О конкурсе молодых пианистов «Grand Piano Competition»
Уууух… Как же сжимается, ускоряется время! То, о чем писал Блок в связи с эпохой романтизма — «жить удесятеренной жизнью», — приобретает размах «жить удвадцатиренной, утридцатиренной жизнью». Успеть всё! В век скорости, информации, свободного и быстрого перемещения из одной точки земного шара в другую по-другому никак. Какие уж тут размышления о высоком, когда единственная цель для многих — познать все блага земного бытия!
И нынешние дети — прекрасное свидетельство минусов и плюсов такого темпа жизни. На одной чаше весов ребята, чьи родители, пренебрегая главной заповедью образования — любовью к чтению, записывают свое чадо в различные секции и кружки, нанимают с десяток репетиторов. Парадоксально, но, чаще всего, результатом таких чрезмерных умственных инвестиций становится поверхностное мышление маленького человека, абсолютное нежелание и неумение думать самостоятельно.
Но на другой — дети, которые серьезно и самоотверженно занимаются любимым делом и достигают в нем поистине невероятных результатов.
Примером тому стал новорожденный конкурс «Grand Piano Competition» под эгидой Дениса Мацуева, проходивший в Московской консерватории на пасхальной неделе.
15 участников, допущенных к первому туру после отборочного испытания по видеозаписям, — всего лишь подростки в возрасте от 11 до 16 лет. Вспоминаю свои одиннадцать лет: нежный цветочек, старательная отличница из маленькой школы крошечного городка вымученно играет до-мажорную сонату Моцарта в высокохудожественном темпе «Хромато, спотыкато» и послушно кивает головой на учительскую абракадабру: «Надо играть в стиле! Венские классики — это тебе не романтики!». Не говорю, что в те далекие времена мой «недомоцарт» был «потолком» детского фортепианного исполнительства, но уверенно заявляю: того уровня, которым отличилось мацуевское состязание, мир тогда явно не знал.
Причина тому, быть может, тривиальная: средства массовой информации не были настолько развиты, чтобы оповестить всех и вся о творчестве юных Паганини. Но удивительно, с улучшением технических возможностей, соответственно, возрастала и техническая оснащенность юных исполнителей, которая из разряда драгоценных редкостей теперь поставлена «на поток». И ведь та же картина в спорте, где постоянно достигаются новые рекорды, еще несколько лет назад считавшиеся за пределом человеческих возможностей.
Вполне очевидно то, что «Grand Piano» родился на волне недавно отгремевшего конкурса Чайковского.
Организаторы, партнеры, попечители, рекламщики, журналисты сошли на новый берег с той же самой лодки. Начиная от атрибутики — стиль буклетов, бейджей — и заканчивая антуражем Большого зала консерватории, привлечением телекомпании Medici.tv для онлайн-трансляции конкурсных туров,— всё перекликалось с тем масштабным действом, которое в прошлом году почти на месяц выбило из колеи всех поклонников классической музыки.
Мацуевский конкурс сразу же вошел в разряд престижных и дорогих (Министерство культуры и спонсоры не поскупились на финансирование, несмотря на столь лелеемый всеми кризис), однако, на мой взгляд, уровень настоящего детского «Чайника» ему пока не по плечу. Соответствующий резонанс и преклонение публики, возможно, появятся спустя годы, когда конкурс обрастет своими традициями, а кто-то из его прежних лауреатов станет звездой мировой величины (в последнем я не сомневаюсь). Но пока основной козырь для привлечения слушателей — личность Дениса Мацуева, который — воздадим ему должное — и правда делает большое дело для направленности нашей культуры.
Мое знакомство с юными конкурсантами началось уже на завершающем этапе состязания,
когда каждый из них должен был продемонстрировать свое мастерство игры с оркестром. В зал я входила с интересом, но без энтузиазма: целый вечер выслушивать половинчатые концерты (по регламенту третьего тура выступление участника не должно превышать 20 минут) в «половинчатом» исполнении — это, скорее, прерогатива педагога, но не слушателя. Но очень скоро ребята дали понять, что не нуждаются в снисходительно-покровительственных репликах: «Очень неплохо для этого возраста!». Уровень конкурсантов фантастический, единственная скидка на «юные лета» — масштабы программы (по сравнению с тем же конкурсом Чайковского), а значит, никакого снисхождения! Судим и оцениваем в полную силу.
Прослушав несколько выступлений, начала мысленно делить участников на две группы: те, которые играют так, как их научили, и те, которые уже перешагнули эту ступеньку и сообщают слушателю что-то свое. Несмотря на субъективность таких категорий,
именно творческая зрелость и самостоятельность юного исполнителя стала для меня главным критерием в мысленном присуждении пальмы первенства.
И это триумфальное растение я отдала Сандро Небиеридзе — пятнадцатилетнему пареньку из Грузии, убившему наповал (в хорошем смысле!) своей игрой «Рапсодии на тему Паганини». Редко-редко бывает, когда мнение жюри полностью совпадает с мнением слушателей, но уж если такое происходит, значит, — превосходство избранного конкурсанта двестипроцентное. Прослушав это совершенно «взрослое» исполнение, — со смыслом, пониманием, по-рахманиновски мужской хваткой, железной выдержкой и продуманным распределением сил, внешним спокойствием и внутренним огнем, — мне, несмотря на усталость от целого вечера концертов (юноша завершал первый день второго тура), захотелось немедленно посмотреть сольное выступление Сандро, состоявшееся накануне в Рахманиновском зале. Честь и хвала Medici.tv! — такая возможность вскоре представилась.
Конечно, сольный тур во многом показательнее сольно-оркестрового. Если бы я отслушала конкурс «от звонка до звонка», думаю, картинка в моей голове была бы более полной, и, возможно, та самая пальма первенства переросла бы в небольшую пальмовую рощу.
Зато на основе видеозаписи могу добавить про Сандро следующее: великолепное туше, никакого напряжения и жесткости в руках — прикосновение сильное, плавное, мягкое.
И, наконец, прекрасное ощущение музыкальной материи, что подтвердилось и в собственном сочинении пианиста — фортепианной сонате, отличающейся самобытным и индивидуальным стилем.
По количеству участников, допущенных к основному этапу конкурса, Грузия заняла второе место (лидировала, разумеется, страна-хозяйка Россия). Вместе с Сандро в Москву приехали удивительные Илья Ломтатидзе и Барбара Татарадзе, не завоевавшие лауреатских званий, но приятно поразившие меня своими выступлениями. Илья открывал тройку блестящих пианистов, завершающих первый день заключительного тура (этакое crescendo фееричности!), великолепно исполнив Первый фортепианный концерт Листа. Барбара же продемонстрировала конкурс в миниатюре: исполняемый ею Второй концерт Шопена звучал уже второй раз, сразу после корейского пианиста, пятнадцатилетнего Чивона Чона. Местами чудесный, но иногда скатывающийся до приторной сентиментальности Шопен в исполнении Чивона, у Барбары прозвучал намного выигрышнее: зрело, смело, отнюдь не девичьим легким звуком, глубоко и лирично.
Англичанин Джордж Харлионо — как и Сандро — практически состоявшийся пианист, техничный, музыкальный, эмоциональный, со своим видением произведения.
Кстати, оба юноши лишь немногим младше Даниила Харитонова, бесстрашно сражавшегося на конкурсе Чайковского наравне с пианистическими мастодонтами. Джордж замахнулся на Первый концерт Чайковского, а туром ранее — на «Исламея», «Ундину» и «Хроматическую фантазию и фугу». Слушала его с удовольствием, совершенно забыв о том, что играет подросток.
В равной степени заслужили свое лауреатство одиннадцатилетняя очаровательная японочка Шио Окуи и юный Тинхун Ляо из Китая. Светлая, тихая, улыбчивая девочка эффектно исполнила концерт Грига, привнеся в него и лучезарность летнего солнечного утра, и яркий народный колорит. Тинхун избрал концерт Шумана, который — удивительно — звучит на концертных площадках довольно редко. Своей игрой мальчик впечатлил и глубоко растрогал не только публику, но и членов жюри.
Теперь о наших конкурсантах, двое из которых уже давно вращаются в музыкальной богеме.
Об этих двоих — Александре Малофееве и Варваре Кутузовой — в одном из интервью говорил Денис Мацуев, характеризуя их как чрезвычайно талантливых юных исполнителей. Позже мне довелось услышать ребят на заключительном этапе телевизионного конкурса «Щелкунчик», где оба завоевали высокие награды. Но что тогда, на «Щелкунчике», что сейчас, — я стала свидетельницей их выступления с оркестром.
На «Grand Piano» Варвара исполнила Моцарта, Александр — Прокофьева (тоже своего рода «советского Моцарта» — по солнечной энергетике, тяге к кристально чистой простоте, которая требует от исполнителя максимальной концентрации, ибо каждый звук — на вес золота). В общем котловане сменяющих друг друга обрывочных концертов составить впечатление об этих юных пианистах было довольно сложно. Варин Моцарт показался мне «в стиле», а что-то еще прибавить сложно (то есть уверенное, но не захватывающее «отлично»); Сашино же исполнение Прокофьева натолкнуло на мысль, что Прокофьев отнюдь не детский и даже не подростковый композитор (несмотря на то, что дети, как правило, с удовольствием слушают эту музыку). К прокофьевскому языку нужно как-то «притереться», чтобы суметь передать всё его своеобразие, а Саше это удалось лишь отчасти.
Таким образом, оркестровый тур меня не вдохновил, но любопытство заставило пересмотреть сольные выступления этих ребят. И уж тут… совершенно другое ощущение.
Героическая Варя… Светлая, улыбающаяся, обаятельная девочка, искрящаяся радостью и благодарностью к публике.
Очень понравилась соната Гайдна в ее исполнении. В ровной глади музыкальной материи Варя увидела такие узоры и краски, что произведение предстало совершенно в другом свете. Кстати, о свете. В самый разгар шумановской фантастики коварное освещение в только что отреставрированном Рахманиновском зале погасло на несколько минут. Представляю внутренний шок юной пианистки, но она, не дрогнув и ни разу не сбившись, играла всё так же музыкально и одухотворенно. Виват, Варвара!
Сольное выступление Саши началось с «Мефисто-вальса» Листа в бешеном темпе. Не скажу, что мне целиком и полностью пришлась по душе такая музыкальная гонка, зато вспомнила, как в последний раз слушала этот вальс на сольном концерте нашей живой легенды — Люка Дебарга. Казалось бы, странно сравнивать четырнадцатилетнего подростка и прославленного пианиста, поклонение которому сравнимо с «битломанией» в академическом масштабе. Но куда более странно, что сравнение это не в пользу мировой знаменитости — хотя бы применительно к одному произведению.
Сашины техника, ловкость, даже педализация были на порядок выше того, что продемонстрировал французский пианист.
Самым популярным сочинением оркестрового тура стал Второй концерт Рахманинова, прозвучавший трижды в исполнении Владислава Хандоги, Елизаветы Ключеревой и Глеба Романчукевича. Честно говоря, ни одна из версий не показалась мне совершенной. Рахманинов уж слишком на слуху, и представление, как это должно звучать, существует у меня (да, наверно, и у большинства музыкантов) даже не на уровне целого, а на уровне каждого звука. Избрав такое сверхпопулярное сочинение, ребята пошли на риск, который, на мой взгляд, не оправдался. И Второй концерт на «Grand Piano» стал тем самым случаем, когда уместно будет произнести заготовленную фразу: «Очень хорошо для их возраста».
Также не впечатлил Третий концерт Бетховена в исполнении Ильи Папояна. При всех достоинствах юного пианиста (а их немало: и техника, и музыкальность, и внимание к деталям) на протяжении его выступления меня не покидало чувство, что над роялем витает незримый дух педагогических наставлений: как надо замедлить здесь, что нужно выделить там.
Было что-то чужеродное в игре Ильи, привнесенное извне, но непрочувствованное им самим.
И это сказывалось в очевидной старательности, в редких «скатываниях» в чрезмерную лирику или необоснованную мощь.
Осталось упомянуть еще двоих: Ольгу Иваненко и Ивана Бессонова (последний, помимо лауреатского звания, заслужил Приз зрительских симпатий). В исполнении обоих прозвучал Моцарт, но мне, честно говоря, гораздо больше понравилась игра Оли: чудесный хрустальный звук, темпераментная каденция и уместные в Моцарте юношеские непосредственность и трогательность. Иван играл, возможно, более зрело, очень вдохновенно, но местами (очевидно, боясь «пережать» в хрупкой моцартовской ткани) пианист маскировался под оркестровым занавесом.
К слову, оркестру и дирижеру (Александру Сладковскому) — отдельный поклон:
их предельная чуткость, собранность и внимательность стали большой поддержкой для неопытных оркестровых солистов.
Перечитала свои похвалы и замечания, вздохнула и подумала: насколько же субъективна моя критика! Что за мистические материи — «непрочувствованно, неубедительно»?! Но это и хорошо: все мы мыслим разными категориями, а значит, всегда найдутся люди, для которых исполнения этих юных пианистов покажутся «прочувствованными» и «убедительными».
Идея Дениса Мацуева с беспроигрышным конкурсом была попаданием в яблочко.
Все пятнадцать участников поразительно талантливые, и каждый из них заслужил свое право играть на сцене Большого зала с Госоркестром и прочие блага, дарованные щедрыми организаторами «Grand Piano». Хочется надеяться, что такой старт поможет ребятам перескочить тернистые заросли, неизбежные в начале любого творческого пути, и задаст верное направление к желанным звездам.
Фото: grandpianocompetition.com
