«Ярави, песнь любви и смерти» (фр. Harawi, chant d’amour et de la mort) — вокальный цикл для сопрано и фортепиано Оливье Мессиана (1945).
«Ярави»… диковинное, даже экзотическое слово, непривычное для европейского уха. Вокальный цикл для голоса с фортепиано с таким заглавием создал французский композитор Оливье Мессиан. Что это за произведение, о чем оно повествует, и как пришел композитор к его созданию?
Основой мировоззрения и творчества Оливье Мессиана всегда были христианские идеи, но композитор не замыкался в их пределах, ища для себя новые источники вдохновения. Однажды он познакомился с трактатом Шаригадевы. Этот средневековый индийский философ, живший в XIII столетии, рассматривал музыкальные звуки как проявление абсолютного духа Брахмана, он составил сто двадцать «деци-талас» – ритмических формул с очень сложной последовательностью длительностей и не имеющих периодичности. Мессиану эти ритмы показались истинным откровением: «Я сразу почувствовал, что это необыкновенный, неисчерпаемый источник», – утверждал композитор. Санскрита, на котором был написан трактат, Мессиан не знал, но друг-индиец перевел для него текст, и композитор смог прочитать о «заключенных в каждом деци-талас космических и религиозных символах».
Сам Мессиан рассматривал это как «счастливый случай», но, как известно, ничего случайного не бывает. Интерес к Востоку, обусловленный возвещенным Шпенглером «закатом Европы», не угасал в Европе вообще и во Франции в частности, ему отдали дань многие поэты и композиторы. Поль Дюка – наставник Мессиана – живо интересовался древними и восточными цивилизациями, его называли «греко-буддистом, ревностным ценителем «Упанишад», а Морис Эмманюэль, у которого Мессиан обучался истории музыки, знакомил студентов не только с древнегреческой музыкой и григорианским хоралом, но и с ладами восточной музыки. Да и сама идея восприятия музыкального звука как воплощения некого высшего, неземного начала не могла не привлечь внимания Мессиана, и даже в некоторых его сочинениях на католическую тематику присутствуют элементы восточного мировосприятия – «Вознесение» и «Рождество Господне» он определяет как «медитации». Таким образом, шаг за пределы европейской культурной традиции был для Мессиана не столько «счастливым случаем», сколько «закономерностью». И сделав этот шаг, композитор не ограничился Индией – его внимание привлекли и другие неевропейские культуры. И если философия индуизма породила симфонию «Турангалила», то перуанский фольклор получил воплощение в вокальном цикле «Ярави, песнь любви и смерти».
По мысли Мессиана, «Турангалила» и «Ярави» наряду с хоровым сочинением «Пять перепевов» составляют «Триптих о Тристане». Разумеется, имелась в виду не столько средневековая легенда как таковая, сколько ее воплощение в опере Рихарда Вагнера – идея всевластной, всепоглощающей любви. Мессиан трактовал понятие любви в космогоническом плане – сила «фатальная, непреодолимая, всепроникающая, всепокоряющая, уничтожающая все вокруг себя». Один из «ликов» такой Любви воплощен в «Ярави».
Непосредственным источником к созданию «Ярави» послужили труды Рауля и Маргерит д’Аркур о фольклоре Анд, с которыми Мессиан познакомился в 1945 г. В масштабном вокальном цикле, звучащем около часа, воплощены сюжетные и мифологические мотивы, религиозные символы разных южноамериканских народов (инки, майя). Само слово «Ярави» взято из языка кечуа – индейского народа, живущего в Южной Америке (в том числе на территории Перу) и являющегося культурным «наследником» империи инков. Слово это обозначает любовную песнь, которая завершается только со смертью влюбленных. Слова из языка кечуа вплетаются в текст вокального цикла, используется и такой прием, как ономатопея (звукоподражательные слова), весьма распространенный в древних ритуалах и заклинаниях.
Через все произведение проходит тема, связанная с образом «зеленой голубки», носящей женское имя Пиручча (это один из священных символов майя). Впервые появившись во второй части («Привет тебе, зеленая голубка»), она возвращается в седьмой («Прощай») и заключительной двенадцатой («Во мраке»), представляя встречу, земную смерть и «вечный финал». Фрагменты темы перемежаются с фортепианными соло, передающим соответственно радостное пение птиц, звон погребальных колоколов, а в последней части аккордовая последовательность символизирует вечность.
Эти основные стадии сюжета развиваются в других частях, чем обусловлено тематическое единство вокального цикла. Один из немногих контрастов связан с четвертой частью – «Дунду чиль» (звукоподражательное слово, имитирующее звон колокольчиков, распространенных у индейцев Эквадора), фортепиано имитирует звучание барабана. Эта часть, воплощающая ритуальный танец-ухаживание, непосредственно предшествует диалогической любовной сцене («Любовь Пируччи»). Несмотря на мотивы смерти, вплетающиеся в текст, музыка этой части напоминает безмятежную колыбельную, отмеченную чертами латиноамериканских ритмов. Эти две части окружаются символическими картинами («Горы» и «Вращение планет»). Трагическая кульминация цикла – «Прощай», но любовь не заканчивается со смертью – последующие части посвящены философскому осмыслению Вселенной и мистическому единению влюбленных. Кода заключительной части проходит в постепенно угасающей динамике.
Вокальный цикл «Ярави, песнь любви и смерти» впервые прозвучал в июне 1946 г. в Брюсселе в исполнении Марсель Бунле. Фортепианную партию исполнил сам Оливье Мессиан.
