Этот спектакль хореографа Жоэль Бувье — гастрольный, его привёз в Париж Большой театр Женевы.
В современном балете хореографов можно разделять по разным признакам. Один из самых существенных, определяющих множество остальных параметров, — это выбор музыки. Одни используют классическую балетную музыку. Но обычно хореография к ней уже привязана, и делать новую очень сложно. Другие, как делала Плисецкая, заказывают под свой проект совершенно новую музыку современному композитору. Третьи, как Ратманский, ставят балеты на любое музыкальное произведение, которое приглянётся. Но вот балет на оперную музыку — это непривычно.
Второй музыкальный параметр, тоже очень важный в хореографии, это то, каким образом хореограф с музыкой обращается. Одни сохраняют её в первозданном виде (Баланчин, Ратманский), другие заказывают композиторам обработку (как Плисецкая и Щедрин поступили с оперой Бизе «Кармен», когда Родион Константинович создал на темы Бизе совершенно новую симфоническую сюиту). Ну а третьи, ничтоже сумняшеся, берут фонограммы и режут-клеят как хотят.
Вот именно этот случай и происходит в том балете, о котором я рассказываю. Фонограмма сделана из записей оперы Вагнера «Тристан и Изольда», разных исполнений и в виде отдельных номеров, поставленных в шахматном порядке.
Опера под фонограмму воспринимается совсем иначе, чем под живой оркестр, а почему — объяснить сложно. Скорее всего, дело в том, что в концертном зале и театре чувствуется живая энергетика каждого артиста и отсутствие живой крови дирижёров и оркестрантов ощущается очень сильно.
Хореографический стиль Жоэль Бувье очень современен в том смысле, что она, как многие артисты экстремально-экспериментального направления в современном искусстве, отдаёт приоритет праву артиста на самовыражение и нисколько не беспокоится о восприятии поступающей информации публикой. Гении прошлого всегда очень внимательно относились к особенностям человеческого восприятия, рассчитывали и выстраивали свои произведения, учитывая особенности человеческого мозга, психики, способности удерживать внимание, и именно поэтому они и остались в веках как великие композиторы, художники, писатели и хореографы. Тех, кто этого не умел, человечество давно и благополучно забыло.
В этом спектакле, во-первых, совершенно невозможно понять, что происходит: можно фантазировать самому, можно скучать или просто поспать. Хореография строится на том, что массе танцоров придумывается единое движение. И они его долго осуществляют без связи с музыкой: например, медленно катятся как брёвна по сцене от задника в направлении авансцены в начале спектакля и от авансцены к заднику — в конце. Иногда кто-то из них приподнимается и опять скрывается в массе. Публика может медитировать на это «увлекательное» зрелище, пока её не срубит дремота. Или танцовщица идёт по канату, разложенному на полу. Из репродукторов раздаётся ария Изольды, а танцовщица идёт себе по канату и идёт, следуя за его изгибами. Тоже очень «интересно».
В какой-то момент Изольда переодевается в красное платье и начинает долго кататься на канате. Мы так делали в начальной школе на уроках физкультуры.
В чём причина того, что балетный театр, в котором весьма высокие зарплаты, не может хотя бы на главную роль подобрать такую балерину, на которую было бы приятно смотреть, как это происходит в Большом Театре, Мариинке или Гранд-Опера, — тоже очень сложно догадаться. Тем более что по сценарию Изольда — красавица, как все лирические героини любовных легенд и историй, оставшихся в веках. Артистка может обладать массой разных достоинств, быть талантливой и просто хорошим человеком, но балет — искусство зрелищное, эстетическое.
И главная мысль, которую я бы хотела донести, — на своей территории заявленному произведению искусства необходимо оставаться первичным, а не вторичным. Дело в том, что музыка оперы Вагнера обладает мощнейшей силой воздействия на эмоциональную сферу слушателя. Даже в виде фонограммы она до такой степени взвинчивает публику, что никакие удачные или неудачные хореографические изыски не могут ничего ни убавить, ни прибавить.
Автор фото — Gregory Batardon
