Впервые П. И. Чайковский приехал в Гамбург, когда ему был 21 год. Тогда панорамы показались ему превосходными, а город – богатым развлечениями. Впоследствии композитор неоднократно возвращался, дирижировал здесь своей Пятой симфонией. Но честь представить гамбургской публике «Евгения Онегина» в январе 1892 года он уступил Густаву Малеру: спектакль шёл на немецком языке с немецким составом, и Чайковский чувствовал себя неуверенно. Он высоко оценил работу Малера и исполнительницы главной партии Кати Беттак, но постановку нашёл нелепой. К счастью, нелепой нельзя назвать сдержанную интерпретацию Адольфа Дрезена, в которой «Евгений Онегин» идёт в Гамбургской опере уже 37 лет.
Спектакль решён в чеховском стиле.
В первых трёх картинах сценографически основную роль играет сад. Деревья с крупными зелёными листьями застыли в лучах заходящего солнца. Филиппьевна (Светлана Сандлер) и Ларина (Катя Пивек) перебирают и складывают в банки вишни. На общем массивном реалистическом фоне выделяется сцена дуэли. Пространство сцены расширяется и становится пустым, его абстрактность нарушает только падающий в мутном свете снег.
Для каждой дамы на великосветском балу пошит индивидуальный и сложный костюм. Вначале мелькают стаканы с брусничной водой, но в конце обходятся без малинового берета.
Двадцатидевятилетняя румынская певица Юлия Мария Дан была единственной «иностранкой» в «русском» основном составе и с честью справилась с этим испытанием. Но её голос держал партию не без труда, и ощущение стояния в просвете бытия в сцене письма создавалось, во многом, за счёт редкой сценической красоты и изящества исполнительницы. Казалось, что перед нами – не сама любовь, а прекрасное воспоминание о любви.
Надежда Карязина, курносая Ольга с косой, закрученной вокруг головы («как эта круглая луна»), превосходно вписывалась в спектакль.
Сильный светлый баритон Алексея Богданчикова идеально подходил для партии Онегина, в спектре от холодной отстранённости до выражающего «бурю ощущений» звучания. Но его персонажу ощутимо не хватало сценической проработки: характер не вырисовывался, Онегин не выделялся на уездном фоне. Не было намёка ни на дендизм, ни на зависимость от общественного мнения (поэтому на дуэли так важна фигура сплетника Зарецкого (Станислав Сергеев), что так редко находит драматургическое отражение).
Ленский и Онегин, оба чеховские дачники со шляпами-канотье в руках, отличались, в сущности, только цветом костюмов.
Участие в спектакле Довлета Нургельдиева (Ленский) – верный залог того, что вечер будет потрачен не зря. Лирический и тепло-бархатистый одновременно, это – удивительный голос мужчины, способного быть нежным. В сцене дуэли Ленский в последний момент понимает абсурдность происходящего, опускает пистолет и идёт на Онегина открытой грудью с протянутой в дружеском жесте рукой. Но Евгений уже стреляет, не глядя.
Александр Цымбалюк (князь Гремин) сказал в интервью журналу Гамбургской оперы, что видит своего персонажа противоположностью Ленскому и Онегину, его появление перекликается с начальным: «Привычка свыше нам дана…». Голос словно поднимался, благодаря своей силе, из бездонного тёмного грота.
Князь предстал человеком сдержанным, но способным на глубокие сильные чувства.
Приходится признать, что хор отнюдь не является сильной стороной Гамбургской оперы (хормейстер Кристиан Гюнтер). Можно также с уверенностью предположить, что Стефано Ранцани, стоявшему за дирижёрским пультом, далеко до Густава Малера. Но, благодаря чудесным исполнителям, после завершения спектакля хотелось аплодировать так долго, как только возможно.
Представление 10 апреля 2016 года.
Foto: Brinkoff / Mögenburg
