Такое впечатление, что мы живем сейчас в век контратеноров: поток в Россию зарубежных гастролеров названной специализации и не думает иссякать, да к тому же в последнее время кадры для этого вокального цеха активно куются и в родном Отечестве, причем так напористо, что наши контратенора успели даже пробраться на Основную – сияющую блеском капитальной реконструкции – сцену Большого театра, и не в каком-нибудь Генделе или Вивальди, а прямо в «Руслане и Людмиле» Глинки: чего уж тут мелочиться! На это лишь можно и сказать только: «Воистину, чудны дела Твои, Господи!» А ведь еще лет десять назад выступление контратенора в России воспринималось, как полнейшая экзотика! Сейчас мы к ней привыкли и даже успели пресытиться, ибо за многие годы нам выпадало слушать многих контратеноров – и хороших, и посредственных…
Контратенор из Франции Кристоф Дюмо, несомненно, попадает в число лидеров этой категории вокалистов, в число певцов, о которых с уверенностью можно сказать: «Голос уникальный, техника совершенная, стиль изысканный». Но сказать это с полной уверенностью невозможно было, не услышав певца вживую. Уверенность появилась совсем недавно, когда Кристоф Дюмо выступил на сцене Светлановского зала Дома музыки в рамках VI Московского музыкального фестиваля «Владимир Спиваков приглашает…». 7 ноября Кристоф Дюмо в сопровождении Государственного камерного оркестра «Виртуозы Москвы» исполнил программу оперных арий Генделя. Дополненная двумя симфониями Гайдна, она стала прелестной музыкальной открыткой из далеких глубин XVIII века. В этот вечер за дирижерским пультом стоял художественный руководитель и главный дирижер названного коллектива Владимир Спиваков. Под его руководством прозвучали одна из парижских симфоний венского классика, Симфония № 85 cи-бемоль мажор («Королева»), и Симфония № 45 фа-диез минор («Прощальная»).
Но понятно, что основные взоры на этот раз были устремлены к именитому гастролеру. В исполнении Кристофа Дюмо мы услышали две арии Цезаря из оперы «Юлий Цезарь» («Empio, dirò, tu sei» и «Va, tacito e nascosto»), две арии Бертаридо из оперы «Роделинда», («Vivi, tiranno! Io t’ho scampato» и «Dove sei, amato bene!»), арию Роланда из оперы «Роланд» («Già l’ebro mio ciglio») и три арии Ринальдо из оперы «Ринальдо» («Abbrugio, avampo e fremo», «Cara sposa, amante cara», «Venti, turbini, prestate»). Когда витиевато-цветистые генделевские вокальные «экзерсисы» с их патетически гиперболизированной содержательной риторикой мы слушаем на концерте в оторванности от сценического театрального действа, нам, тем не менее, всё равно важен тот эмоционально-драматургический настрой, который несет в зал исполнитель. И в данном случае этот настрой на характеры представленных оперных персонажей нам удалось ощутить в полной мере. Что и говорить, Кристоф Дюмо – артист совершенно потрясающий: его эмоционально-психологическая аура настолько тонка и проникновенна, что свое воздействие она оказывает не благодаря эффекту ошеломления, а исключительно за счет легкости естественного проникновения в ауру слушателя, за счет тонкой настройки на «резонансную волну» восприятия зала.
И всё же, на концерте, где уже не спрячешься за актерскую маску театрального персонажа, мы прежде всего обращаем внимание на голос исполнителя как таковой и на его технические возможности. Как и у всех контратеноров, голос Кристофа Дюмо, естественно, небольшой, но для состава оркестрового инструментария барочной эпохи его вполне хватает. И надо четко осознавать, что одно дело, когда современные контратенора исполняют партии не существующих ныне кастратов в барочных операх, совсем другое, когда они подменяют звучание партий-травести, специально написанных для женских голосов в операх XIX века. В первом случае это оправдано (хотя и эта замена, в силу объективных причин, полностью адекватной быть не может: как пели кастраты в XVIII веке, мы так никогда и не узнаем). Во втором же случае такая подмена «просто от лукавого». Все арии всех персонажей опер Генделя, которые были исполнены на концерте, изначально были предназначены кастратам. Тембрально голос Кристофа Дюмо находится где-то посередине звучания мужского сопрано и мужского меццо-сопрано, хотя всё же ближе он, пожалуй к сопрановой окраске: во всяком случае, очевидно, что это не «контральтист». Голос певца на всем диапазоне исполненных партий демонстрировал удивительную ровность, не был резок «наверху», не «лаял» в быстрых пассажах, как это зачастую случается у основной массы контратеноров, а «внизу» демонстрировал вполне аккуратное затемненное звучание с той степенью «глубины», что необходима для сопрано или высокого меццо.
Одним словом, этот великолепный исполнитель в очередной раз убедил в том, что, пожалуй, не стóит говорить о неправомочности существования современных контратеноров как вокального исполнительского «класса». Нужно просто говорить о том, что исполнителей среди изобилия нынешних контратеноров, могущих наиболее адекватно заменить кастратов в специально написанном для них репертуаре, не так уж и много. Как ни крути, музыкальный «товар» с этим специфичным артикулом – уникальный и штучный, если речь идет о действительно качественном предложении. Ведь сколько сейчас на земле контратеноров, столько, по существу, и разных, непохожих друг на друга голосов. В их галерее француз Кристоф Дюмо – один из интереснейших и по-настоящему достойных, и нам очень повезло, что он принял приглашение Владимира Спивакова и выступил в Москве.
