Модест Петрович Мусоргский — особая фигура в русской музыке. Не похожий ни на кого из современников, даже собратьев по «Могучей кучке», к которой приписан историками. Опередивший всех на несколько десятилетий и в смелости мелодий, и в отношении к оперной драматургии, спетому слову.
Оттого не каждый зрелый артист решается включать в свой камерный репертуар произведения Мусоргского. Но Молодёжная программа Большого театра с момента создания пять лет назад привыкла к дерзким, знаковым проектам. Не могла она не откликнуться и на 175-летие Мусоргского, отмечаемое в этом году, как раз в марте.
Вдохновителем и автором идеи на сей раз стал наш замечательный певец, Народный артист Е. Е. Нестеренко, один из лучших интерпретаторов и знатоков творчества Модеста Петровича, сделавший как никто много для популяризации его наследия. К большому сожалению, Евгений Евгеньевич не смог приехать в Москву и принять непосредственное участие в подготовке и самом концерте. Его «поверенным» выступил уже хорошо знакомый завсегдатаям Бетховенского зала С. Б. Скигин.
Первое отделение было задумано нестандартно.
Вокальный цикл «Раёк», безусловно, произведение игровое, гротескное. Идея поделить его на двоих басов хороша сама по себе. Тем более, когда они столь контрастны: тонкий, вкрадчивый, ювелирно точный в вокале Олег Цыбулько, уже солист Большого театра, и молодой горячий с сочным тембром Павел Червинский. Но волею режиссёра оба не только мимикой изображали, но всё время активно двигались, танцевали под «О, Патти, Патти», ползли, опираясь на крышку рояля, в «тяжко раненом младенце», наконец, так истово опустились на одно колено перед воображаемой «преславною Евтерпой» в финале, словно прообраз её, великая княгиня Елена Павловна, сидела в зале.
Странное впечатление. Пластика артистов естественна, слаженна — смотреть приятно. Но в камерном амфитеатре, без кулис и занавеса, при концертном свете, в строгих костюмах, это всё же походило на смесь экзамена по сцендвижению (сдали на отлично!) и старинного МХАТовского капустника.
Хорошо сделано, но неуместно.
То же можно сказать и о прозвучавших следом «Картинках с выставки». Молодой солист Москонцерта, лауреат международных конкурсов Андрей Гугнин исполнил популярный цикл с полной самоотдачей, высокопрофессионально, продемонстрировав весь диапазон оттенков. Но не многовато ли более получаса сольного фортепиано для слушателей, пришедших, всё-таки, на вокальный концерт? К тому же, могучие финальные «Богатырские ворота», как это случается почти всегда, слегка расстроили рояль. А дежурство настройщика, традиционное в залах консерватории, не предусмотрено в Большом театре. Жаль!
Второе отделение открыл единственный теноровый номер «Где ты звёздочка» на стихи Н. Грекова. Близкий народному тембр Станислава Мостового подошёл к напевной мелодии, многовато показалось манерности.
Тёмное контральто Александры Чухиной в «Еврейской песне» на стихи Л. Мея подчеркнуло пряный колорит. Чуть не хватало дикции, но музыкально и благородно.
С неожиданной стороны раскрылась Юлия Мазурова.
Её «Сиротка» получилась искренней, без эмоционального пережима, проработанной вокально.
Кто совсем удивил, так это Мария Лобанова. Спев первую вещь «Но если бы с тобою я встретиться могла» на стихи М. Курочкина несколько формально, Мария блеснула в остро жанровой «Ах, ты, пьяная тетеря» на стихи автора. Не только спето здорово — сыграно, как готовая, выстраданная сценка. Просто видишь этого надоевшего забулдыгу-мужа.
Понятно, что статному, красивому Павлу Червинскому трудно перевоплотиться в «Ваню бедного» из «Светик Савишна» на стихи самого Мусоргского. Но перегнутая в пополам спина и вывернутая шея — поверхностное решение. Хотелось бы выразительности, идущей от вокала.
Не случайно больше всего солировал Олег Цыбулько.
Трудно сказать, что ему лучше удалось. Трагически-сдержанный «Забытый» на стихи Голенищева-Кутузова или раздольные «По-над Доном сад цветёт» и «Много есть у меня теремов и садов» — оба на стихи А. Кольцова. Этот артист выделяется особой, выпукло-вкусной дикцией, умением строить фразировку от слова, очень зрелым осмыслением исполняемого. Уже слушая его камерного Чайковского, мечтала именно о Мусоргском. Не разочарована в ожиданиях. Теперь хочется надеяться на сольный концерт Цыбулько из Мусоргского.
Изюминка вечера — участие Народной артистки Маквалы Касрашвили.
Она исполнила «Гопак» на стихи Т. Шевченко в переводе Мея. Но, сев в кресло, превратилась в Няню и Маму из цикла «Детская».
То ли присутствие Мастера, то ли актёрская органика Алины Яровой, изображавшей озорников «В углу», «На сон грядущий» и «Поехал на палочке» — но здесь, в отличие от «Райка», всё казалось уместным. И разделение на два голоса — детский и возрастной, и подчёркнутая мимика обиженного Мишеньки, крёстные знамения «на сон грядущий», постоянное движение, вплоть до падения на коленку и финальный галоп за кулисы «на палочке».
Маквале Филимоновне не надо играть мудрую, добрую, удивительно уютную Мамушку — она такая и есть. Алина Яровая, замечательное Дитя из оперы Равеля, настоящая Артистка милостью Божией, которая может всё. Глядя на неё, вспомнилась фраза ветерана радиотеатра: «я играл даже Клей и Почтовую марку».
Другой Ребёнок — более трогательный, берущий за душу тёплым и звонким голосом, получился у Ольги Кульчинской, что исполнила две песни из «Детской» на бис тоже в дуэте с Касрашвили.
Как всегда, ярко и вдумчиво сопровождал молодых певцов Семён Борисович Скигин.
Интересно играл Сергей Иоров, особенно в начале, в «Райке». Почти струнным певучим туше побаловал Павел Небольсин.
Вечер получился спорным, вызывающим вопросы. Но разве не таков и сам Мусоргский?
