Начну с признания. К джазу и блюзу отнощусь с симпатией, даже уважением. Но никогда этот вообще-то «срединный» жанр между академической и фольклорно-эстрадной музыкой не входил в сферу личных интересов. Тем более, посещать блюзовые концерты желания не возникало.
На сей раз привлекло имя, знакомое давно в самой высокой, сложнейшей оперной классике — Барбара Хендрикс. Не буду утомлять перечислением её ролей, заслуг и премий, огромным количеством записанных опер и сольных альбомов. Причём, диапазон жанров исполнительницы необычайно широк: от Баха и барочных композиторов, через шедевры бельканто, Верди и камерное творчество французских экспрессионистов к самым смелым опусам современников.
Исполнять джазовые и блюзовые программы Хендрикс начала достаточно давно, ещё в расцвете оперной карьеры,
сказались «афроамериканские», как принято у них говорить, корни. Про возраст дам, особенно на сцене, говорить не принято. Но раз вездесущая Википедия не скрывает дату рождения Барбары Хендрикс — 1948-й год, считайте сами.
Умная певица, справедливо полагая, что пение блюзов в микрофон более пристало столь зрелому сопрано, всё чаще появляется на публике именно в этом амплуа.
И всё же, понимая изначально, что «не про то» будут песни, шла 18 октября на встречу с оперной легендой, с «Голосом с неба» из записи «Дон Карлоса» Верди великого Герберта фон Караяна.
Первое разочарование, даже шок.
Большой Светлановский зал Дома музыки не был заполнен даже наполовину, от силы — треть зрителей.
Такой неуютной для всех, и публики, и тем более, артистов пустоты не припомню со времён СССР, когда в энный раз шла дежурная опера про «колхоз», на которую билеты давались «в нагрузку». Реклама, особенно телевизионная, самая действенная, стоит денег, факт. Но даже заранее данный анонс на нашем портале, или на обычном принтере сделанные пару десятков афишек о визите самой (!!) Барбары Хендрикс, развешанные в консерватории, Академии им.Гнесиных, возле Большого театра и в других местах, где роятся вокалисты и меломаны, могли бы если не сделать аншлаг, то привлечь сотню-другую заинтересованных слушателей, помнящих и ценящих это имя.
Или что тогда мешало заранее спланировать этот концерт в Камерном зале Дома музыки?
Вот он оказался бы полон, и по формату исполняемых произведений подошёл бы намного лучше. Но теперь уже поздно давать советы и «после драки кулаками махать».
Но далее меня, неофита в блюзовой сфере, ждал ещё один неприятный сюрприз.
Не было программы концерта, то есть никакой, вообще. И конферанса.
Вернее, и своих музыкантов представляла, и произведения объявляла (не все), и рассказывала об авторах сама госпожа Хендрикс, естественно, на бойком английском. Владеющая языком часть зала (таких было немало) местами даже смеялась. Моего давнего школьного знания хватило только на понимание, что петь будет про «американский Юг» и про «Свободу». Что, в Москве стало проблемой найти синхрониста с английского? Кстати, многие наши джазисты очень лихо и говорят, и понимают свой «конфессиональный» язык, возможно, кто-то из молодых музыкантов согласился бы стать переводчиком Хендрикс даже из интереса, бесплатно, если бы вовремя пригласили.
Учитывая всё вышеизложенное, далее просто поделюсь впечатлением, без деталей и названий, которые вычислить постфактум оказалось невозможно.
Полноправными участниками вечера стали музыканты. Их было четверо: клавишник, гитарист, контрабас, ударник. Стыжусь, но вот так нарицательными они у нас и останутся. Разобрать на слух имена не смогла.
Каждый из них — мастер и виртуоз на своём инструменте, и сыгранность квартета, понимание с солисткой были на высшем уровне.
Но сразу, при первом появлении, возникло лёгкое разочарование: все четверо не просто абсолютные европейцы, но с явным преобладанием северной крови. Напомним, что Барбара Хендрикс давно уже имеет шведское гражданство, и, судя по долетевшим фонетическим сочетаниям фамилий, музыканты тоже преимущественно скандинавы. Нет, они не были холодны и очень даже «зажигали» в нужных местах, но, всё равно, аккуратно-стриженый облик, скупая жестикуляция и мимика придавали этому блюзу такой «адаптированный» что ли оттенок. Если бы хоть двое из квартета сверкали белками глаз и широкими улыбками на шоколадных толстых щеках, инстинктивно двигали бёдрами, свингуя, наверное, гораздо аутентичней «американскому Югу» и горячее бы звучало!
Музыканты по очереди выходили и вступали в начале концерта, лишь потом появилась солистка. В течение вечера, шедшего без антракта, несколько раз они устраивали инструментальные интерлюдии, давая отдохнуть певице, которая просто тихо садилась сзади рояля. Каждому удалось эффектно просолировать, причём,
зал чутко реагировал, благодаря аплодисментами прямо во время музыки — чисто джазовая манера.
Особо о клавишнике. Наряду с обычным роялем он пользовался и привезённым настоящим раритетом, электроорганом Hammond с усилителем Lesli. Технари от музыки при этих названиях гурмански закатывают глаза. Изобретение 1935 года звучит богато и благородно.
Наконец, о героине вечера, ради которой рискнула окунуться в новый для себя жанр.
Сравнивать могу мало с чем, разве что пару архивных видео незабвенной Эллы Фицжеральд засели в голове. Сравнение явно «неспортивное», потому что Элла была истинной королевой джаза и блюза, а Барбара Хендрикс всё же гостья в этой стране, такое сложилось впечатление.
Она вышла значительно погрузневшая, с незакрашенной сединой на гладко причёсанной голове.
Обаятельная умница, одетая подчёркнуто скромно: чёрный широкий жакет-балахон ниже колен, шифоновая оборка до щиколотки из-под него. Свободно свисающий сиреневый шарф, скреплённый большой брошью — единственное украшение.
Облик скорее почтенной преподавательницы, даже директрисы учебного заведения, никак не певицы.
Всё время артистка двигалась и пританцовывала, но как-то очень тоже сдержанно, по-бытовому. Возможно, так бы она «плясала», превозмогая строгое воспитание, попав на свадьбу к дальней простецкой негритянской родне.
Собственно о голосе Барбары Хендрикс в этот вечер можно говорить очень условно, учитывая специфику блюзового пения в микрофон. Звуковедение и фразировка остались совершенными, и сохранился диапазон. И временами, в верхнем регистре на пиано вспоминался тот «Ангел Караяна» и очарование камерных записей. Но середина и низ звучали совершенно стёртым прямым открытым звуком, без «ворса», некрасиво.
Так у нас нарочито иногда затягивают «Шумел камыш» после пятой рюмки.
Знатоки скажут — так и надо, требование жанра, как в любой народной песне. Спорить не буду, но всё же замечу, что у «королев джаза» более низкие, условно меццовые голоса, потому и звучит всё естественнее в малой и начале первой октавы, а лёгкое сопрано, взявшаяся петь джаз и блюз, рискует растерять красоту даже оставшегося голоса, что и случилось.
Но всё же был в этом исполнении и боевой настрой, и отдача, про мастерство, слаженность и хорошо выстроенную, по нарастающей идущую программу и говорить не приходится.
Двенадцать сольных разножанровых и контрастных номеров за почти полтора часа!
Здесь и авторские вещи, почти романсовая лирика — строго под рояль, и с фольклорными корнями что-то узнаваемое «Вниз по Миссисипи», и приветы от Бродвейских мюзиклов в жанре блюза ( а может так оно и было?), и, наконец, как завершение, нечто танцевально-заводное, похожее на медленный раскачивающийся рок-н-ролл.
Воодушевлённая финальным всплеском эмоций публика аплодисментами добавила себе роскошный «бис»: парад-алле по очереди всех музыкантов, с развёрнутыми «каденциями» — вот тут уже пошла чистая импровизация, и виртуозный монолог солистки.
Что было хорошо в тот вечер — это подзвучка, работа звукорежиссёра за пультом.
Грамотно, мягко, всё слышно и сбалансировано. Дмитрий Мисаилов, отвечавший за звукоусиление, профессиональный музыкант с многолетним опытом студийной работы.
Несколько слов о слушателях. Вычислить, кто из них пришёл, подобно мне, на встречу с оперной звездой увы, из прошлого века, а кто — любитель блюза, не смогла бы. Но радовала подчёркнутая интеллигентность тех, кто остался до конца (некоторые, случайные, уходили, не дослушав и половины!).
Когда артист-певец-музыкант вторгается на соседнюю жанровую территорию, это всегда интересней его основным поклонникам.
К примеру, есть голливудский фильм «Дело фирмы», в котором безо всяких танцев снялся Михаил Барышников в роли бывшего агента КГБ. Фанаты боевиков и экшенов, наверняка, предпочтут смотреть на исконно их кумиров Брюса Уиллиса или нестареющего Харрисона Форда. А про Барышникова с пистолетом в лучшем случае снисходительно процедят: «А что, вполне этот танцовщик способный актёр!» Но для балетоманов такое кино — настоящий подарок, позволяющий открыть в большом артисте новые грани.
Проводя параллель.
Коли не суждено было услышать живьём сопрано Барбару Хендрикс в пору её расцвета, то впечатление от мастеровитой, высоко-культурной блюзовой певицы Хендрикс теперь сохраню.
И в мечтах-воспоминаниях помещу эту программу не в строгий филармонический зал, зияющий пустыми креслами, а в мягко затенённый клуб с удобными диванами, бокалами лонг-дринка на столиках и возможностью обнять за плечи милое сердцу существо противоположного пола в «медляке» на танцполе под исполняемый блюз, пару номеров концерта очень для этого подходили!
