«Дедушки озера» и концертные манёвры на просторах Адриатики
Нет, автор этих строк ошибку в подзаголовке не допустил, но название оперы Джоаккино Россини «Дева озера» («La donna del lago»), созвучное с более «ласковым» вариантом его перевода «Девушка озера», исказил намеренно. Причина же подобного авторского «легкомыслия» прояснится позже, когда эти заметки приведут нас к сути дела. Пока же констатируем, что новая постановка «Девы озера» на огромной сцене Adriatic Arena открыла XXXVII Россиниевский фестиваль, который прошел в Пезаро с 8 по 20 августа нынешнего года.
Вместе с командой в составе сценографа Паоло Фантина, художника по костюмам Клауса Брунса и художника по свету Алессандро Карлетти этот «главный проект» фестиваля осуществил итальянский режиссер-авангардист Дамиано Микьелетто, имя которого в среде меломанов всего мира вызывает сегодня довольно значительный резонанс.
Но главной приманкой новой продукции, понятно, стал вовсе не он, а знаменитый перуанский «соловей» Хуан Диего Флорес в партии короля Шотландии Якова V (персонажа, открывающего свой статус лишь к финалу оперы и бóльшую часть ее фигурирующего под именем охотника Уберто). Либретто этой мелодрамы в двух актах сочинил Андреа Леоне Тоттола по одноименной поэме Вальтера Скотта. Изюминкой же проекта явилось то, что в партии Родриго (политического противника короля и соперника Малькома за руку Елены) был заявлен еще один знаменитый тенор, американец Майкл Спирес, а их дуэль в спектакле, в которой Родриго погибает, априори обещала – не только в сюжетном, но и в вокальном отношении – стать весьма захватывающей. Так ведь и вышло!
Вместе с тем, в этом сезоне Флорес отметил 20-летие своего присутствия в Пезаро,
и поэтому устроенный в ознаменование сего факта большой гала-вечер под названием «Flórez 20» пропустить никак было нельзя! Он состоялся в предпоследний день 19 августа (также в Adriatic Arena). Это и стало причиной того, что в этом году ваш покорный слуга спланировал посещение фестиваля ближе к его окончанию. Два других спектакля основной фестивальной программы формально объединило имя их создателя – еще одного итальянского режиссера Давиде Ливерморе. Речь идет – о новой постановке «Турка в Италии» и возобновлении «Кира в Вавилоне» (постановки 2012 года).
Двум названным продукциям одного режиссера будет уделено внимание в следующий раз, а в этот остановимся на «Деве озера» и концертной программе, которая гала-вечером «Flórez 20» не исчерпывается: кроме него мы побываем еще на трех мероприятиях. Концерт «Il cerchio magico» («Волшебный круг») из цикла «Rossinimania» и сольный вокальный вечер итальянской меццо-сопрано Моники Бачелли из цикла «Concerti di belcanto» состоялись в Консерватории имени Россини (Auditorium Pedrotti). Сольный оркестровый рецитал Майкла Спиреса «Hommage à Nourrit» («Приношение Нурри») прошел в Teatro Rossini.
Последняя программа, составленная, в основном, из раритетов французского лирического бельканто первой половины XIX века, произвела эффект разорвавшейся музыкальной бомбы. Если благодаря фестивалю в Пезаро музыка Россини с каждым годом раскрывает свои тайны всё больше и больше, то основная масса представленных Спиресом оперных арий смогла наполнить сердца меломанов чувством давно забытого восторга не только в силу их потрясающей интерпретации, но и в силу репертуарной новизны и неизведанности.
В «Волшебном круге» мы встретились не только с музыкой Россини (1792–1868),
но и музыкой исполнителей (певцов) его времени. В это необычное путешествие нас пригласили пианистка-концертмейстер Кармен Санторо и четверка певцов в составе испанской сопрано Рут Иньесты, итальянской меццо-сопрано Чечилии Молинари, итальянского тенора Маттео Маккиони и хорватского бас-баритона Марко Мимики.
Программа была выстроена как серия любопытных параллелей с музыкой Россини. Так, прозвучали квартет «Гондольеры» Россини и баркарола на два голоса «Гондольер» Марии Малибран (1808–1836). Теме прощания были посвящены сразу три миниатюры: канцона «Addio ai Viennesi» Россини, каватина «Di partenza, o ultimo addio» Изабеллы Кольбран (1784–1845) и каватина «Mes adieux á Naples» французской певицы-сопрано Жозефины Фодор-Менвьель (1789–1870).
Для миниатюр Россини и Кольбран нашлось сопоставление и в паре иных параллелей. Цыганская романтика была представлена параллелью дуэтов для сопрано и меццо-сопрано: «Le gittane» Россини – «Les bohémiennes» Брамса / Полины Виардо-Гарсия (1821–1910). И всё же сáмой неожиданной стала параллель, связанная с альтернативной версией дуэта Клариче и Графа Аздрубале «Conte mio, se l’eco avesse» из оперы «Пробный камень» Россини. Замещающий его дуэт «Chi timido cela» был сочинен басом Феличе Пеллегрини (1774–1832), первым исполнителем партий Филиппо и Дона Профондо соответственно в операх «Газета» и «Путешествие в Реймс» Россини. Такие подарки меломанам, когда в концерте звучат обе версии, случаются нечасто, и получать их всегда приятно, тем более что весь ансамбль певцов оказался музыкально точным и стилистически грамотным.
Моника Бачелли — певица, несомненно, опытная, во всяком случае, в камерном репертуаре она производит именно такое впечатление.
Слышать ее вживую мне никогда ранее не доводилось, и первая встреча с ней оказалась весьма приятной, несмотря на то, что по тембральной фактуре ее меццо-сопрано всё же, как ни крути, более тяготеет к сопрано, а сам голос – заведомо небольшой, «точечной посадки». Но чем она подкупает, так это психологически тонкой нюансировкой и наполненностью драматического посыла, осмысленным интонированием и выразительной фразировкой: от опуса к опусу певица действительно создавала галерею не похожих друг на друга музыкальных настроений.
На сей раз центральный россиниевский блок программы – шесть отдельных вокальных пьес из «Грехов старости» – был подан в обрамлении музыки Шуберта. Открыли программу три итальянские канцоны, а завершили три песни Елены (D.837, D.838, D.839), составившие единый цикл и имеющие самое прямое отношение к романтическому сюжету поэмы «Дева озера» (последняя пьеса, как известно, – знаменитая «Ave Maria»). Так что этот вокальный вечер, аккомпаниатором которого стал романтически одухотворенный итальянский пианист Пьетро Де Мария, явился и тематическим дополнением к фестивальной оперной программе.
Симфоническим оркестром Дж. Россини на концерте Майкла Спиреса управлял один из «номенклатурных», но вряд ли известных широкой публике дирижеров, англичанин Дэвид Пэрри. Весной этого года мы, кстати, имели возможность увидеть его за дирижерским пультом Академического симфонического оркестра Московской филармонии на сольном концерте Джейми Бартон. Маэстро на сей раз потчевал нас такими оркестрово-симфоническими раритетами, как увертюра к «Любовному напитку» Обера и симфония из «Стеллы ди Наполи» Пачини. Кто бы мог подумать, что всё это можно услышать в Пезаро! Однако с вокалом оказалось еще круче!
Исполнение арий Россини – Графа Ори из одноименной оперы и Арнольда из «Вильгельма Телля» – было, конечно же, высокопрофессионально, даже очень! Но после фирменного звучания Флореса в этом репертуаре на этом же фестивале уровень планки в интерпретациях Спиреса местами немного балансировал и до высшего пилотажа всё же не дотягивал. Сегодня, когда карьера Флореса вступила в зрелую фазу, голос перуанца став несколько жестче, «спинтовее», всё же сохранил рафинированную лиричность, а значит не утратил и своей феноменальной техники. Так что объективный недостаток драматической форманты в такой партии Флореса, как Арнольд, – это неизбежная плата за «улётную» интерпретацию, на высоких нотах которой, кажется, и вправду улетаешь в стратосферу…
Развитие голоса Спиреса идет по «лирико-драматической» линии,
и сегодня этот лирический тенор уже не такой легкий и прозрачный, каким он был на момент пезарского дебюта в партии Валтасара в «Кире в Вавилоне»: голос певца стал более широким, открытым, маслянистым и вязким, а значит, менее управляемым. Это уже не просто бóльшая степень спинтовости, а, скажем так, лиричность, укрупненная драматической аффектацией, что как раз и ощущалось в интерпретациях французского репертуара. И всё же впечатление от чувственно-благородной кантилены Спиреса, несмотря на некую «отдельность» озвучивания им верхнего регистра, было колоссальным!
Уже лишь одни названия исполненных им номеров вызывали прилив слушательского энтузиазма: речитатив и романс Надира из оперы «Али-Бабá» Керубини, ария Густава III из одноименной оперы Обера, арии Мазаньелло и Гийома соответственно из его же «Немой из Портичи» и «Любовного напитка», а также баркарола Страделлы из одноименной оперы Нидермейера. Арии Элеазара из «Жидовки» Галеви и Полиевкта из одноименной оперы Доницетти хотя и довольно известны, но по факту раритеты ведь не меньшие, и вторая из них стала единственным итальянским номером за вечер. Уверен, знаменитый французский тенор Адольф Нурри (1802–1839), первый исполнитель партий Арнольда и Элеазара, таким роскошным приношением Майкла Спиреса в его честь остался бы доволен!
Надо ли говорить, что большой гала-вечер «Flórez 20», в котором приняли участие Оркестр и Хор Болонской оперы, многочисленные певцы-солисты и американский дирижер Кристофер Франклин, был просто обречен на успех! И если оценивать объективно, то, в целом,
уровень музицирования на этом концерте был действительно высок.
Однако это был типично «датский» (то есть приуроченный к дате) концерт, исключительно россиниевская программа которого оказалась выстроенной, увы, формально – по принципу номинального включения в нее фрагментов из всех спектаклей, в которых Хуан Диего Флорес когда-либо появлялся в Пезаро. Это были и большие ансамбли, и даже один оперный финал, так что роль главного виновника торжества в них просто не могла быть подана крупным планом.
С момента своего дебюта на фестивале 1996 году в партии Коррадино в «Матильде» ди Шабран», когда Флорес экстренно заменил заболевшего артиста, он пропустил здесь лишь 5 сезонов. Но за 16 фестивальных сезонов, включая нынешний, он спел в 10 постановках: причем, в «Матильде ди Шабран» – в трех сезонах, а в «Золушке» и «Деве озера» – в двух, также включая нынешний. В Пезаро он выступал и в других опусах Россини («Маленькая торжественная месса», «Stabat Mater», «Messa di Gloria», кантата «Жалоба Гармонии на смерть Орфея»), а также представлял концертные программы. «Flórez 20» – последняя из них, но на сей раз раздольем «вкусностей» (арий-хитов) она для меломанов не стала.
Единственным полновесным сольным номером в конце первого отделения блестяще прозвучала знаменитая ария Графа Альмавивы «Cessa di più resistere»
из «Севильского цирюльника», которую лучше Флореса сегодня никто, кажется, и не поет! И ее же он повторил на бис в финале вечера. Не густо, скажем прямо… При этом большой пласт вечера заняли симфонические фрагменты (увертюры к «Синьору Брускино», «Отелло», «Севильскому цирюльнику», «Золушке» и «Матильде ди Шабран»).
О своих фестивальных партиях Флорес напомнил публике финалом «Вильгельма Телля» (Арнольд), фрагментом финала «Зельмиры» (Ило), секстетом из «Путешествия в Реймс» (Граф Либенскоф), квинтетом из «Матильды ди Шабран» (Коррадино), терцетом из «Девы озера» (Яков V / Уберто), а также дуэтами – Флорвиля и Софии из «Синьора Брускино», Графа Ори и Графини Адели из «Графа Ори», Дона Рамиро и Анджелины из «Золушки», Родриго и Яго из «Отелло». Последний привлек тем, что в нем Флорес (Родриго) и Спирес (Яго) вновь встретились в вокальном поединке, но на сей раз – совсем иного рода.
Помимо Спиреса Флоресу в этот вечер «помогали» грузинская сопрано Саломе Джикия, а также уже известные нам сопрано Рут Иньеста и бас-баритон Марко Мимика (на этом фестивале соответственно Елена, Альбина и Дуглас в «Деве озера»). Из числа участников постановки «Турка в Италии» этого года «в помощники» к Флоресу записались знакомая нам меццо-сопрано Чечилия Молинари (Заида) и пара итальянских баритонов Никола Алаймо (Дон Джеронио) и Пьетро Спаньоли (Просдочимо). В оставшейся тройке творческих помощников – итальянская меццо-сопрано Кьяра Амару, испанская сопрано Марина Монсо (участница Accademia Rossiniana этого года, Графиня ди Фольвиль в молодежном «Путешествии в Реймс»), а также сопрано из ЮАР Притти Йенде (на этом фестивале Амира в «Кире в Вавилоне»).
В постановке «Девы озера» также был задействован оркестр и хор Болонской оперы (хормейстер – Андреа Файдутти), а место за дирижерским пультом занял Микеле Мариотти.
Этот маэстро, в 2010 году поразивший своей музыкально-яркой и свежей трактовкой «Сигизмунда», планку исполнительского качества на этом фестивале никогда не снижал. В 2012 году он провел репризу постановки «Матильды ди Шабран» 2004 года, а в 2013 году – новую грандиозную постановку «Вильгельма Телля», прозвучавшую с особой филигранной лощеностью и психологической наполненностью.
«Дева озера» — новый и важный этап дирижера в его собственной, последовательно выстраиваемой серьезной россиниане.
И на сей раз изумительный звук, тончайшая нюансировка, удивительная драматическая прозрачность оркестрового аккомпанемента, восхитительное кружево ансамблевых и хоровых страниц оставили поистине незабываемые впечатления!
Из исполнителей драматургического «четырехугольника» этой оперы мы не назвали лишь армянскую меццо-сопрано Вардуи Абрамян в партии-травести Малькома. Сюжетной основе опуса, его либретто и номерной структуре автор этих строк достаточно внимания уделил в обзоре концертного исполнения «Девы озера», состоявшегося в Москве в 2012 году по случаю 220-летия со дня рождения Россини. Так что, минуя аспекты сюжета и постановки в Пезаро, о которой мы немного поговорим позже, сразу же переходим к певцам.
Мужские вершины «четырехугольника» оказались сильны, стилистически изысканны и точны.
Моя первая в жизни встреча с Флоресом как раз и состоялась в Пезаро в партии Якова / Уберто в прежней постановке 2001 года. Сегодня певец уже создает скорее героическую, нежели сугубо романтическую трактовку образа, но в тесситурном и техническом аспектах он по-прежнему недосягаем! При этом Майкл Спирес – и достойный соперник Флореса по оперному сюжету, и весьма органичный его соратник по теноровому цеху с точки зрения вокальной ансамблевости.
Женские голоса произвели впечатление весьма скромное. Вардуи Абрамян в партии Малькома была лишь в меру хороша, но музыкального масштаба этого контральтового романтического образа эмиссионно-неяркое и малообъемное меццо-сопрано певицы так и не обнаружило. А Саломе Джикия партию Елены примерила на себя и вовсе неудачно, демонстрируя драматически напористое, сухое, неестественно заглубленное звучание: в речитативно-кантиленных эпизодах принять его еще было можно, но в технически сложных местах, требующих фиоритурной подвижности и мелкой техники, певица терпела полное фиаско. Знаменитая финальная ария Елены впечатляющим аккордом всей оперы, увы, так и не стала. Зато в довольно благодатной партии Дугласа потрясающе цельное впечатление произвел Марко Мимика, а Рут Иньеста предстала весьма неплохой Альбиной.
Беспомощность постановки Дамиано Микьелетто — в том, что на этот раз он пытается изобрести велосипед,
а не поставить оперу Россини в духе ее либретто и романтического настроя музыки. Представляя всю историю как воспоминание состарившейся семейной четы Елены и Малькома и выводя на сцену бессловесных стариков (бабушка Елена – Джузи Мерли, дедушка Мальком – Алессандро Бальдинотти), которых как бы и нет, но которые для зрителя вполне реальны, режиссер создает сложный костюмно-сценографический квест, наполненный мрачно-унылой – в эстетике гнетущей атмосферы дома престарелых – эклектикой мизансцен и пластических этюдов с этими озёрными стариками-призраками.
Режиссер копается в семейных разборках, обыгрывает мотивы ревности Малькома, ведь, несмотря на то, что король Яков по отношению к нему, Елене и ее отцу Дугласу в итоге поступил в высшей степени великодушно и благородно, чувство взаимной симпатии, возникшее между Уберто и Еленой, спокойно жить Малькому не дает.
Сама по себе статичная, но явно сумбурная сценография спектакля весьма эффектна.
Она ассоциируется со столом, на который сразу выставили всё – и закуски, и напитки, и основные блюда, и десерт. Так что выбирай хоть хижину Елены, хоть дворец короля, хоть пышное буйство природы! Всё это на сцене присутствует одновременно, всё это визуально притягательно, но всё это никак не выстреливает в суть истории, рассказанной в либретто и положенной на музыку. Режиссер всего лишь придумывает параллельную историю о «дедушках озера»…
Фото предоставлены пресс-службой Россиниевского оперного фестиваля (ROF)
