12 декабря состоится премьера оперы «Паяцы» Руджеро Леонкавалло, которая откроет Минский международный Рождественский оперный форум.
Дирижер-постановщик — заслуженный артист Украины Виктор Плоскина. Режиссер-постановщик, автор сценографии и световой партитуры — Михаил Панджавидзе. Хормейстер-постановщик — народная артистка Беларуси Нина Ломанович. Хореограф-постановщик — Ольга Костель.
«Паяцы» — лучшая из девяти опер Леонкавалло. В прологе и двух действиях композитор, он же автор либретто, рассказывает историю актерской труппы, которую возглавляет ревнивец Канио, убивший, в конечном счете, свою актрису-жену и ее любовника. В основу либретто, по словам самого композитора, положена документальная история, которая произошла недалеко от Неаполя, когда Леонкавалло был ребенком, и которая врезалась ему в память. В опере «Паяцы» зрители видят любовный треугольник, который герои-актеры представляют в жизни и который вынуждены изображать на сцене под масками Коломбины, Пьеро (Паяца) и Арлекина. В момент развязки маски срываются и настоящие эмоции вырываются на сцену. Сюжет — классическая модель «театра в театре» — используется многими поколениями постановщиков, чтобы поговорить о профессиональном и насущном: о сцене, закулисье, отношениях в театральной среде и даже «о месте театра в современном обществе»...
Премьера оперы «Паяцы» в Милане 21 мая 1892 года мгновенно стала сенсацией. За дирижерским пультом был сам Артуро Тосканини. Британская и американская премьеры состоялись в 1893 году, российская в Санкт-Петербурге — в 1894-м. Интересно, что приблизительно в это же время была открыта технология звукозаписи, и премьера «Паяцев» впервые в истории итальянской оперы была полностью записана. С этого момента Леонкавалло стал знаменит, но вошел в историю музыки как poeta unius libri («создатель одной книги»), потому что никогда больше не повторил успеха этой работы. Выдающийся английский писатель Дж. Голсуорси, большой любитель и тонкий ценитель музыки, ставил «Паяцев» даже выше опер Пуччини и называл творение Леонкавалло «очаровательным гибридом, — одной из тех редких опер, в которых сюжет и музыка по своему духу находятся в идеальном соответствии».
Михаил Панджавидзе, режиссер-постановщик:
«Руджеро Леонкавалло, как и Пьетро Масканьи, и некоторые другие итальянские композиторы, поэты и писатели, был адептом течения, называемого «веризм» — от итальянского слова vero — «правдивый». Одна из особенностей произведений веристов в том, что в их спектаклях вместо «картонных» персонажей большой итальянской оперы — Аиды, Набукко, Турандот и др. — появлялись персонажи — современники зрителей, сидящих в зале. Когда открывался занавес, люди видели на сцене артистов в привычных, современных костюмах, актуальный быт, воспроизведенный средствами сценографии, и начинали верить в подлинность происходящего на сцене, острее, тоньше воспринимать, понимать взаимоотношения и поступки героев. Это был настоящий модерн в то время. Современные сюжеты для своих опер выбирал Масканьи — например оперу «Сельская честь», драму из жизни крестьян, он написал по произведению известного писателя-вериста Джованни Верга. Либретто оперы «Паяцы» Леонкавалло основано на реальной истории, композитор писал, что эту историю он нашел в глубине своей памяти, переосмыслил и воспроизвел, описав ситуацию, которая произошла в поместье его отца, когда жена его домоправителя хотела бежать с бродячим актером.
В отношении оперы «Паяцы» Леонкавалло я не зря заговорил о временной привязке. Если композитор и либреттист подразумевал, что действие в его спектакле происходит в современности и с современниками зрителей, и этот прием заявлен им самим, то, как режиссер, я считаю, что играть эту историю надо всегда в то время, в котором существуют зрители, которые пришли в зал. Поэтому, несмотря на то, что я не большой любитель игры в актуализацию, поскольку это прием постмодернистский, уже «навязший в зубах» (например — посмотрим, что было бы, если бы Гамлет жил в наше время), в нашем спектакле действие не будет происходить в 1865 году.
Мы не будем играть Калабрию, Италию, действие в спектакле будет разворачиваться в наше время и для наших зрителей. Конечно, мы исполняем партии на языке оригинала. Как сказал когда-то Проспер Мериме, перевод, как женщина — если красив, то неверен, если верен, то некрасив. Мелодика, семантика речи, многие вещи, музыка на языке оригинала звучит совершенно иначе, чем в переводе. Этим привязка к Италии в нашем спектакле, собственно, и ограничивается. У нас предполагается спектакль во многом интерактивный, с элементами игры со зрительным залом. Если режиссер ставит сюжет, он не режиссер, он иллюстратор, считаю, что режиссер даже фабулу не должен ставить. Он должен ставить историю на основе этого сюжета и иметь свой, принципиально иной, нежели у кого-то, взгляд на эту историю. Я не могу сказать, что опера «Паяцы» — это «театр в театре». Наш спектакль — просто театр, который существует не на сцене, а повсеместно, вокруг всех и вместе со всеми.
Мой спектакль подразумевает, прежде всего, мое отношение ко всему театральному, к театру в принципе. Если почитать рассказы о театре Чехова, Куприна, Филатова, можно попытаться понять, что это за странный и необычный народ артисты; что в их среде может произойти и почему это происходит; почему у артистов такие яркие реакции на все и многое другое, чего зрители о театральных людях не знают, воспринимая их по результату на сцене. Пересказывать свою историю я не буду, потому что в спектакле, который вы приходите смотреть первый раз, должна быть тайна. Мне важно, чтобы со зрителем что-то произошло, чтобы он задумался о каких-то важных вещах. Чтобы зрителя «зацепил» спектакль, он должен быть заинтересован, увлеченно следить за перипетиями сюжета, драматургии, интриги. Если же зритель приходит просто понаблюдать за течением давно известного произведения, отдохнуть от собственных переживаний, то это совершенно иной спектакль и иная форма существования зрителя».
Виктор Плоскина, дирижер-постановщик:
«Мы все хотим чего-то необычного от жизни: страсти, любви, глубоких чувств. В «Паяцах» Леонкавалло они есть, может быть, даже немного утрированные. Я бы назвал эту оперу психологической, в ней множество выразительных картин — пролог, содержащий в себе символический смысл, чудесная музыка в сцене свидания Недды и Сильвио. Самая знаменитая ария из этой оперы — ария ведущего тенора «Смейся, паяц...» — трагическая исповедь артиста, который должен играть комедию для зрителей в то время, когда его сердце разрывается от страданий.
Многие известные оперные певцы пели в опере «Паяцы» Руджеро Леонкавалло: Лучано Паваротти, Энрико Карузо, Пласидо Доминго, Марио Ланца, Модест Менцинский. Известные тенора прошлого и позапрошлого веков считали роль главного героя Канио очень непростой, потому что в данной партии необходимо проявлять широкий спектр настроений — от маниакального юмора до убийственной ярости.
Во все времена артисты, музыканты — личности ранимые, которые могут среагировать очень сильно даже на мелочи, потому что у них в душе целый калейдоскоп эмоций. Но с помощью этой способности тонко и остро переживать, артист передает на сцене глубокие чувства, душевную боль или радость, в этом актерский талант.
Опера «Паяцы» Руджеро Леонкавалло представляет яркий пример музыкального веризма в итальянском искусстве. Успех оперы обусловлен тем, что здесь прекрасно сбалансированы юмор, романтика и драматизм, тонкость в выражении человеческих страстей, запоминающиеся мелодии и захватывающая интрига. В нынешнем утилитарном мире, когда все расставлено по полочкам, этот спектакль — что-то очень нужное и своевременное».
