29 марта в Концертном зале Чайковского первые в Москве прозвучала опера великого итальянского композитора Винченцо Беллини «Чужестранка». При всех её достоинствах эта замечательная опера всё же не относится к высшим достижениям композитора, в гораздо большей степени ассоциирующимся с его именем и обессмертившим его, но и в ней в полной мере воплощён его несравненный мелодический дар, явлено выдающееся драматургическое чутьё и использованы стилистически вполне характерные средства композиторского воплощения.
Творчество Беллини по своему значению и влиянию на мировую музыку, причём, не только оперную, уникально.
Достаточно указать два таких основополагающих для соответствующих национальных композиторских школ имени, как Ф. Шопен и М. И. Глинка, испытавших громадное влияние Беллини, чтобы понять, какова была сила воздействия музыкальных идей и стилистики итальянского оперного гения.
В КЗЧ «Чужестранка» была представлена в концертном исполнении с участием Государственного симфонического оркестра «Новая Россия», которым дирижировал британец Джулиан Рейнольдс, Академического Большого хора «Мастера хорового пения» Российского государственного музыкального телерадиоцентра и солистов-вокалистов.
Для исполнения сольных партий были приглашены следующие певцы: Патриция Чьофи (сопрано, Италия), Сильвия Тро Сантафе (меццо-сопрано, Испания), Джи-Мин Парк (тенор, Южная Корея), Игорь Головатенко (баритон), Станислав Мостовой (тенор), Алексей Пашиев (баритон) и Олег Цыбулько (бас, Молдова).
Хотелось бы сразу отметить, что состав солистов был силён, ровен, «слабых звеньев» в нём не было, хотя совершенным его тоже не назовёшь.
Патриция Чьофи в заглавной партии Алаиды (Чужестранки) слушалась в целом неплохо, но в вокальном отношении идеальна не была.
В частности, тембр её был светлым, но тусклым, слушательски воспринимавшимся словно бы сквозь дымку, которая в продолжение представления так и не рассеялась. Вероятно, допустимо сравнение с драгоценным камнем, не получившим огранки. Тем не менее, в высоком регистре оркестр и хор певица пробивала достаточно хорошо, но больше за счёт силы, а не за счёт полётности голоса. В верхах у неё не было блеска, высокие ноты были недостаточно сфокусированы, и на сильной динамике она с трудом удерживала тон. К тому же у певицы практически не было низов, да и середина немногим лучше: когда в её исполнении звучали изломанные в драматических моментах пассажи, низкие ноты кое-где пропадали, и это слушалось довольно странно, немного рвано.
Точность интонирования тоже оставляла желать лучшего. Впрочем, кто из певцов хотя бы иногда не поёт мимо нот? Вокал — это всё же не инструмент с фиксированным строем. В актёрском плане певица выглядела немного зажатой и слегка переигрывала. Тем не менее, в целом партия Алаиды была воплощена достаточно внятно, чтобы получить адекватное представление о ней.
Сильвия Тро Сантафе в роля Изолетты была великолепна!
Певица продемонстрировала как раз такое меццо, которое, судя по историческим хроникам, подразумевалось во времена Беллини: пластичный вокал с блестящими верхами, крепкой серединой и внятными низкими нотами, но без практиковавшейся в дальнейшем меццовой жгучести в низах, достигшей апогея в вокале Образцовой. Иными словами, меццо Сильвии больше походило на альт или контральто, и это в данном случае абсолютно правильно. И какая гибкость, какие гладкие пассажи, какая хорошая фокусировка!
В целом впечатление от её пения едва ли не превосходило впечатление от вокала главной героини, и было вполне очевидно, что Беллини уделил этой фигуре ничуть не меньшее внимание, чем главной героине.
Джи-Мин Парк, воплотивший партию Артура — совершенно уникальный тенор! Вокал его, видимо, ещё не обрёл окончательную консистенцию, процесс его формирования продолжается, и верхи у него тоже были тускловатые, но очень сильные! На некоторых выходах, когда певец появлялся из-за кулис и сразу подавал голос с края сцены, он к восторгу публики в одиночку заполнял звуком весь зал. Зато средний его регистр и низы отличались чуть ли не баритональной насыщенностью.
Это было поразительное ощущение — слышать тенор, который столь густо звучит, почти как баритон!
Партия Артура была проведена очень крепко, драматично, хотя, на мой вкус, в отдельных моментах чересчур тембристо для тенора: некоторые ноты были настолько загущены, что сопутствующие гармоники и призвуки начинали заслонять основной тон. Впрочем, это явление певцом строго контролировалось, и он не позволял себе лишать ноту звуковысотной определённости, несмотря на особенности своего весьма неординарного голоса.
Игорь Головатенко просто блистал в партии Вальдебурга! Если певец продолжит творчески эволюционировать столь же стремительно, то в скором времени нашему баритону-премьеру Дмитрию Хворостовскому придётся паковать чемоданы и ехать туда, где он ещё пока котируется.
В последние месяцы Головатенко резко пошёл вверх в своей профессии и на глазах превращается в феномен.
Справедливости ради нужно отметить, что в паре моментов у него проскочила небольшая хрипотца, но это не беда: человек — не машина, живая плоть не может быть так же надёжна, как железо. Любопытно, что певец очень быстро совершенствуется в мастерстве ансамблевого пения: бывало, он давил своих партнёров, порой слишком сильно форсируя без оглядки на роль и на возможности своих коллег, но в этот раз ничего подобного не было! Он очень хорошо вписывался во все ансамбли.
Зато когда требовалось вокально передать противостояние героев, показать борьбу характеров — как в дуэте с Парком, — Головатенко пел в полную силу, но и партнёр его, тоже не лыком шитый, достойно отвечал ему тем же! И когда их дуэт-противоборство отзвучал, я видел, как оба певца, уже выйдя из образа, во время аплодисментов смотрели друг на друга и улыбались, довольные этим состязанием. Да, это было великолепно: оба показали характер и свой личный, и своих героев, но никто из них не был «побеждён»,
зато победила опера, украшением которой сделался эффектный экспрессивный дуэт.
Из других солистов порадовал Олег Цыбулько в партии Приора — густой, зычный бас! Ничуть не форсируя, певец безо всякого труда подавал звук той силы и тембральной насыщенности, которая в данный момент требовалась, без напряжения и не испытывая никаких затруднений.
Алексей Пашиев партию Монтолино провёл в вокальном отношении очень профессионально и выглядел на равных с остальными солистами, но в этой роли показать себя и поразить слушателей особо нечем, её нужно просто хорошо спеть, что и было сделано.
Станислав Мостовой в партии Осбурга немного злоупотребил своей характерностью, которая в данном случае не шла его герою: вряд ли нужно было выступать здесь в козловско-лемешевском духе, потому что Осбург — это отнюдь не Юродивый, не Берендей и не Индийский гость.
Эту партию нужно петь решительнее, ни в коем случае не смягчая и не размазывая интонацию.
Конечно, на фоне необычайно густого голоса Парка тенор Мостового выглядел бледновато, но, с другой стороны, это ведь удачно сочетается с замыслом автора. Мостовой пел хорошо и профессионально, но, как бы точнее выразиться — это было немного «не из той оперы». Характерность может восприниматься и как плюс, и как минус, и в этом деле самое главное — применять её к месту.
Оркестр «Новая Россия» выглядел в целом прилично,
но кое-что было в разладе, строй местами заметно плавал. Тем не менее, оркестр хорошо слушался дирижёра, и было видно, что Джулиан Рейнольдс работал с удовольствием. Сам дирижёр предстал как прекрасный знаток и тонкий ценитель произведений подобной стилистики.
Интересно было наблюдать, как в некоторых оркестровых эпизодах давала о себе знать универсальность гения Беллини, способного сочинять не только вокальные, но и вполне самостоятельные в художественном плане инструментальные вещи. В таких моментах дирижёр позволял себе ненавязчиво выводить на первый план оркестр, так что он становился одним из важных факторов эмоционально-художественного воздействия.
«Мастера хорового пения» отлично звучали, демонстрируя тембровое разнообразие и гибкость нюансировки,
и было заметно, что дирижёр доволен хором и даже иногда аплодировал ему по ходу действия.
В целом, несомненно, исполнению «Чужестранки» сопутствовала удача. Опера прозвучала достойно, цельно, слаженно, а что касается отдельных певцов и свойств их вокала, то в том и состоит важнейшая особенность оперного искусства, что личностная составляющая, привносимая певцами в их партии, необычайно велика, и она способна как хорошую оперу принизить, так и поднять любую даже самую второстепенную оперу до высот артистического откровения.
Фото: dolchev.livejournal.com
