«Балеты надо рассказывать, чтобы получилась история…»
Она — из поколения тех, кого называют опытными солистами, хотя им еще несколько лет до сорокалетия. Анна Антоничева прошла путь от артистки кордебалета до примы Большого театра, она вела спектакли в мариинской труппе, там состоялась ее премьера в «Дон Кихоте», много и с удовольствием ездит на разные фестивали, где выступает не только со своими опытными партнерами, но танцует и с начинающими солистами, считая, что помогать — важно. В ее репертуаре много классических ролей: Одетта-Одиллия («Лебединое озеро»), Аврора («Спящая красавица»), Китри («Дон Кихот»), Никия («Баядерка»), Раймонда, Жизель; партии в спектаклях Юрия Григоровича: Ширин в «Легенде о любви», Фригия в «Спартаке», Рита в «Золотом веке»; балеты Дж. Баланчина. Ее танец отличают красивые линии, смелые гибкие поддержки, плавная мелодика и выразительность. В прошлом сезоне Анна Антоничева получила звание народной артистки России, а летом побывала на российско-французском форуме, что прошел в Авиньоне, — акции не только пафосной, но искренней и человечной. С рассказа об этом вояже началась наша беседа.
— Поездка оказалась удивительно интересной. Инициатором и патронессой форума стала Мирей Матье, которая посвятила этот праздник Дню защиты детей и дружбе Франции и России. Город был выбран самой певицей — она родом из Авиньона, где на рабочей окраине прошло ее непростое детство: в семье было 14 детей, отец-каменотес не мог обеспечить им безбедную жизнь, и дети, в том числе и Мирей, рано начали работать. Обо всем этом рассказывала Мирей Матье на встречах. Из России во Францию приехали более четырехсот детей: маленькие артисты, участники детских коллективов, а в качестве зрителей пригласили победителей олимпиад, ребят из многодетных семей. Вместе с ними приехали и ветераны Великой Отечественной войны, с которыми я познакомилась еще в дороге, когда мы переезжали из аэропорта к электричке, у них были неполадки с билетами, и я вызвалась помочь.
— У нас немного писали об этом форуме, но в одном из телерепортажей услышала, что французы назвали его «путешествием в Россию».
— Путешествовали, конечно, школьники. Для них устраивались встречи, уроки мира и клубы по изучению русских ремесел. Но главными событиями оказались два концерта: в первый день выступали дети, во второй — мы, артисты. Концерт был тематически выстроен, я с «Умирающим лебедем» участвовала в «военном» 20-минутном блоке. Вообще, военная тема создала удивительную атмосферу, захватившую и детей, и стариков. Я-то думала, что лечу просто на концерт, а очутилась на форуме, подарившем много интересных встреч и ярких чувств, гордость за Россию.
— Мирей Матье только номинально руководила акцией?
— Она была очень активна. Участвовала в обоих концертах и много общалась с гостями, из-за кулис смотрела все номера и как-то очень трогательно пожелала мне успеха перед выходом на сцену.
— Новый сезон в Большом еще не начался. Чем вам запомнился прошедший?
— Съемками балета «Пламя Парижа» на DVD. Танцевали три спектакля подряд, и они транслировались из Москвы в кинотеатры Европы. Все остальное время я чувствовала себя в театре ненужной. Такого не было никогда...
— Но вы ведь получили звание народной артистки России...
— Да. Но не роли.
— Но я вас видела в спектаклях...
— Плановых спектаклей было всего несколько, остальные — замены: когда кто-то из заявленных в афише артистов не может выйти на сцену.
— Не вы первая, кто говорит о своей ненужности театру. Вы можете это объяснить?
— Сейчас взят курс на подъем молодежи. Когда в театр пришли мы, нас, конечно, тоже растили, но мы прекрасно понимали, что премьеры сначала танцуют опытные артисты, мастера. Сейчас все наоборот: мы подбираем крошки за молодежью. Так что, с одной стороны, звание как высокая оценка, придало уверенности, с другой — нет возможности танцевать. Педагоги, которые сами танцевали до пятидесяти, тебя тоже уже не понимают.
— Вы пришли в Большой театр в 17 лет, отработали 19 сезонов, в течение которых часто менялось балетное руководство. При ком чувствовали себя наиболее востребованной?
— Каждый ответит на этот вопрос по-своему: артисты судят по ролям, которые им доверяют и которые они ведут в спектаклях. За эти годы руководство балета в Большом менялось семь раз: Григорович, Гордеев, Богатырев, Фадеечев, Акимов, Ратманский, Бурлака. Сравнивать не хочу. Начало моего пути совпало с эпохой Григоровича, дальше худруки менялись слишком часто. При Алексее Ратманском в театре все кипело, нам всем хватало танцев, все время репетировали, что-то новое готовили, дневали и ночевали в театре. Многие это поняли только тогда, когда он ушел из Большого. Хотя — вот парадокс! — с Ратманским мы тяжело сходились: его встретили как чужака, до него все руководители назначались изнутри Большого театра, а он пришел со стороны.
— Ратманский тоже работал с молодежью, и не все балерины вашего поколения были им довольны.
— Кто хотел работать, тому работы хватало. Алексей не выносит людей, которые не стремятся работать. Он вообще считает, что главный труд — в зале, а не на сцене. Все спектакли смотрел, после каждого давал оценку. И еще очень важно, что он умеет слушать.
— Вы были заняты в балетах Ратманского?
— Мне кажется, он считал, что я не его балерина. Не для его хореографии. Но в любой афише у меня было по три ведущих спектакля в месяц. Я была тогда занята в театральных премьерах, но в его спектаклях не участвовала. Да и с «Пламенем Парижа» все вышло почти случайно, Алексей видел другую балерину, представлял образ актрисы Мирей де Пуатье в несколько ином плане. Сейчас, на съемках, он сказал: «Ты все-таки Ширин, а мне бы хотелось, чтобы там была Мехмене Бану. С таким твердым нутром». При распределении ролей было назначено четыре состава, но процесс репетиций до конца прошла я одна. Поэтому и выпускала премьеру.
— Можете назвать главного хореографа в своей жизни?
— Худруки считали, и я с этим согласна, что я балерина Григоровича, на его балетах «Легенда о любви» и «Спартак» я состоялась. Юрий Николаевич — уникальный балетмейстер, репетиции с ним всегда придавали мне силы. Сейчас танцую спектакли Григоровича очень редко. О чем жалею.
— Согласны ли вы с тем, что вас называют лирической балериной?
— Не знаю, почему так считают — видимо, из-за удлиненных линий. Сама люблю противоположное — «Дон Кихота», «Раймонду», «Спящую красавицу», и в «Лебедином озере» мне интереснее черный лебедь, чем Одетта. Хотя Жизель тоже очень люблю.
— Как состоялся ваш альянс с драматической сценой — вы ведь играете в спектакле Сергея Арцибашева «Любовь глазами сыщика» по пьесе Шеффера в Театре имени Маяковского?
— Там роль, конечно, не для драматической актрисы, а для балерины: пять небольших балетных фрагментов, маленькие адажио из классических балетов. Выпускали спектакль с Сережей Филиным, сейчас он уже не танцует, моим партнером стал Дима Белоголовцев. Танцуя на драматической сцене, стараюсь не придерживаться того состояния, которое важно в балете, а передавать ощущение драматического спектакля, передавать его идею. Мы танцуем на пандусе, на маленьком квадратике, и это непросто.
— От педагогов в немалой степени зависит успех балерины. У вас педагогов-репетиторов было немало, начиная с Баку, где вы учились в хореографическом училище...
— Думаю, найти своего педагога — одного и на всю жизнь — очень сложно. В бакинском училище пять лет я занималась в классе Эллы Петровны Алмазовой, а потом после Закавказского конкурса артистов балета, где завоевала золотую медаль по младшей группе, перевелась в Москву к Софье Николаевне Головкиной. В годы московской учебы очень помогал педагог по дуэтному танцу Игорь Валентинович Уксусников. Мы так были увлечены дуэтом, что все время сочиняли и пробовали разные поддержки, даже те, которые были нам еще не по силам. Головкина даже ревновала. Так что в училище я педагогов не меняла.
Марина Викторовна Кондратьева — мой первый педагог в театре, она меня поставила на ноги, вытащила из кордебалета, подготовила к сольным партиям. В школе у меня были проблемы с формой, и Софья Николаевна на меня ставку не делала — давала вариации, но не балеринские партии. Их я готовила уже в театре.
— Трудно поверить, что у вас был лишний вес. Как решилась эта проблема?
— Переходный возраст, да и приехала я в Москву из теплого климата, и, думаю, что-то произошло с обменом веществ. Ведь я не поправлялась в Баку. Будь мама рядом, она, конечно бы, разобралась, отвела меня к врачу. Вес сбросила через несколько лет, когда, видимо, акклиматизация прошла, и с тех пор он не меняется.
Кондратьева стала меня «собирать» в новом весе, она умеет поднимать людей, делать из неопытных — солистов. Потом несколько лет я работала с Екатериной Сергеевной Максимовой, с которой готовила Жизель. Она правильно рассказала мне спектакль, многие балеты надо обязательно рассказывать, складывать какую-то историю. Не только выстраивать отношения, а объяснять реакции на каждый жест партнера, на все происходящее на сцене. Поминутно: что ты увидела и как отнеслась к увиденному.
— Сейчас вы репетируете со Светланой Адырхаевой. Смена педагога — привычная ситуация внутри театра? Или все-таки болезненная?
— Думаю, что сейчас это будет делаться запросто, многое стало проще. Я же благодарна всем своим педагогам. Они, думаю, переживали мой уход, обижались, да и мне было непросто. Наверное, дело во мне. Может быть, педагоги от меня не получали такой отдачи на репетициях, на какую рассчитывали. Но мне казалось, что они теряют ко мне интерес. Впервые это почувствовала, когда решила участвовать в балетном конкурсе в Джексоне, но никто из педагогов не поддержал. Верил в нас с Димой Белоголовцевым только Александр Богатырев, заведующий балетной труппой. Только он был уверен, что мы победим. Так и случилось. Вы знаете, я встречаюсь с людьми поздно: так совпадало, что наиболее интересные мои творческие встречи с теми, кто повлиял на меня, кто относился ко мне с трепетом, верил в меня, поддерживал, происходили на закате их лет.
— Кто же эти мастера?
— Николай Симачев, Наталия Бессмертнова, Галина Уланова, Александр Богатырев. Николай Романович Симачев, когда готовил с нами «Легенду о любви», буквально ползал по полу, поправляя нам ноги, и еще говорил: «Чувствуйте, чувствуйте сладкий восточный аромат!» Настраивал на танец даже шуткой, просил нас проговаривать то, что мы жестом хотим выразить. Наталия Игоревна Бессмертнова еще до их с Григоровичем ухода из театра, репетировала со мной па де де из «Лебединого озера» и адажио из «Каменного цветка» для концерта в Италии. После концерта Юрий Николаевич сказал: «Анечка, вы можете танцевать любые партии в моих спектаклях». Какое это было счастье!
Я привезла запись этого концерта руководству, и мне дали партию Ширин в «Легенде о любви», первую мою главную роль. Потом работала с Бессмертновой над «Золотым веком». Когда готовила Джульетту, обратилась к Улановой, получила дорогие советы. Вместе с мужем, артистом Большого театра, мы приезжали к Галине Сергеевне домой, разговаривали, поддерживали ее. Она была очень одинока в то время и говорила: «Я хочу с тобой поработать, но ведь опять скажут, что я переманиваю чужих учениц».
Сейчас педагоги начинают держаться за молодых, это все в театре понимают, но обсуждать это едва ли этично. Поэтому — не будем. Я, конечно, переживаю, что не осуществилась моя мечта — иметь одного педагога на всю жизнь. Жалею и о том, что не перешла к Марине Тимофеевне Семеновой, она приглашала, а я была глупа.
— Раньше в Большом театре были сложившиеся пары, а сейчас?
— Пожалуй, только Осипова с Васильевым. Я много танцевала с Филиным, Белоголовцевым, Уваровым, Цискаридзе, в последнее время — партнеры меняются, танцуем с теми, с кем поставит руководство. Качество спектакля, конечно, выше, если его ведет станцованная пара: тогда исполнение отличается легкостью, есть свобода в поддержках, да и с партнером, которого знаешь, чувствуешь себя по-другому. Люблю танцевать с теми, с кем начинала и кого уже назвала.
— Вы не много заняты в репертуаре. А есть ли планы личных гастролей?
— Сейчас еду на фестиваль Нуреева в Грецию. На конец октября пригласили в Израиль в концерт русских артистов.
— Думаете о будущем?
— Как же можно о нем не думать? Конечно, будет стресс, если не останусь в театре. Для тех, кто провел полжизни в Большом, уход из него — очень тяжелый момент. Я не представляю, как буду жить без него...
— А педагогом вы себя видите?
— Да. Судьба подарила мне бесценный опыт работы с выдающимися мастерами и, конечно, хочется передать его юным. Сейчас иногда даю класс, когда нет Светланы Дзантемировны Адырхаевой. Но пока — танцую!
Беседу вела Элла Генина
