Six Romances on Texts by Pushkin
История создания
В 1933 году 17-летний Свиридов, за два года до этого приехавший из Курска в Ленинград, был переведен с фортепианного на композиторское отделение Первого музыкального техникума в класс профессора М. Ф. Юдина. В те годы этот техникум был чрезвычайно сильным по преподавательскому составу и даже в чем-то конкурировал с консерваторией. Композиторские и теоретические дисциплины в нем вели крупнейшие композиторы и музыкальные ученые города. Свиридов рьяно взялся за работу и за два первых года написал множество произведений, как крупных, так и мелких, в том числе романсов и песен.
В 1935 году он обратился к поэзии Пушкина (1799—1837). Был задуман вокальный цикл из шести романсов. Пушкин писал эти стихотворения в разные годы: «Зимний вечер» и «19 октября» («Роняет лес...») — в 1825-м, «Зимнюю дорогу» — в 1826-м, «Няне» (Свиридов назвал его «К няне») — в 1827-м, «Предчувствие» — в 1828-м и «Подъезжая под Ижоры» — в 1829-м. Не все стихи Свиридов использовал полностью. Так, из большого стихотворения «19 октября», посвященного лицейской годовщине, взяты всего два первых восьмистишия. «Зимняя дорога» использована полностью, как и небольшое стихотворение «Няне». В стихотворении «Зимний вечер» изъяты четыре строки третьей строфы. «Предчувствие», состоящее из трех восьмистрочных строф, также легло на музыку полностью, как и заключающий цикл романс «Подъезжая под Ижоры». Его автор посвятил выдающемуся музыканту, профессору Ленинградской консерватории Петру Борисовичу Рязанову, в класс которого Свиридов поступил в 1936 году.
Работа над романсами началась летом 1935 года и протекала в трудное для молодого музыканта время. У него была койка в общежитии техникума, в огромной комнате, где кроме него ютилось еще человек пятнадцать. Жил впроголодь; крошечной стипендии, разумеется, не хватало, и он подрабатывал вечерами то в пивнушке у Кировского завода, то в ресторане Чванова на Петроградской стороне. Романсы вскоре пришлось на время оставить: ослабленный постоянным недоеданием, Свиридов простудился. Болезнь приняла серьезный характер, и он на время уехал в Курск. Кроме климата, значительно лучшего, чем в сыром Ленинграде, там была мать, которая могла подкормить юношу. К концу года, в Курске, романсы были закончены и стали первым крупным достижением 19-летнего композитора.
После его возвращения в Ленинград они были изданы, исполнены на радио, а с 1937 года, в связи с торжественным празднованием 100-летия со дня смерти поэта, вошли в репертуар таких выдающихся исполнителей, как Лемешев, Пирогов, Мигай. Возможно именно поэтому критики отнесли появление этих романсов к юбилейному году.
Многие годы спустя, в 1987 году, в дневнике композитор записал: «1935 год. «Пушкинские романсы» — переменили мою жизнь». А в еще более поздней тетради Свиридов записывает: «Пушкинский цикл. Одна из лучших моих вещей. Его бы надо назвать «Бедная юность». Именно такой была моя юность. Бедная, нищая (с той поры я навсегда смирён с нищетою, никогда на нее не обижался, не сетовал), бесприютная, бездомная. Такой стала вся моя жизнь и жизнь всей России, всего русского народа, лишившегося дома, крова над головою каждого человека. Надежды сулила лишь сама жизнь, судьба, бессознательная надежда на Бога. А помощи было ждать неоткуда.... «Зимний вечер» надо сделать заново, по смыслу. Вьюга за окном тихая, негромкая (скрытая сила), буря жизни окружает человека со всех сторон. Образы Пушкина — от Русской природы и сходной с ней жизни. Жизнь всякого человека связана с Природой, со сменой времен года, со сменой дня и ночи (а в России много ночи, много ночного)».
Музыка
Подобно тому, как Первая симфония 19-летнего Шостаковича показала миру будущего великого симфониста, так и этот вокальный цикл 19-летнего Свиридова показал миру будущего великого мастера вокальных жанров. Романсы, избранные им, на первый взгляд не связаны не только сюжетом, но и музыкальными реминисценциями. Однако композитор впервые проявил здесь свойственное ему умение на основе отдельных, не связанных между собою стихов, создавать цельную композицию.
«Роняет лес багряный свой убор» — строгая благородная элегия, проникнутая суровым раздумьем. Неторопливо и свободно разворачивается вокальная мелодия, ее сопровождает графичная фортепианная партия, словно рисующая голые ветви осенних деревьев, холодное северное небо. С этим первым образом сопоставлен внутренний мир поэта («Пылай, камин, в моей пустынной келье»). Музыка приобретает патетический оттенок, четким становится метр, мелодия стремите ввысь, поддержанная мощными аккордами аккомпанемента, но затем ниспадает, чтобы завершиться грустным, полным безнадежности «И милого душа моя не ждет».
«Зимняя дорога» основана на непрерывном движении аккомпанемента, словно передающим неутомимый бег саней по накатанному снежному пути. На его фоне звучит простая, непритязательная мелодия, напоминающая бытовой романс пушкинской поры. В средней части («Скучно, грустно... Завтра, Нина, завтра к милой возвратясь, я забудусь у камина...») движение слегка замедляется, в коротких мелодических отрывках — и грусть, и ласка, и задумчивость. Но это — всего лишь греза. Продолжается неостановимый бег саней.
Сходный по выразительным средствам «Зимний вечер» отмечен еще большими контрастами: напеву в духе бытового романса теперь сопутствует аккомпанемент, в котором и завывание бури, и тревога. А в центре снова возникает ласковый спокойный образ, возможно, воспоминание детства, когда няня рассказывала сказки под вой зимней вьюги. Заканчивается романс постепенным истаиванием, угасанием.
Заключительный номер цикла — «Подъезжая под Ижоры» — наполнен радостью жизни, солнечным светом и ликованием. Взмывает ввысь вокальная линия, которую поддерживает непрерывное стремительное движение аккомпанемента. Голосу «отвечают» фанфарные возгласы в верхнем регистре рояля, имитирующие звуки почтового рожка. Царят молодость, юмор, даже озорство. Любопытно, что критики обнаружили в первой вокальной фразе интонации Марсельезы, а после слов «Хоть вампиром именован я в губернии Тверской» у фортепиано пробегает целотонная гамма, со времен Глинки ставшая характеристикой Черномора. В среднем разделе возникают мимолетные зарисовки — то отзвуки салонного романса («Упиваясь неприятно хмелем светской суеты»), то небрежный набросок портрета героини с лукавыми форшлагами («... эту скромную спокойность, хитрый смех и хитрый взор»), мгновенная остановка, теперь уже дразнящая героиню («Если ж нет...») — и вновь непрерывный бег то ли дорожной коляски, то ли самой жизни.
Л. Михеева
Музыка, связанная со словом – вокальная, хоровая – всегда занимала ведущее место в творчестве Георгия Васильевича Свиридова. Выдающимся мастером вокальной музыки композитор показал себя очень рано – в 1935 г. Девятнадцатилетний юноша обучался тогда композиции в Ленинграде, в Первом музыкальном техникуме – по уровню преподавания это учебное заведение не уступало консерватории, и талант молодого композитора получил здесь достойные условия для развития. Но вот условия жизни оставляли желать лучшего: в огромной комнате в общежитии ютилось пятнадцать студентов, стипендии не хватало даже на еду, Свиридов был вынужден подрабатывать в ресторанах – и все равно жил впроголодь. В довершение всего, климат северной столицы оказался тяжким испытанием для уроженца Курской губернии – Свиридову пришлось даже на некоторое время уехать на родину, чтобы поправить здоровье… Но столь суровые условия не помешали творчеству: именно тогда – в 1935 г. – композитор начал работать над одним из лучших достижений раннего периода своего творчества, романсами на стихи Александра Сергеевича Пушкина.
Шесть романсов на стихи Пушкина отмечены теми чертами, которые будут характерны для вокальных циклов, созданных Свиридовым в пору творческой зрелости – например, для «Песен на стихи Роберта Бёрнса». В качестве литературной основы избраны стихотворения разных лет, совершенно не связанные между собою и, соответственно, не позволяющие выстроить единую сюжетную линию. Не прибегает композитор и к музыкальным средствам объединения цикла – лейтмотивам, реминисценциям, тематическим аркам. Тем не менее, романсы воспринимаются не как сборник разрозненных миниатюр, а как единое целое (хотя каждый из них обособлен и может исполняться отдельно, что делается довольно часто). Это происходит благодаря особой образной драматургической линии: за образом осени следуют «зимние» романсы, «Зимняя дорога» устремляется туда, где старушка-няня ждет поэта («К няне»), в ее ветхой лачужке они прислушиваются к завываниям вьюги («Зимний вечер»). Тревожным размышлениям («Предчувствие») противопоставляются светлые мысли о любви («Подъезжая под Ижоры»).
Романс, открывающий цикл – «Роняет лес багряный свой убор» – представляет собою элегию, но в нем нет той унылой усталости, которая нередко ассоциируется с этим жанром. Здесь выражена печаль – но печаль мужественная. Эпическое величие широких мелодических ходов, с которых начинается романс, подчеркнуто октавными унисонами фортепиано в низком регистре. Отдаленные друг от друга голоса фактуры создают ощущение широкого пространства, а «пустые» квинты и одинокие подголоски живописуют суровый осенний пейзаж, которому противопоставляется душевное состояние поэта, вспоминающего о друзьях и жаждущего найти «минутное забвение». В дальнейшем развитии мелодия, основанная на призывной квартовой интонации, устремляется вверх, к кульминации, поддержанной мощными аккордами.
Во втором романсе – «Зимняя дорога» – сопоставляются два образа: реальность и мечта. Реальность – это сама дорога: мелодия устремлена вперед – «вверх», превышая диапазон октавы, но ритмическая ровность словно «сковывает» ее, а фигурации в фортепианной партии придают оттенок тревоги, но одновременно они играют изобразительную роль, живописуя стремительное движение саней. В контрастном среднем разделе – где поэт мечтает «забыться у камина» – движение останавливается, но органный пункт на неустойчивой гармонии напоминает о том, что это только мечта, настоящего успокоения не происходит. И вновь возобновляется стремительный бег.
Теплыми чувствами проникнут романс «К няне», построенный на напевном речитативе. Здесь появляются изобразительные детали («жужжание веретена» в фортепианной партии), но внимание сосредотачивается на выражении любви. Глубокая лиричность романса подчеркивается тем, что в кульминации его (на словах «Тоска, предчувствия, заботы теснят твою всечасно грудь») нет мощной динамики – это тихая кульминация.
Следующий романс – «Зимний вечер» – выглядит продолжением двух предыдущих, но музыкально-образные контрасты в нем выражены ярче. Зловещие завывания ветра слышатся в рокоте фортепиано в низком регистре. Мягко и просветленно – как воспоминание о детстве – звучит убаюкивающая мелодия среднего раздела.
На контрастах основан и пятый романс – «Предчувствия». Застывшие, «оцепеневшие» в своей безнадежности минорные фразы постоянно вращаются вокруг одного звука, но затем – в таком же ритме – с надеждой устремляются вверх мажорные интонации.
Последний романс – «Подъезжая под Ижоры» – исполнен света: мажорная тональность, стремительный ритм «несущейся тройки» в фортепианной партии, энергичный «взлет» квартовых интонаций в партии вокалиста. В среднем разделе возникает множество остроумных зарисовок – например, интонации салонного романса при упоминании о «хмеле светской суеты».
Пушкинские романсы – изданные и исполненные на радио вскоре после завершения – сразу же завоевали любовь публики. В 1937 г. – в ознаменование столетия со дня смерти Пушкина – на них обратили внимание знаменитости, в частности, Сергей Яковлевич Лемешев. «Пушкинские романсы переменили мою жизнь», – говорил впоследствии Свиридов.
