Fantasy on Polish Airs (A-dur), Op. 13
Для фортепиано с оркестром
Как бы подходом к концертам послужили два сочинения Шопена для фортепиано с оркестром, относящиеся к 1828 году: фантазия ор. 13 и краковяк ор. 14.
Фантазия любопытна, тем, что, в отличие от других произведений Шопена (за исключением вариаций), построена на заимствованных темах. Из них третья носит польский крестьянский характер (куявяк), вторая (типа украинских коломыек) принадлежит Курпиньскому, а первая („Juz miesiqc zaszedl") взята Шопеном пз песенного быта Варшавы (З. Лисса полагает ее возможным отдаленным вариантом французской песенки бержеретты.).
В смысле фольклорной выдержанности разработки фантазия ор. 13 чрезвычайно уступает рондо ор. 5. Но она очень интересна в плане оформления некоторых элементов шопеновского пианизма (в частности, развитой широкой фактуры) и шопеновского гармонического мышления. Отметим для примера: перекладывание четвертого пальца через пятый (что так шокировало многих современных Шопену методистов и критиков) в пассаже такта 9 от конца интродукции; пассаж секст с нижними октавными нотами (такт 17 Andantino), впоследствии возведенный в технический принцип замечательным этюдом As-dur ор. 10; выделение мелодии „на гребнях" широких ломаных арпеджий (такт 27 и последующие Andantino) — яркий виртуозный пример шопеновской „мнимой полифонии" (позднее это можно наблюдать в прелюдиях es-moll и Es-dur); пассаж с чередованием всех трех возможных уменьшенных септаккордов в тактах 4-5 от начала Presto con fuoco.
Что касается использования фольклора, то „невыдержанность" его выражена привлечением по крайней мере трех „стилей". В интродукции, в Andantino и в ряде фрагментов финала это стиль блестящей салонной пьесы; в начале интродукции, в оркестровом изложении темы Курпиньского и в начале куявяка это стиль подражания народному музицированию; наконец, в обработке темы Курпиньского (Lento, quasi Adagio и Molto piu mosso) сильна тенденция романтической чувствительности, сентиментализма, которую в зародыше мы видели уже в сонате ор. 4 и которая становится на некоторый период (особенно в концертах) весьма присущей творчеству Шопена.
Наличие в данном произведении подлинной народной темы куявяка (Она была записана Кольбергом в Служёве; возможно, именно там ее услышал Шопен.) интересно особенно потому, что позволяет с полной отчетливостью заключать о воздействии фольклора на музыку Шопена. Так, в мелодии куявяка мы находим, например, повышение четвертой ступени; кроме того, налицо характерная для Шопена исключительная роль квинты и, наконец, мелодическое обыгрывание звуков тоники звуками второй ступени:
А мы уже знаем, что подобное обыгрывание чрезвычайно свойственно Шопену (см. хотя бы коду той же фантазии, такты 13-6 от конца).
Ю. Кремлев
