, словно срисованных из «Репетиции оркестра» Феллини. Финал, в котором раскрываются все запутанные перипетии сюжета, происходит как бы посреди гримерного помещения, освобождаясь от всей театральной искусственности.
Это как раз тот случай, когда то «как сделано» перевешивает остальные вопросы. Оригинальные метаморфозы большой белой сетки превращают сцену во всевозможные варианты места действия. Режиссер и художник по свету в одном лице — Джон Беллорини — маг и волшебник по выдумке комбинаций из лампочек, из них он выстраивает атмосферу действия: тут и лирические коридорчики, и глухой свет тюрьмы, и лента зеркала в той самой гримерке.
Спектакль «Эрисмена» — это исключительно эстетское удовольствие, настоящий утонченный «десерт» всей программы.
* * *
Впечатление от фестиваля без учета концертов и мастер-классов Академии будет неполным: часто их воспринимают как дополнительный бонус, необязательный к посещению, но именно они наполняют Экс-ан-Прованс воздухом и ощущением гармоничности пространства.
Всё «неоперное» чаще всего проходит в отеле Меннье д’Оппеда и его уютном дворике, а также в современном зале консерватории имени Дариюса Мийо, расположенном позади Гранд-театра. Здание напоминает центр актуального искусства и мало ассоциируется с самим словом «консерватория», с привычным шлейфом традиций и укладов.
Днем – мастер-классы, вечером – концерты, и всё доступно по цене и времени покупки билетов: в отличие от оперных аншлагов, сюда можно прийти прямо перед началом. Встречи-беседы с композиторам в консерватории чаще посещает молодежь; а на вокальных и камерно-инструментальных мастер-классах в отеле Меннье за процессом работы музыкантов обычно наблюдают зрители старшего возраста.
Скрипач Андраш Келлер, 40 лет назад работавший с композитором Дьёрдем Куртагом, поделился с участниками «подопытного» квартета и зрителями своими афоризмами: «Лучшая музыка для Куртага — это тишина»; «В музыке, как и в жизни, красота и ужас существуют одновременно». Конртенор и художественный помощник дирижера Л. Аларкона Фабиан Шофрин конструктивно разобрал партии из «Эрисмены» с молодыми ребятами из Академии, поясняя специфику музыкальной фразировки в старинной музыке и необходимости уходить от смысла слов к мелодизации.
Концерты для Прованса — это место для спокойных, ничем не отягощённых вечеров. Группа Aka Moon выступила во дворе театра Архиепископа со смесью импровизации и джаза с ортодоксальным балканским пением, саксофона, скрипки, аккордеона и бас-гитары. Сольная программа «Life story» с песнями К. Вайля, Дж. Гершвина, Ф. Пуленка и Б. Бриттена от лауреата Академии 2015 года Биат Мордаль прозвучала в театре Жё де Пом.
Подобного рода концерты в «облегченном» духе включают в программу фестиваля уже почти 50 лет: во времена интенданта Бернара Лефорта приезжала Элла Фицджеральд, давались концерты с испанской народной музыкой и берберскими песнями. Сейчас даже оркестр Парижа в Гранд-театре с сюитами Стравинского и симфониями Бетховена и Шуберта поддался летней непосредственности и вдохновенной легкости.
Затухающий и вновь оживающий свет в полумраке, многоканальная акустическая система и виолончелистка Соня Видер-Атертон в сени шелестящей листвы деревьев и звездным небом над головой. Зрители погрузились в атмосферу музыкального путешествия по собственным композициям исполнительницы, в которые она включила интерпретации сочинений разного времени и стиля – от Баха и Шумана до Кравчука и Апергиса.
Для любителей современной музыки главным подарком организаторов оказался концерт одного из самых известных ансамблей современной музыки Klangforum Wien, приехавшего на фестиваль для исполнения оперы Ф. Бусмана. Музыканты, видимо, постигли тайну звука и ввели зал в настоящий гипноз «неудобными» шереховатостями и тактильно-осязаемыми паузами между колебаниями воздуха в произведениях «классиков» второй половины ХХ века — Д. Шельси, Ф. Донатони, Л. Берио, более молодого композитора С. Мувио, и пьесу основателя ансамбля Б. Фуррера «Ira-Arca» — бескомпромиссного лидера концерта.
* * *
Продуманная и цельная программа привлекает посетителей фестиваля, но его дух и атмосфера заставляют желать вернуться туда вновь. Ты долгожданный гость в этом общем доме, причем твой статус не имеет значения: комфортно чувствуют себя и иностранный студент, и музыкальный критик, и вообще любой.
Судите сами: за час до спектакля в Гранд-театре каждый вечер рядом с направляющей стрелочкой стоит специальный человек с еще одним указателем движения, и нужен он исключительно для полного спокойствия посетителей. На всех точках фестиваля молодые люди в едином сине-черном тоне одежд приветливо встречают гостей и помогают сориентироваться. А часто ли буклеты о спектакле с подробными интервью от создателей, фотографиями и с дополнительными материалами достаются бесплатно всем зрителям перед началом оперы? Вроде бы маленькая, меркантильная деталь, но расположение аудитории вызывает.
История складывается из ежедневного выбора человека, и от его решений зависит всё дальнейшее существование мира. Фестиваль в Экс-ан-Провансе не дает ответов, но ставит вопросы, и даже менее удачные спектакли подталкивают к размышлению. Пять спектаклей — пять взглядов на свободу, со своими сценариями развития событий. Здесь, будто попав в дружеские объятия, есть возможность без спешки и напряжения подумать, а это — уже первый шаг для верного выбора.
Фото: Festival d'Aix-en-Provence © Patrick Berger / ArtComPress
