Среди приглашенных маэстро на Пятом Большом фестивале Российского национального оркестра только один из них — француз с армянскими корнями Ален Альтиноглу — встал за дирижерский пульт дважды. Именно с ним в концерте 20 сентября решил сыграть Михаил Плетнёв. О музыке и музыкантах с Аленом Альтиноглу беседовала корреспондент Belcanto.ru.
— Вы видели Москву впервые. Как впечатления?
— Я открыл для себя другой мир в отличие от того, который знал из телевидения и книг. К несчастью, для осмотра города у меня было мало времени, но я видел Красную площадь и был абсолютно счастлив.
— Как представляли себе до приезда русских музыкантов?
— Конкретных ожиданий не было, я только знал, что струнные очень хороши. Мне говорили, что в плане техники они невероятно сильные.
— А как сейчас?
— Открыл для себя тот факт, что уровень деревянной духовой группы оркестра подобен международному.
— Если сравнить мировые залы, к какому акустически близок Концертный зал Чайковского?
— Сложно сказать, потому что акустика зала зависит, в большей мере, от занимаемого ею пространства. По наполняемости он близок парижскому концертному залу Плейель. Наверное, и их акустики приблизительно схожи, если их детально сравнивать.
— В чем видите особенность Российского национального оркестра?
— Он особенно хорош в исполнении русской музыки. А так — очень высокого уровня: находится в десятке лучших европейских оркестров.
— Можете назвать «тройку лидеров»?
— Из филармонических — Венский, Берлинский. И, конечно — Концертгебау из Амстердама.
— Если не ошибаюсь, Вас приглашали приехать и раньше в Москву.
— Два или три раза, но я отказывался из-за напряженного графика работы. Когда сейчас спросили, согласен ли буду сыграть с Михаилом Плетнёвым, то отложил все проекты и с радостью приехал сюда. Мне было приятно внести французскую культуру в исполнение московского оркестра.
— Как проходила Ваша первая репетиция? Можете подробно описать этот день?
— В «Оркестрионе» я встретился с Михаилом Плетнёвым, где он показал мне партитуры и какой особый стиль и темп хотел. Затем, около 45 минут мы говорили обо всем на свете: Франции, погоде, жизни Чайковского, консерватории... А, потом, прошла первая репетиция с оркестром, во время которой он иногда обращался непосредственно к музыкантам на русском языке. Я не владею русским, но все понимал и мы были в согласии, когда хотели что-то изменить и выбирали конкретные методы для достижения нужного нам обоим результата.
— Для Вас Михаил Плетнёв — пианист, дирижер или композитор?
— Музыкант. Он олицетворяет собой традицию, каким должен быть каждый исполнитель, подобно Ференцу Листу.
— Ваш опыт работы как оперного дирижера помог при работе с солистами?
— Наверное, да. Я добился гибкости и взаимопонимания. Готов был слушать и сосуществовать вместе с ними на сцене.
— Как бы Вы охарактеризовали свои московские выступления?
— Очень сильные концерты, особенно вечер с Плетнёвым 20 сентября. По качеству исполнения он получился мощнее других: я чувствовал электричество в воздухе и был готов во всем следовать за ним. Доверять ему в том, что он делает и как представляет себе произведение.
— Музыка Равеля звучит лучше в России или во Франции?
— Без сомнения, во Франции. Мы растем с музыкой Массне, Дебюсси и Форе, а наши учителя — их студенты, так что есть собственная исполнительская традиция и особое звучание, идущее от французской манеры думать и говорить.
— В чем отличие этой традиции?
— В окраске звука и фразировке. Когда говорим о Равеле, то сразу подразумевается, как это будет звучать. Есть что-то такое, заложенное в сочинениях композитором и непередаваемое русскими или французскими словами.
— Чем привлекательна музыка Хачатуряна, на Ваш взгляд?
— Он использует несколько значимых для армян фольклорных тем. Это композитор не уровня Прокофьева или Стравинского, но все знают это. И здесь главное — его музыкальная самобытность.
— Какие выводы Вы сделали для себя после концертов?
— Их было мало, всего лишь один: я буду счастлив вернуться еще раз в Москву и сыграть с Российским национальным оркестром несколько концертов.
— Если получится приехать, то что хотели бы исполнить?
— Из симфоний — Пятую Шостаковича, Пятую Прокофьева и Седьмую Брукнера. Любимую «Весну священную» Стравинского. Возможно, «Дон Жуана» Моцарта или одну из его трех последних симфоний, ля-мажорный концерт для фортепиано с оркестром.
Автор фото — Jean Radel
