«Орфей» (итал. L’Orfeo) — опера (сказка на музыке) Клаудио Монтеверди в 5 действиях с прологом, либретто А. Стриджо-младшего.
Премьера: Мантуя, 24 февраля 1607 г.; новой редакции — 1609 г.
В основу оперы положен античный миф о певце и поэте, чье искусство усмиряло хищных зверей и приводило в движение скалы. Эвридика, жена Орфея, умерла от укуса змеи. Сила любви Орфея тронула богов подземного царства, и они разрешили ему сойти в мир теней и увести Эвридику, но только если он не оглянется на нее. Певец не выполнил это условие и навеки утратил любимую. Поэтический миф породил множество опер (см. «Орфей и Эвридика»). Произведение Монтеверди было одним из первых и осталось, наряду с оперой Глюка, самым значительным воплощением мифа о чудесном певце.
В прологе Музыка приветствует семейство мантуанского герцога Гонзаги и повествует об Орфее — олицетворении магической силы искусства. I д. изображает свадьбу Орфея и Эвридики в кругу пастушек и пастухов. Во II д. торжественная песнь Орфея прерывается известием о смерти Эвридики. III д. — путь Орфея в царство теней; его пение заставляет сжалиться перевозчика душ умерших; кульминация действия — потрясающий призыв: «Верните мне мое сокровище!» В IV д. Орфей, увидя Эвридику, томимый страхом, что Плутон отнимет у него жену, оборачивается и навеки теряет любимую. В V д. одинокий Орфей оплакивает свою потерю и отвергает всех женщин земли.
В первоначальной редакции (отраженной в напечатанном либретто) появлялись вакханки, которые, согласно мифу, растерзали Орфея за его пренебрежение к женщинам. Сама расправа на сцене не показывалась, но даже намек на трагическую развязку был смелым нарушением устоявшихся театральных традиций. В окончательной редакции действие завершается примиряющим аккордом: бог поэзии и света Аполлон, отец Орфея, превращает сына в полубога и переносит на небо, где забываются земные скорби. Там, среди звезд, Орфей увидит Эвридику.
В музыке оперы с невиданной дотоле силой выражена глубина человеческого чувства. В XX в. «Орфей» обрабатывался многими композиторами: В. д’Энди (1904), Дж. Орефиче (1909), Дж. Малипьеро (1923), К. Орфом (1924, 1925), О. Респиги (1935), П. Хиндемитом (1944, 1954) и др.
Неоднократно он ставился на сцене. Первое исполнение в нашей стране (в концерте, в редакции Малипьеро) состоялось в Ленинграде в 1929 г. В последние десятилетия можно отметить постановки в Токио (1971), Цюрихе (1973, дирижер Н. Арнонкур, режиссер Ж. П. Поннель), на фестивалях «Флорентийский музыкальный май» (1984, в редакции и под управлением Л. Берио) и в Экс-ан-Провансе (1985).
А. Гозенпуд
Действующие лица:
• ОРФЕЙ, певец (тенор)
• ЭВРИДИКА, его жена (сопрано)
• АПОЛЛОН, бог музыки (тенор)
• ПЛУТОН, бог подземного мира (бас)
• ПРОЗЕРПИНА, его жена (меццо-сопрано)
• ХАРОН, перевозчик на реке Стикс (бас)
• СИЛЬВИЯ, вестница (меццо-сопрано)
• МУЗЫКА (меццо-сопрано)
• НАДЕЖДА (меццо-сопрано)
• ПЕРВЫЙ ПАСТУХ (контртенор)
• ВТОРОЙ ПАСТУХ (тенор)
• НИМФА (сопрано)
• ПЕРВЫЙ дух, в подземном царстве (высокий тенор)
• ВТОРОЙ дух, в подземном царстве (тенор)
• ЭХО (сопрано)
Время действия: мифическое.
Место действия: Фракия и подземное царство.
В монументальном труде д-ра Альфреда Ловенберга «Анналы оперы» (Loewenberg Alfred. Annals of Opera. (1597 — 1940). Compiled from the original sources by A. Loewenberg. London, Calder, 1978) вы можете найти необходимые сведения (в хронологическом порядке) о каждой опере, независимо от ее художественного значения (а порой и вовсе незначительной), поставленной на сцене в период между 1597 и 1940 годами. «Сказание об Орфее» является шестой в этом реестре, а во многих «Историях оперы» вы можете прочитать, что она заслуживает того, чтобы быть первой. Приводимый в пользу этого довод тот, что ранние оперы (две из которых, кстати, также повествуют об Орфее) отнюдь не были операми в современном понимании. Они имитировали античные пьесы, идеей которых было представить на сцене драмы, подобные греческим трагедиям, в том виде, как они, согласно представлениям итальянских литераторов того времени, ставились в древних Афинах. То есть стихи должны были декламироваться на музыкальный манер и сопровождаться скромным ненавязчивым аккомпанементом. Главным в этом были стихи, а не музыка.
В наше время современный слушатель, которому случайно доведется послушать «Орфея» Монтеверди, не знающий истории оперы или итальянского языка, может быстро прийти к такому же заключению по поводу этого великого творения. Большая часть того, что звучит в течение примерно двух часов — это длинные поэтические ламентации, положенные на такого рода мелодию (главным образом в минорной тональности), которая будет поражать непривычное ухо как нечто напоминающее разработанный хорал. Аккомпанемент, разнящийся в каждом номере инструментовкой, все время остается на заднем плане. Собственно мелодии, которые можно различить как таковые, появляются только в хорах (они звучат подобно аккомпанируемым мадригалам и, в сущности, таковыми и являются), а также в оркестровых вступлениях и интерлюдиях между вокальными пассажами (называемыми ritornelli — ритурнелями).
Если же слушатель знает итальянский язык или потрудится следить за исполнением оперы по переводу текста на родной язык, он будет вознагражден совершенно новыми для него музыкальными впечатлениями. Он откроет для себя, что этот незнакомый музыкальный язык необычайно выразителен, что мелодическая линия тонко соответствует смыслу и ритму поэзии, что гармонии, поначалу казавшиеся ему монотонно простыми, на самом деле звучат поразительно современно, особенно благодаря своим диссонансам, и что общий эффект оказывается одновременно и глубоко серьезным, и страстно трагическим. Даже неподготовленный слушатель найдет значительное разнообразие в том, как смело хор комментирует происходящее, как свежо звучат вступления к множеству дуэтов (впервые нашедшим применение в опере), сколь богато оркестровое письмо.
Оркестровка «Орфея» — вещь совершенно исключительная для того времени. Оркестр здесь состоит из 2 клавесинов, 1 двойной арфы, 2 киттароне, 2 басовых цитр (которые весьма приблизительно можно охарактеризовать как очень большие лютни), 3 басовых виол да гамба (предшественниц контрабаса), 2 органов с деревянными трубами и 1 с язычковыми (регаль), 2 скрипок пикколо во французском роде, 12 виол различных размеров, 4 тромбонов, 2 корнетов, 2 высоких блокфлейт, 1 высокой трубы (называемой кларино) и 3 засурдиненных труб.
В наши дни большая проблема заполучить такую коллекцию инструментов и собрать сорок музыкантов, хорошо владеющих ими. В наши дни для исполнений этого произведения используют транскрипцию партитуры для современных инструментов. Аналогичным образом современные вокальные техники столь отличаются от того, что имел в виду Монтеверди, что вокальные партии также подвергаются переработке, например партия Орфея иногда исполняется баритоном (хотя музыка XVII века не ориентировалась на голос, аналогичный современному оперному баритону), иногда тенором, а как-то раз — на Флорентийском фестивале 1949 года — переодетой в мужское платье контральто Федорой Барбьери.
Короче говоря, мы не можем в настоящее время исполнить оперу так, чтобы она прозвучала похоже на то, что слышал сам композитор. Но что касается меня, то я далеко не уверен, что такое звучание, окажись у нас возможность услышать его, нам бы понравилось. Вкусы, особенно вкусы музыкальные, меняются кардинально и необычайно быстро. Не будем огорчаться по этому поводу. Пока исполнители компетентны, пока царит дух понимания, пока публика будет давать себе труд слушать, внимая разумом и сердцем, величие этого творения будет цениться.
Пролог
После увертюры, которую современники Монтеверди — елизаветинцы — могли бы назвать «фанфарами труб» (приветствие семейству Гонзага), сопрано или меццо-сопрано, олицетворяющее Музыку, выходит на авансцену перед занавесом. Звучит шестистраничный пролог. Пение Музыки прерывается ритурнелями. Она прославляет действие своего искусства на души людей и сообщает зрителям, что рассказ ее будет об Орфее, пение которого обладало магической силой, укрощало диких зверей и адских духов. Она требует почтительного молчания — даже от природы, — пока звучат прекрасные звуки («Io la Musica» — «Я — Музыка»).
Действие первое
Нимфы и пастухи — соло и хором — торжественно и экстатично поют о том, как они счастливы по поводу бракосочетания Орфея и Эвридики, которое будет отпраздновано сегодня же («In questo lieto е fortunato giorno» — «В этот счастливый и радостный день»). Жених и невеста также поют о своем счастье, и все действие завершается чудесным радостным полифоническим хором («Vieni, Imeneo» — «Приди, Гименей»).
Действие второе
В отсутствие своей невесты Орфей с восторгом поет о ней, уподобляя Эвридику солнцу, которое обращает ночи в дни. Пастухи, опять-таки сольно, дуэтом и хором, поют о том, что они рады слышать об их наслаждении, и просят его спеть им под аккомпанемент своей лютни. Он поет арию, состоящую из четырех стансов, которая своим ликующим настроением и стремительными танцевальными ритурнелями резко контрастирует его более раннему грустному состоянию.
Радостное настроение улетучивается с появлением вестницы — спутницы Эвридики по имени Сильвия. В длинном и патетичном рассказе она сообщает ужасные новости: Эвридику укусила в ногу ядовитая змея и она только что умерла на ее, Сильвии, руках («In un fiorito prato» — «На цветущем лугу»). Орфей потрясен, он не в состоянии вымолвить ни слова, а пастухи поют об охватившем их ужасе. Тогда Орфей говорит о своем трагическом решении. Он отправится петь свои песни царю царства теней и выведет Эвридику обратно, чтобы она могла еще раз увидеть звезды. Скорбная ария завершается необычайно выразительной мелодией («Ти sei morta, mia vita» — «Ты мертва, жизнь моя»).
Действие заканчивается хором пастухов и нимф, разделяющих скорбь Орфея («Ahi, caso acerbo!» — «Увы, жестокая судьба!»). Вестница сокрушается по поводу того, что принесла эти ужасные новости. Больше она в опере не появляется, но двух ее выходов в этом действии оказалось достаточно для того, чтобы создать довольно привлекательный и патетичный портрет этого второстепенного персонажа.
Действие третье
Аллегорический персонаж Надежда привела Орфея к границе царства Плутона, где он должен пересечь реку Стикс. Он просит свою водительницу помочь ему и в дальнейшем его пути, но она отвечает, что дальше он должен отправиться один, поскольку над входом в царство теней имеется грозная надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Она Удаляется («Ессо l’atra palude» — «Вот мрачное болото»).
Суровый лодочник Харон с пристрастием допрашивает Орфея, что он здесь делает. Это царство не для живых. Орфей тщетно просит подземного стража перевезти его через «реку забвения» («Or tu ch’innanzi morte a queste rive» — «Тебе не место на этих берегах»). Орфей молит о жалости; Харон признает, что музыка Орфея привлекательна, и дает утешение, но поскольку в его душе нет места для жалости, она его не трогает. Орфей становится еще более красноречивым («Ahi sventurato amante» — «Увы мне, несчастному влюбленному») и завершает свою мольбу, повторяя слова: «Верните мне мою возлюбленную, о боги Тартара!» И хотя жалости по-прежнему нет в груди Харона, нежная музыка Орфея усыпляет и его. Повторяя эти щемящие душу слова, Орфей садится в лодку и переправляется на другой берег. Финальный хор описывает его путешествие по бурным водам в хрупкой ладье.
Действие четвертое
В Гадесе (Аиде) Прозерпина со слезами умоляет своего мужа Плутона вернуть Эвридику ее несчастному мужу, который перешел границы царства смерти и теперь страстно взывает к ней. Плутон, тронутый слезами своей любимой жены, соглашается исполнить ее желание. Однако он выдвигает одно условие: на пути на землю Орфей ни разу не должен обернуться и взглянуть на Эвридику. Если Орфей не выполнит этого условия и обернется, Эвридика навечно исчезнет во тьме. Плутон посылает вестника объявить о своем решении обоим — Орфею и Эвридике, и весь его двор, состоящий из хора духов, славит его за великодушие.
В длинной сцене, по музыке необычайно разнообразной, Орфей ведет Эвридику по пути к свету. Поначалу он невероятно счастлив, но постепенно им овладевают все более и более мрачные мысли из-за невозможности увидеть свою любимую жену. Орфею начинает казаться, что Плутон по злобе своей запретил ему смотреть на Эвридику. Вдруг он слышит страшный шум; он уверен, что это явились фурии, чтобы забрать у него его жену. Он поворачивается, чтобы посмотреть, что с Эвридикой, и в тот же миг она исчезает во тьме («Ahi, vista troppo dolce е troppo amara» — «Ах, слишком сладостное и горестное видение»). Орфей устремляется за нею, но таинственная сила выносит его к свету, к живым («Dove t’en vai, mia vita?» — «Куда же ты уходишь, жизнь моя?»). Действие завершается хором духов, который морализирует о том, что, хотя великий Орфей смог победить Аид, он не смог победить самого себя («Е la virtue un raggio» — «Доблесть как луч»).
Действие пятое
Скитаясь по пустынным просторам Фракии, Орфей поет свои скорбные песни («Questi i campi di Tracia» — «Эти луга Фракии»). Дважды на его стенания отзывается нимфа Эхо. (Монтеверди достигает здесь поразительного музыкального эффекта). Аполлон, бог музыки, предстает перед ним, обращаясь к нему как к своему сыну, и предлагает взять его на небеса, где он сможет открыть красоту Эвридики в солнце и звездах. Вместе они возносятся на небо. При этом звучит расцвеченный виртуозными колоратурами их дуэт.
Опера завершается счастливым хором пастухов («Vanne Orfeo, felice appieno» — «Ступай, Орфей, вкусить полное блаженство»); на их природу указывает ремарка в партитуре — «Мореска», то есть мавританский танец (в его английской форме). Классические трагедии всегда кончаются на ноте облегчения. Именно так кончается опера Монтеверди. В либретто, однако, имеется заключительная сцена, которую композитор отказался положить на музыку. В ней повествуется о том, как Орфей был разорван на куски фракийскими женщинами, разгневавшимися на него за то, что он слишком долго оплакивал свою Эвридику. Так кончается история об Орфее в том варианте мифа, который излагается во всех книгах по античной мифологии.
Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)
На первом мантуанском представлении 1607 года, либретто которого дошло до нас, финал отличался от напечатанного затем в партитуре: Орфей убегал, преследуемый вакханками, возмущенными его проклятиями по адресу женщин. Текст очень быстро был опубликован (1609; второе издание — 1615), что стало подтверждением огромного успеха оперы в разных театрах Северной Италии. Что касается нотации инструментальной части, то она в основном состоит из цифрованных басов и только различные симфонии, ритурнели и некоторые вариации полностью нотированы.
Предполагавшийся состав оркестра был внушителен, хотя оркестр не всегда звучал в полном составе — что Монтеверди с точностью отмечает в ряде мест,— но по группам, в зависимости от драматических и тембровых нужд; в целом же его составляли: 2 чембало, арфа, 3 китарроне, 2 большие цитры, 3 баса да гамба, 2 органа, переносной орган (регаль), 14 струнных, 5 тромбонов, 2 корнета, маленькая флейта, кларнет (высокая труба), 3 трубы с сурдинами. В наше время все это требует обработки. Даже вокальные украшения, отмеченные богатой фантазией, часто нуждаются в редактировании.
Созданная (во всяком случае, изначально) для исполнения скорее во дворцовом зале, нежели в театре, с условным пасторальным сюжетом, влияющим и на стиль, опера тем не менее в полном объеме раскрыла все достоинства великого музыканта и драматурга. Опытный полифонист и инструменталист, воспринявший новое сольное пение в манере напевной декламации (recitar cantando), внесший многие мелодические новшества, Монтеверди прекрасно использует структуру драмы, вобравшей веяния времени, устанавливая четкое разграничение между первыми двумя действиями и последними тремя.
В первых двух актах мы видим Орфея героизированного и почти обожествленного, мирно живущего среди простого и веселого народа, под благодатным солнцем, в окружении шумного и радостного хора. Во второй части Орфей один, в окружении разве что своих собственных мыслей. Это особенно очевидно, когда он нарушает волю Плутона и теряет подругу. Вся эта сцена отделана с почти абсурдной безупречностью, разворачивается в безмолвии, в напряженной и разреженной атмосфере загробного мира. На отчаяние певца отзывается только оркестр, звуки без слов, мир, в которой нет больше ни любви, ни жалости.
Соединительным звеном между двумя частями, на которые делится опера, служит рассказ вестницы, в котором пронзительная сила остинатной декламации сочетается с узорами редкостной грации, широкими и одновременно изысканными интервалами: скорбь и красота слиты, являя аристократический, придворный идеал меры. Нить Парки прервана, но это не должно производить слишком бурного впечатления.
Выделяются три соло Орфея. «Роза небес» — гимн солнцу в речитативном стиле, переходящий от красноречивых интервалов к коротким мелодическим извивам вплоть до танца, обрамленного инструментальными ритурнелями. Затем следует виртуозно орнаментированное пение, с целью разжалобить Плутона: серия вариаций, поддержанных гаммками соединенных попарно музыкальных инструментов: их звуковые лучи как бы отделяются от голоса Орфея и словно волны уходят в дым и мрак Аида. Трели и фиоритуры на фоне basso ostinato стремятся перенести голос поэта через молчаливые стены.
И наконец, монолог «Эти луга Фракии» — последний плач, с мучительными хроматическими последовательностями, акцентами и порывами, близкими по своему психологическому и вокальному характеру романтическим. Но участью Орфея не могло быть ничто иное, как прославление, спасение: залогом их прозвучало изысканное строфическое выступление Музыки в прологе, не лишенное подражательных мадригализмов и полное взволнованного, торжественного преклонения.
Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)
