«Черевички» / «Кузнец Вакула» — комико-фантастическая опера Петра Ильича Чайковского в 4 действиях (8 картинах), либретто Я. Полонского по повести Н. Гоголя «Ночь перед Рождеством».
Премьера 1-й редакции (под названием «Кузнец Вакула», в 3 действиях, 8 картинах) — Петербург, Мариинский театр, 24 ноября 1876 г., под управлением Э. Направника.; 2-й редакции («Черевички») — Москва, Большой театр, 19 января 1887 г., под управлением автора. Премьеры последующих постановок: Московская русская частная опера, 30 января 1902 г., под управлением М. Ипполитова-Иванова; Петербург, Мариинский театр, 29 декабря 1906 г., под управлением Э. Направника.
А. Серов, начавший оперу на сюжет гоголевской «Ночи перед Рождеством», умер, не закончив ее. В его память Русское музыкальное общество организовало в 1874 г. конкурс на оперу по либретто, написанному Я. Полонским для Серова. На этот конкурс Чайковский и представил «Кузнеца Вакулу» (кроме него участвовали Н. Соловьев, П. Щуровский и др.). Опера получила I премию. Однако помимо внешних причин создания «Вакулы» была более глубокая и значительная — любовь Чайковского к Гоголю и украинской песне. Он неоднократно обращался к украинскому фольклору.
Поэтическая повесть Гоголя, в которой быт украинского села выступает в сочетании с народной фантастикой, не могла не увлечь композитора. В либретто, план которого был разработан Серовым, сохранены главные сюжетные линии повести и основные персонажи, но опущены некоторые второстепенные лица (Пацюк), сокращены жанровые сцены, отчего бытовая картина проиграла в своей красочности, отброшены и некоторые фантастические моменты (кража месяца); с другой стороны, либреттист привнес новые эпизоды, отсутствующие у Гоголя (Вакула оказывается у замерзшей реки, где стонут и плачут русалки).
К сожалению, либретто, написанное крупным поэтом, несмотря на литературные достоинства, не передало стилистики Гоголя, неповторимого сочетания поэзии и юмора. Чайковский работал над оперой с увлечением. Она была (сочинена и инструментована в течение трех месяцев (июнь — август 1874 г.). Позднее композитор писал: «Все мои помыслы обращены теперь на мое любезное детище, на милого „Вакулу“… до чего я люблю его».
При первой постановке опера не имела успеха. Слушатели отнеслись к ней с недоумением, так как она нарушала установившиеся шаблоны комического жанра. Критик Н. Кашкин вспоминал позднее: «Я был на первом представлении, и случайно мне пришлось сидеть рядом с Я. П. Полонским, который несколько недоумевал относительно общего характера музыки: он ожидал услышать нечто легкое, игривое, подходящее к тону комических опер итальянских или французских, но Чайковский взял сюжет гораздо глубже и сильнее, так что получилось произведение крупное, серьезное». Действительно, вместо условных персонажей комедии Чайковский создал образы живых людей.
Время показало, что первоначальный неуспех и недоумение сменились симпатией зрителей. В 1879 г. композитор писал: «Следует удивляться, что эта опера совсем не провалилась и продолжает не только держаться, но и привлекать много публики. Очень может быть, впрочем, что со временем публика даже и полюбит ее. Что касается моего собственного отношения к „Вакуле“, то… отлично сознавая недостатки его как оперы, я все-таки ставлю его в первом ряду между своими вещами. Я писал эту музыку с любовью, с наслаждением, так же, как „Онегина“, Четвертую симфонию, Второй квартет».
Желая вернуть оперу на сцену, Чайковский создал новую редакцию, получившую название «Черевички». Мысль о переработке созрела у него в начале 80-х гг. В 1884 г. он писал издателю П. Юргенсону: «А вот „Кузнеца Вакулу“ так непременно переделаю. Я глубоко убежден, что он этого стоит». В конце года композитор наметил план переделок и в феврале 1885 г. приступил к их осуществлению. Работа захватила и увлекла его. Он сообщал артистке Э. Павловской 20 февраля 1885 г.: «Работаю я с усердием и любовью. Мой „Кузнец Вакула“, поверьте, будет весьма изрядной оперой… Написал совершенно новые сцены; все, что было худого, выбросил, что хорошо — оставил, облегчил массивность и тяжеловесность гармоний,— одним словом, сделал все, что нужно, дабы извлечь оперу из забвения, коего, право, она не заслуживала».
К концу марта новая редакция была завершена. Пересмотру подверглась вся партитура, за исключением нескольких номеров. Заново сочинены дуэты Вакулы и Оксаны, финал 2-й к. I д., песня Школьного учителя, квинтет в 1-й к. II д., куплеты Светлейшего. Переработка, выразившаяся в изменении гармонизации и оркестровки, введении новых сцен, изъятии ряда эпизодов, придала произведению совершенно другой характер. Композитор сам сочинил текст новых номеров.
В опере Чайковского повесть Гоголя нашла своеобразное воплощение. Всего ярче выражена тема любви Вакулы и Оксаны, приобретшая лирический и отчасти драматический характер. Такова ария Вакулы «Чует ли девица» и сцена у замерзшей реки с плачем русалок и сумрачными ответами Лешего, передающая душевное смятение кузнеца. Драматизирован и образ Оксаны по сравнению с гоголевским. В опере она любит Вакулу, но скрывает свое чувство. «„Ведь люблю, а мучу“,- поет Оксана, и эти слова ее могут служить эпиграфом ко всей опере»,— писал Б. Асафьев. Образ, созданный Чайковским, по психологической тонкости и вдохновенному лиризму — один из самых прекрасных в русской опере. Но сфера лирики, драмы любви и ревности, хотя и гениально воплощенная в музыке, не исчерпывает богатства образного содержания «Черевичек».
Чайковский отразил и фантастику гоголевской повести, хотя опять-таки несколько ее переосмыслил. В опере Бес отличается от глуповатого, самодовольного, одураченного человеком черта, каким он выступает и в народных сказках и у Гоголя. У Чайковского образ сложнее и драматичнее. Бес то грозный заклинатель сил природы, обрушивающий метель на обитателей Диканьки (и эта метель отнюдь не так безобидна); то лукавый проказник, то пылкий влюбленный. С образом Беса в опере связана линия темных сил, выступающих против Вакулы, но побежденных волей человека.
Самое значительное завоевание композитора в «Черевичках» составляет образ Солохи. Сцены, в которых она выступает, лучшие. Солоха в опере — лукавая, хитрая, неотразимо привлекательная. Для обрисовки ее «ведьмовской» природы композитор применяет стремительные танцевальные ритмы «бесовского гопака». Но Солоха не только ведьма — это лукавая и плутоватая баба, умеющая найти с каждым из своих поклонников нужный язык, умелая притворщица. Она обнаруживает свою человеческую и человечную сущность в дуэте с Оксаной (последнее действие), пронизанном интонациями украинских «голосшь» (плачей). В бесовке пробуждается мать, оплакивающая погибшего, как она думает, сына…
Более скупо очерчены образы Чуба и Головы. Они действуют преимущественно в одной картине (хата Солохи), так как сцена с мешками во время колядки сжата либреттистом. Однако ансамбль поклонников Солохи в мешках (3-я картина) — один из лучших и ярких комедийных ансамблей в мировой оперной литературе. Из второстепенных персонажей нужно выделить Школьного учителя (дьяка), наделенного выразительнейшей и остро характерной песенкой «Баба к бесу привязалась», заставляющей вспомнить о Мусоргском.
Большую роль в музыкальной драматургии оперы занимают народные сцены. Вся история любви Вакулы и Оксаны, их ссора и примирение развертываются при участии народа. Колядка (2-я картина II действия) служит примером исключительного музыкально-драматургического мастерства Чайковского. В этой сцене хор разбит на несколько групп, то перекликающихся друг с другом в диалоге, то сливающихся в одну массу. Колядка подготавливает появление Оксаны. Сцена Вакулы и Оксаны и песня о черевичках проходят на хоровом фоне. Но вместе с тем хор нигде не выдвигается на первый план, не заслоняет личной драмы.
В использовании украинской песни Чайковский проявил лучшие качества своего композиторского гения. Он внимательно вслушивался в нее, стремясь сохранить особенности, только ей одной свойственные, и выявляя внутреннее родство с русской песней. Подобно тому как Гоголь передавал украинский колорит средствами русского языка, лишь по временам вкрапливая отдельные местные речения, так и Чайковский создавал соответствующий колорит преимущественно средствами русской музыкальной речи. Его «украинизмы» — не стилизация, а гениальное обобщение национального мелоса. Мастерски используя народные попевки, он почти не прибегает к цитированию. Исключение — арии Оксаны «Цвела яблонька» и Вакулы «Чует ли девица», опирающиеся на подлинные украинские песни.
Своеобразно и глубоко воссоздав среду, характер действия, образы героев, Чайковский обнаружил исключительное стилистическое чутье и в целом, и в деталях. Примером может быть хотя бы решение сцены во дворце. Не было ничего более легкого, чем построить ее контрастно по отношению к предыдущим, передав блеск придворного бала. Но у Гоголя вся эта роскошь и великолепие даны через восприятие Вакулы. «Что за лестница! — шептал про себя кузнец: — жаль ногами топтать. Экие украшения! …Боже ты мой, что за перила! какая работа! тут одного железа рублей на пятьдесят пошло». Чайковский следует за Гоголем — интонации и ритмы народной песни и танца пронизывают музыку «дворцовых» картин (6-й и 7-й): мир их услышан и выражен через восприятие Вакулы.
Переработанная опера, первыми спектаклями которой дирижировал автор, встретила горячий прием, адресованный в большей мере самому композитору, нежели его сочинению. Несмотря на большой успех премьеры, «Черевички» выдержали только семь представлений (считая два спектакля 1888 г.) и были сняты «за отсутствием сборов». Критика не смогла в полной мере оценить достоинств сочинения.
При жизни композитора оно больше не исполнялось, и новая постановка была осуществлена лишь в 1902 г. на сцене Московской частной оперы. Спектакль имел большой успех, как и последующая постановка в петербургском Мариинском театре. И все же в полном смысле слова репертуарной опера не сделалась. Прекрасное произведение по-новому прозвучало в советском театре. «Черевички» исполнялись в городах Украины (Киев, Харьков) и на других сценах.
Особенно удачной следует признать постановку московского Большого театра (премьера — 14 января 1941 г.) под управлением А. Мелик-Пашаева, впервые раскрывшую во всей полноте богатство этой музыки. На сцене развернулась яркая картина жизни украинского села, в которую органически вписывались лирические и характерные образы. Мягким юмором отмечено было исполнение партии Чуба М. Михайловым, а роль Беса в исполнении Ал. Иванова явилась подлинным украшением спектакля. Проникновенно и глубоко передавали партии Оксаны и Вакулы Г. Панова и Г. Большаков. Этот спектакль, высоко музыкальный и поэтический, насыщенный юмором и фантастикой, является лучшим за всю сценическую историю оперы.
А. Гозенпуд
Действующие лица:
• Вакула, кузнец (тенор)
• Солоха, мать Вакулы, ведьма (меццо-сопрано)
• Бес из пекла, фантастическое лицо (баритон)
• Чуб, пожилой казак (бас)
• Оксана, дочь Чуба (сопрано)
• Пан Голова, кум Чуба (бас)
• Панас, кум Чуба (тенор)
• Школьный учитель, из бурсаков (тенор)
• Светлейший (баритон)
• Церемониймейстер (бас)
• Дежурный (тенор)
• Старый запорожец (бас)
• Леший (баритон)
• Парубки, девчата, старики и старухи, гусляры, русалки, эхо, духи, придворные дамы и кавалеры, запорожцы и другие
Действие происходит в Диканьке на Украине и в Петербурге в конце XVIII века.
Первое действие
Первая картина. Канун рождества. В ясный зимний вечер вышла на пустынную улицу Диканьки мать кузнеца Вакулы — Солоха. По дородной вдове уже давно вздыхают богатый казак Чуб, Школьный учитель, Голова. Но на этот раз у Солохи не совсем обычное свидание: за ней ухаживает не кто иной, как Бес из пекла. Дело быстро идет на лад, и друзья сговариваются вместе прогулять ночку. У Беса — свои счеты с Вакулой: кузнец намалевал его в церкви в самом неприглядном виде. Догадливый Бес поднимает вьюгу, чтобы помешать встрече Вакулы с дочкой Чуба, пригожей Оксаной. Следуя за летящей верхом на помеле Солохой, Бес крадет по дороге месяц. Во внезапной тьме, среди крутящихся снежных вихрей появляются Чуб с приятелем. Они безуспешно ищут дорогу и направляются, наконец, на огонек щинка.
Вторая картина. Оксана у себя в хате наряжается, ожидая подруг. Входит Вакула. Неласково встречает его капризная красавица. Ей весело испытывать свою власть над статным кузнецом, доводить его до отчаяния и вдруг утешить словно невзначай кинутым ласковым словом. Для Вакулы же Оксана — самое дорогое существо на свете, за нее ему и жизнь отдать не жаль. Оксана не хочет слушать признания кузнеца. Чтобы подразнить его, девушка убегает. Только скрылась она в другой комнате, как является сильно подвыпивший Чуб. Не узнав хозяина дома, кузнец выгоняет его, и растерявшийся Чуб уходит, решив, что спьяна попал не в свою хату. Возвращается Оксана. Еще никогда не шутила она с Вакулой так зло. Только приход колядующих девушек и парубков прерывает ее недобрую игру. Но стоило Вакуле уйти, как жалость и невольный страх потерять его берут верх в душе Оксаны. И девушка сама не понимает себя: «люблю его, а мучу...»
Второе действие
Первая картина. Длится все та же ночь перед рождеством. Один за другим являются к Солохе ее поклонники — Бес, Голова, Школьный учитель из бурсаков и, наконец, Чуб. Каждый раз объяснение в любви прерывается появлением нового гостя, и Солоха вынуждена прятать незадачливых поклонников в мешки. Входит Вакула. Горько пожаловавшись на свою участь, он перекидывает мешки через плечо и рассеянно выносит их из хаты.
Вторая картина. Девушки и парни колядуют на улице. Среди них и Оксана. Веселье, шутки, смех. Появляется Вакула с мешками. Шаловливая Оксана при всех обещает выйти за кузнеца замуж, если он подарит ей такие же черевички, какие носит сама царица. Потрясенный насмешкой, Вакула кладет наземь тяжелые мешки и убегает, чтобы никогда больше не возвращаться. Из мешков, к общему изумлению, вылезают один за другим поклонники Солохи, полные негодования на коварную вдову.
Третье действие
Первая картина. Берег занесенной снегом речки, куда пришел топиться в проруби кузнец. Из последнего мешка, захваченного им с собою, выскальзывает Бес, решивший, что теперь Вакула в его руках. Но сметливый кузнец одерживает верх над недалеким Бесом. Оседлав его, он приказывает везти себя в Петербург, за царицыными черевичками.
Оркестровый эпизод между первой и второй картинами рисует фантастическую воздушную скачку Вакулы верхом на Бесе.
Вторая картина. Приемная во дворце. При содействии Беса Вакуле удается войти в доверие к посланцам от запорожского войска, ожидающим приема у Светлейшего (князя Потемкина). Они берут Вакулу с собой.
Третья картина. Пышный дворцовый зал. Торжественное шествие. Светлейший возвещает о новой славной победе русского оружия. На радостях Вакула выпрашивает для своей жинки черевички, какие носит сама царица, и пускается в обратный путь.
Четвертое действие
Утро в Диканьке. Народ толпится у опустелой кузницы. Плачут-причитают Солоха и Оксана по сыне и милом дружке, безвестно сгинувшем в эту ночь. Оксана всей душой полюбила кузнеца. Неожиданное появление Вакулы делает ее счастливой. И без черевичек готова она выйти за него замуж.
Чуб принимает сватовство кузнеца и мирится с ним. Народ славит Вакулу с Оксаной и желает им счастья на долгие годы.
Музыка
«Черевички» носят подзаголовок — «комико-фантастическая опера». На фоне красочных образов украинской природы и народного быта в ней развертывается трогательная история Оксаны и Вакулы. Эта история рассказана композитором с задушевным лиризмом и тонким юмором. «Черевички» — одна из немногих опер Чайковского, главные герои которой простые люди из народа и где большое место отведено бытовым сценам.
В увертюре даны музыкальные характеристики представителей реального и фантастического мира.
Первая картина первого акта открывается песней Солохи «Ой, как светит месяц», в которой лирическое созерцание сменяется оживленной, бойкой пляской. Искрящаяся юмором сцена сговора Солохи с Бесом пронизана острыми танцевальными ритмами; ее вершиной является дуэт Солохи и Беса «Оседлаю помело», выдержанный в движении неистового галопа. Ария Беса «Гей вы, ветры буйные» напоминает таинственные древние заклинания. Картина завершается симфоническим эпизодом бури.
Задумчивое ариозо Оксаны в начале второй картины «Цвела яблонька в садочке» (подлинная народная украинская мелодия) передает изменчивые настроения девушки: задушевное обращение к портрету покойной матери сменяется лукавым кокетством. Признание Вакулы «О, что мне мать, что мне отец», полное любви и нежности, говорит о его решительности. Дуэт — ссора Оксаны и Вакулы — развертывается на фоне хора колядующих.
В первой картине второго акта в сцене Солохи с поклонниками каждый получает рельефную музыкальную характеристику (гопак у Беса, важные и степенные мелодии у Головы, церковные напевы у Школьного учителя, любовные мелодии у Солохи и Чуба). Нарочитая серьезность квинтета перепуганных гостей усиливает комизм положения. Контрастно звучит горестно тоскливое ариозо Вакулы «Ах, мне опостыл и дом родимый».
Сочной народной сценой начинается вторая картина. В основе хора — народная обрядовая песня-колядка; в средней части хора — лирическая песня, протяжная и задумчивая, контрастирующая с веселой пляской. Оркестр имитирует наигрыши народных инструментов. Песня Оксаны «Черевички невелички» проникнута задором и юношеским огнем. Картина завершается острой комедийной сценой (появление Головы, Школьного учителя и Чуба из мешков).
Оркестровое вступление к первой картине третьего акта рисует поэтичный зимний пейзаж. Ария-песня Вакулы «Слышит ли, девица, сердце твое» — трогательная, полная глубокого чувства дума. Музыка полета Вакулы и Беса использует мотив дуэта Беса и Солохи «Оседлаю помело» из первого акта.
В центре второй картины — хор запорожцев.
В третьей картине блестящий полонез и изящный менуэт в духе музыки XVIII века воссоздает обстановку придворного бала. Венчают картину русский танец и пляска запорожцев, напоминающая украинский казачок.
Четвертый акт начинается горестным плачем Солохи и Оксаны, близким к народным причитаниям. Жизнерадостный заключительный хор написан в характере светлой народной песни.
М. Друскин
Еще до постановки «Опричника» композитор начинает думать о следующей опере — «Кузнец Вакула» по повести Н. В. Гоголя «Ночь перед Рождеством» (либретто Я. П. Полонского), увлекшей его поэтичностью изображения народного быта, мягким незлобивым юмором в обрисовке простых людей из народа, сочетанием яркого жанрового колорита с наивной простодушной фантастикой, наконец, тем полным светлого воодушевления «лирическим разгулом», который находил в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Белинский. Написанная с необычайной быстротой, «на одном дыхании» (июнь — август 1874 года), опера оставалась всегда одним из любимейших автором произведений.
Для Чайковского, часто бывавшего на Украине, хорошо знавшего и любившего ее природу, быт, народные песни и игры, привлекательной была возможность широкого использования в опере элементов украинского фольклора. Музыка «Кузнеца Вакулы» насыщена песенными интонациями и ритмами народных плясок, нередко вызывая прямые непосредственные ассоциации с теми или иными образцами народного украинского творчества. Таковы и большие красочные народные картины (среди которых особенно выделяются сцена колядования и веселых игр молодежи во второй картине второго действия, а также хор кобзарей, славящих жениха и невесту, в финале оперы), и многие моменты в партиях отдельных действующих лиц.
Вместе с тем Чайковский редко прибегает к «цитатному» использованию фольклорных образцов. Украинский исследователь отмечает только два таких примера: песня Солохи «Ой, как светит месяц ясный», основанная на лирической женской песне «Ой, колись були ярii пшениченьм, а тепер облоги» в городском варианте и заключительный славильный хор, в основу которого положена мелодия свадебной песни «Та не бiйся матiнко». Однако композитор не придерживается строго народного образца и свободно обращается с заимствованными мелодиями, внося в них мелодические и ритмические коррективы, порой довольно существенно изменяющие характер оригинала. Так, задушевно-лирическая мелодия свадебной песни в финальном хоре приобретает благодаря подобной «ретуши» торжественное эпическое звучание.
Чайковскому было чуждо всякое стилизаторство: слышанное и усвоенное становилось его личным творческим достоянием. Характерные народные обороты настолько органично входят в интонационный строй оперы, что выделить их из общего комплекса элементов, формирующих индивидуально своеобразную манеру высказывания композитора, бывает затруднительно. С этой точки зрения «Кузнец Вакула» значительно зрелее и стилистически выдержаннее «Воеводы» и «Опричника», в которых порой ощущается известная языковая разнородность.
Автора «Вакулы» упрекали в том, что он излишне «осерьезил» музыку оперы и придал веселому комическому сюжету элегически «ноющий» (За исключением Солохи и Беса все ноют: и Оксана, и Вакула, и Чуб, и Голова, и Дьяк.) характер. Ларош, высоко оценивший богатство оркестровых красок, мелодическую красоту и изящество вокальных партий в «Кузнеце Вакуле», вместе с тем находил, что композитор «слишком принял к сердцу судьбы и чувства действующих лиц», что его безудержный «лирический энтузиазм» «мешает зрителю смеяться над забавными фигурами, изображенными на сцене».
Упреки в отсутствии комизма и веселости в музыке «Кузнеца Вакулы» вряд ли можно считать справедливыми. Опера содержит ряд метко и удачно обрисованных комических эпизодов: например, сцены Солохи и ее неудачливых поклонников в первой картине второго действия (Римский-Корсаков в письме к Чайковскому отмечал эту сцену как одну из наиболее удачных в опере.). Каждый из них получает образную музыкальную характеристику: важный, степенный Голова обрисован с помощью медлительно развертывающейся иронически-торжественной темы в октавном движении кларнетов и фаготов, в теме Дьяка (по требованию цензуры переименованного в Школьного учителя) остроумно пародируется гнусавое клиросное чтение. Комедийный элемент ярко выражен и в партиях Солохи и Беса с их бойкими плясовыми мелодиями народного склада.
Но особенно любовно и тщательно выписаны Чайковским образы двух молодых героев Оксаны и Вакулы, судьба которых искренно волновала композитора и принималась им близко к сердцу. Партии этих главных действующих лиц, насыщенные широким лирическим мелодизмом, содержат ряд выразительных эпизодов песенно-ариозного типа, в которых слышатся обороты, близкие украинской народной песенности. Оксана наиболее полно охарактеризована в большой арии из второй картины первого действия. Контраст двух разделов арии — задумчивого Andante sostenuto («Цвела яблонька в садочке...») с его мягкой ладовой переливчатостью, тонкими сменами мажорной и минорной окраски, и светлого радостного Allegro giusto («Нет, нет, нет, люди правду говорят...») — передает быструю и легкую смену настроения у юной своевольной красавицы. Дальнейшее развитие образа дано в диалогических сценах с Вакулой и в картине предрождественского гулянья, где Оксана запевает веселую задорную песню о черевичках, подхватываемую хором. Мелодика лирического песенного характера преобладает и в партии Вакулы.
Особый колорит опере Чайковского придает именно тесное переплетение серьезного и смешного, комического и трогательного, реального бытового и фантастического. Порой грань между этими элементами почти исчезает. Солоха — ведьма, общающаяся с нечистой силой, и в то же время простая деревенская баба, бойкая, разбитная, но не лишенная доброго материнского чувства. В начале последней картины она вместе с Оксаной причитает по исчезнувшему Вакуле, которого считает погибшим. Такая же обыденная фигура и Бес, в котором нет ничего сатанинского или демонического: «скорее, — замечает Асафьев, — он веселая маска из народной импровизированной комедии, „влюбленный скоморох“, которому не везет в его похождениях». Поэтому в его партии вполне уместны и буффонная скороговорка, и народные плясовые ритмы в духе гопака. Римского-Корсакова не удовлетворила сцена полета Беса с Солохой, музыка которой основана на теме подобного рода. Но в данном случае Чайковский остается верен Гоголю, который в веселом шутливом тоне описывает, как Бес хватает месяц и прячет его в карман, продолжая нашептывать своей спутнице «то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду».
Действие оперы развертывается на фоне ярких картин зимней природы. С замечательным оркестрово-колористическим мастерством написана симфоническая картина метели, основанная на широкой эпической теме заклинания Беса («Гей вы, ветры буйные»). Ларош отмечал «поэтическое искусство», с которым композитор передает ощущение стужи в сцене на берегу Днепра, куда приходит Вакула, отчаявшись завоевать сердце гордой дивчины. Уныло однообразные причитальные интонации хора русалок, сопровождаемые холодным звучанием деревянных духовых, вызывают ощущение жуткой мертвенной застылости (Этой картиной либреттист Я. П. Полонский заменил комическую сцену встречи Вакулы с Пацюком.).
Вопреки ожиданиям композитора постановка «Кузнеца Вакулы» в Мариинском театре в 1875 году успеха не имела. Размышляя о причинах холодного приема оперы публикой, Чайковский писал Танееву: «...в неуспехе оперы виноват я. Она слишком загружена подробностями, слишком густо инструментована, слишком бедна голосовыми эффектами». В письме к другому адресату он замечает, что недостаточно учитывал «условия сценичности и декоративности, свойственной оперному стилю»: «Опера вся сплошь страдает нагромождением, избытком деталей, утомительной хроматичностью гармоний, недостатком округленности и законченности отдельных номеров».
В 1885 году Чайковский вернулся к «Кузнецу Вакуле», подвергнув всю партитуру тщательному пересмотру. Внесенные композитором изменения сводились главным образом к облегчению оркестровой фактуры, особенно в речитативных эпизодах, и обогащению вокальных партий несколькими новыми номерами. Среди последних — песня-ариозо Вакулы в первой картине третьего действия «Слышит ли, девица, сердце твое», основанная на народной украинской мелодии, и комическая песенка Школьного учителя, в которой напускное удальство и залихватство соединяются с типично дьячковским унылым однообразием интонаций. В этом обновленном виде опера Чайковского, получившая новое название «Черевички», сохраняется в репертуаре музыкальных театров до наших дней.
Ю. Келдыш
Оперное творчество Чайковского →
