Музыкальное наследие Антона Брукнера обширно — оно содержит свыше ста двадцати названий. Среди них немало духовных произведений, которые композитор создавал в связи со своими служебными обязанностями в Санкт-Флориане и Линце. Но он писал их и по убеждению, так как был верующим человеком, преданным догматам католицизма. Есть у Брукнера и светские кантаты, хоры, сольные песни. Лишь одно сочинение — струнный квинтет F-dur (1879) он посвятил камерно-инструментальному жанру. Центральное место в его наследии занимают девять монументальных симфоний.
Брукнер разработал собственную, оригинальную симфоническую концепцию, которой неуклонно придерживался в своих девяти произведениях, несмотря на то, что наделял их различным содержанием. Это — яркий показатель цельности творческой личности композитора.
Воспитанный в условиях патриархального уклада провинциального быта, Брукнер всем своим существом отрицал буржуазную культуру капиталистического города — он не понимал и не принимал ее. Индивидуалистические сомнения, эмоциональный надрыв, скепсис, издевка, гротеск в корне чужды ему, равно как и мучительная острота интеллектуальных споров, утопических мечтаний (В этом, в частности, коренное отличие Брукнера от Малера, в творчестве которого очень сильны урбанистические мотивы.). Его мироощущение в основе своей пантеистично. Он воспевает величие вселенной, старается проникнуть в загадочную сущность бытия; неистовые порывы к счастью чередуются со смиренным отречением, а пассивное созерцание сменяется экстатическим ликованием.
Такое содержание музыки частично определялось религиозными воззрениями Брукнера. Но было бы неверным все сводить к реакционному воздействию католицизма. Ведь мировоззрение художника определяется не только политическими или философскими учениями, которым он привержен, а всем опытом его жизни и деятельности. Опыт же этот коренится у Брукнера в общении с народом (прежде всего с крестьянством), с бытом и природой Австрии. Вот почему таким могучим здоровьем веет от его музыки. Внешне замкнутый, не интересующийся ни политикой, ни театром, ни литературой, он вместе с тем обладал чувством современности и по-своему, романтично реагировал на противоречия действительности. Поэтому мощь титанических порывов у него своеобразно сочеталась с изощренностью фантазии композитора конца XIX века.
Симфонии Брукнера — гигантские эпопеи, словно высеченные из монолитной глыбы. Однако монолитность не исключает контрастности. Скорее даже наоборот: крайности настроений обострены до предела, но каждое из них пространно экспонировано, последовательно и динамично развито. В подобном нагромождении и смене образов есть своя логика — это логика эпического повествования, мерный склад которого словно изнутри взрывается вспышками озарений, драматическими столкновениями, широко развернутыми лирическими сценами.
Строй музыки Брукнера — возвышенный, патетический; влияние народно-бытовых традиций менее ощутимо, чем у Шуберта. Скорее напрашивается аналогия с Вагнером, который избегал изображения повседневного, обыденного. Подобное стремление вообще свойственно художникам эпического плана (в отличие, скажем, от Брамса, симфонии которого можно назвать лирическими драмами); отсюда «раскидистость» изложения, ораторская многоречивость, контраст в сопоставлении больших разделов формы у Брукнера.
Рапсодичность высказывания, в конечном итоге идущую от стиля органных импровизаций, Брукнер пытается сдержать строгой приверженностью к симметричным построениям (структуры простой или двойной трехчастности, формы, основанные на принципах обрамления и пр.). Но внутри этих разделов музыка развивается свободно, импульсивно, на «большом дыхании». Примером могут служить симфонические Adagio — замечательные образцы мужественной лирики Брукнера:
Тематизм — сильная сторона брукнеровской музыки. В отличие от Брамса, для которого краткий мотив служил источником дальнейшего развития, Брукнер является мастером-ваятелем длительно развивающихся тематических образований. Они обрастают дополнительными, контрапунктирующими мотивами и, не теряя образной цельности, заполняют крупные разделы формы.
Три таких основных раздела Брукнер кладет в основу экспозиции сонатной формы (наряду с главной и побочной, заключительная партия у Брукнера образует самостоятельный раздел). Неизгладимое впечатление на него произвело начало Девятой симфонии Бетховена, и в большинстве своих симфоний горделивый клич главной темы Брукнер подготавливает мерцающим звучанием тонического трезвучия; нередко такие темы, преображаясь, становятся торжественно-гимническими:
Вторая группа тем (побочная партия) образует лирический раздел, по характеру своему близкий первому, но более непосредственный, песенный. Третья группа — новый контраст: врываются танцевальные или маршевые ритмы и интонации, которые, однако, приобретают угрожающий, иногда демонический склад; таковы и ведущие темы скерцо — в них потенциально заложена огромная динамика; часто используются также мощные унисоны в остинатном движении:
В этих трех сферах заключены наиболее специфичные образы музыки Брукнера; в различных вариантах они составляют содержание его симфоний. Прежде чем обратиться к их драматургии, охарактеризуем вкратце музыкальный язык и некоторые излюбленные композитором выразительные приемы.
Мелодическое начало ярко выявлено в брукнеровской музыке. Но интонационно-ритмический рисунок сложен, основная мелодия обрастает контрапунктами, которые помогают созданию непрерывной текучести движения. Эта манера сближает Брукнера с Вагнером, хотя связь с австрийской народной песенностью не порывается.
И в гармонии наблюдаются листо-вагнеровские влияния: она подвижна, что обусловлено «ветвистым» строением.
Вообще мелодия и гармония развиваются в тесном взаимодействии. Поэтому, применяя смелые модуляции, тональные отклонения в далекие строи, Брукнер в то же время не питает пристрастия к сложным диссонирующим сочетаниям и любит подолгу «вслушиваться» в звучание простых трезвучий. Однако музыкальная ткань его произведений бывает нередко громоздкой, сильно перегруженной; это вызывается обилием контрапунктических наслоений — недаром он славился как знаток «строгого письма», законы которого с таким прилежанием изучал под руководством Зехтера!
Большим своеобразием отмечен оркестровый стиль Брукнера. Конечно, и здесь были учтены завоевания Листа — Вагнера, но, используя некоторые их приемы, он не потерял своей самобытной индивидуальности. Самобытность же ее заключалась в том, что с юношеских лет и до последних дней Брукнер оставался верен своему любимому инструменту — органу. За органом он импровизировал, и в духе свободных импровизаций родились его симфонические фрески. Точно так же оркестр представлялся ему в виде монументального идеального органа. Именно органная звучность с ее несмешивающимися регистровыми тембрами определила склонность Брукнера к раздельному использованию основных групп оркестра, к мощному, но ясному по колориту tutti, к привлечению медных духовых инструментов в гимническом проведении мелодии, к трактовке, как сольных голосов, деревянных духовых и т. п. И струнную группу Брукнер подчас приближал к звучанию соответствующих органных регистров. Так, он охотно применял тремоло (см. пример 84 а, б), мелодическое пиццикато в басах и т. д.
Но отталкиваясь от органа, от особых приемов его регистровки, Брукнер все же мыслил оркестрово. Вероятно, поэтому он и не оставил сколько-нибудь значительных пьес для своего любимого инструмента, ибо для воплощения обуревавших его эпических замыслов требовался некий идеальный орган, каким и является многозвучный, мощный по динамике, разнообразный по краскам оркестр. Именно ему Брукнер посвятил свои лучшие творения.
Его симфонии четырехчастны. Каждая часть в цикле выполняет определенную образно-смысловую функцию.
Лирический центр цикла — Adagio. Нередко по своей длительности оно намного превышает первую часть (например, в Восьмой симфонии имеет 304 такта!) и содержит самые искренние, глубокие, прочувствованные страницы брукнеровской музыки. В противовес этому, в скерцо бушуют стихийные силы (прообраз — скерцо Девятой Бетховена); их демонический порыв оттеняется идиллическим трио, с отзвуками лендлера или вальса. Крайние части (иногда и Adagio) написаны в сонатной форме и насыщены острой конфликтностью. Но если первая изложена более компактно, с лаконичной разработкой, то в финале архитектоническая стройность нарушается: Брукнер стремился в нем подытожить все содержание произведения и нередко привлекал для этого темы из других частей.
Проблема финала — вообще одна из труднейших в идейно-художественном решении симфонического цикла — тяжело давалась Брукнеру. Он трактовал его как драматургический центр симфонии (Малер в этом следовал за ним) с ее неизменным итогом — прославлением в коде радости и света бытия. Но разнородность образов, огромный диапазон чувств не поддавался целеустремленному изложению, что нередко порождало рыхлость формы, калейдоскопичность в смене эпизодов. Ощущая этот недостаток, он по нескольку раз переделывал свои сочинения, со свойственной ему скромностью прислушиваясь к советам дружески расположенных дирижеров. Так, его ученики И. Шальк и Ф. Лёве, желая приблизить брукнеровские творения к современному восприятию, еще при жизни композитора внесли в их партитуры много изменений, особенно в инструментовку. Эти изменения, однако, исказили самобытный стиль симфоний Брукнера; ныне они исполняются в авторской первоначальной редакции.
Симфонии Брукнера художественно неравноценны. Несомненный интерес представляют мятежно-порывистая Третья d-moll (1873, ее иногда называют «Трагической»), наиболее масштабная, величественная Восьмая c-moll (1884—1887) и полная горестных раздумий незавершенная Девятая d-moll (1891—1894) (Вместо финала, который Брукнер не успел написать, он рекомендовал исполнять свой «Te Deum».). Наибольшую известность приобрели Четвертая и Седьмая.
Эпическая мощь и сила выражения, лирическая сосредоточенность, драматизм конфликтных столкновений, при общей величавой концепции,— таковы отличительные черты лучших симфоний Брукнера.
М. Друскин
Список симфоний:
Перечисленным произведениям предшествовали симфонии f-moll (1863) и d-moll (1864, новая редакция — 1869), которые композитор не обозначил порядковым номером.
• Первая симфония c-moll (1865—1866, 2-я редакция — 1890—1891)
• Вторая симфония c-moll (1871—1872, новые редакции — 1875—1876 и 1877)
• Третья симфония d-moll (1873, новые редакции — 1876—1877 и 1888—1889)
• Четвертая («Романтическая») симфония Es-dur (1874, новые редакции — 1878—1880)
• Пятая симфония B-dur (1875—1877)
• Шестая симфония A-dur (1879—1881)
• Седьмая симфония E-dur (1881—1883)
• Восьмая симфония c-moll (1884—1887, новая редакция — 1889—1890)
• Девятая симфония d-moll (1891—1894)
Первые эскизы Девятой симфонии датируются 1887 годом; третья часть закончена в 1894 году; работа над незавершенным финалом продолжалась до 1896 года.
