Премьера балета «Цветоделика» в Екатеринбургском театре
Заканчивать сезон балетной премьерой стало новой хорошей приметой как столичных, так и провинциальных театров.
В Большом состоялась мировая премьера «Укрощения строптивой» в постановке Ж.-К. Майо, в Перми показали раритетного Баланчина — «Симфонию в трех движениях» Стравинского, в МАМТ перенесли очередной шедевр старинной британской хореографии К. МакМиллана «Манон», в Мариинке вспомнили еще одного великого англичанина — сэра Фредерика Аштона и его балет «Маргарита и Арман» на музыку Листа. Даже Марийский балет разразился премьерой — новой редакцией «Лебединого озера» на сцене вновь открытого оперного театре (худрук — экс-премьер Большого театра Константин Иванов). И, наконец, самое мощное высказывание сделала Уральская опера — здесь прошла мировая премьера трехактного балета Славы Самодурова «Цветоделика».
Почему это последнее выглядит самым интересным?
Потому что один человек с крошечной командой единомышленников (дирижер — Павел Клиничев; художник-постановщик — Энтони Макилуэйн (Великобритания); художник по костюмам — Ирэна Белоусова; художник по свету — Евгений Виноградов; ассистент хореографа — Клара Довжик (Германия) выпустил полноценный трехактный спектакль.
Выпускник Вагановской академии, экс-премьер нескольких ведущих театров, настоящий русский хореограф создал за месяц (!) совершенно новый балет для своей труппы — не по чьим-то следам, не заимствовал чужое, сделал оригинальный во всех смыслах спектакль. И самое важное, именно балетный спектакль, в котором максимально использован арсенал классического танца, представленного во всем его великолепии.
Самодуров оттолкнулся от идеи цвета в силу своей склонности к изобразительному искусству.
В качестве одной из альтернатив для продолжения карьеры балетного артиста, невозможной из-за травмы ноги, Самодуров рассматривал фотографию. У него сложилось солидное портфолио, прошли персональные выставки, однако, приняв предложение Шишкина работать в Екатеринбурге, хореографические заботы взяли верх над хобби. Но ничего никуда не уходит, как известно, и этот его талант изящно преломился при создании балетов.
Дальше можно мифологизировать сколько угодно. В духе американских критиков, которые стали приписывать Баланчину, грузину по происхождению, любовь восточного человека к драгоценным камням и украшениям. Была ли у Мистера Би такая любовь на самом деле, сказать трудно. То же цвет для Самодурова. Трудно не согласиться, что цвет и его модуляции — удобный и красивый трамплин в мир чего угодно.
Формально название «Цветоделика» относится только к третьему акту балета
— у первого и второго есть свои локальные названия. Первый акт называется «Антично-белый / фуксия». Античность почти сразу окажется не у дел: к содержанию и смыслу, если таковые можно вычленить в симфоническом балете, она отношения не имеет, за исключением одного нюанса. В балете использована необычная музыка Чайковского — его Сюита для оркестра № 4 соль мажор, известная как «Моцартиана» (1887).
У Баланчина есть одноименный балет, где великий хореограф как бы исполняет заветы своего любимого композитора. Чайковский хотел популяризировать творчество Моцарта, чье имя и произведения в течение XIX столетия были изрядно подзабыты. Чайковский изобрел такое направление в музыке, как неоклассицизм. Он объединил в одно сочинение четыре моцартовские пьесы и оркестровал, как считал нужным.
Баланчин стал основателем неоклассического направления в балете. И Самодуров вслед за старшими коллегами вспоминает свою балетную «античность» — «древний» период балета, когда танцовщики облачались в туники и перевоплощались в античных богов и героев.
На самом деле первый акт «Цветоделики» — это оммаж романтическому балету.
Когда открывается занавес, мы видим застывшую вдалеке за мутным стеклом композицию. Это романтическая Аркадия — место, где живут балетные духи — сильфиды, дриады, саламандры. Живут как восковые статуи в Музее Мадам Тюссо. Но у акта есть вторая часть названия — фуксия, самый агрессивный цвет, ядовитость которого разбудит мертвого.
Случается чудо, и призраки оживают как автоматы Коппелиуса. На качельках летит над сценой румяная сильфида. Другая морочит голову очередному Джеймсу. Сильфиды здесь живые, полнокровные, они танцуют — не как перышки летают, а режут быстрыми пальцами пол, вооруженные, в том числе, и знаменитой итальянской вращательной техникой. Все связки и конструкции строятся на пирамиде: балерина, партнер, солисты, кордебалет.
Балерина неутомима, ее па — одно изобретательнее другого, и в каждом она требует отдачи партнера.
Кажется, если он сорвется, ошибется, не окажется в нужное время в нужном месте, весь этот воображаемый аркадский мир обрушится вниз как карточный домик. Вот такая неожиданная неоклассика от Самодурова.
Главная партия досталась Е. Шамшаровой — молодой балерине, брошенной в бой на замену заболевшим «зубрам». Накануне премьеры получила травму прима труппы Е. Кабанова, в расчете на которую Самодуров сочинял труднейшие па. Хореограф не стал ничего упрощать, доверив начинающей танцовщице то, что полагалось опытной прима-балерине. И не прогадал. Юность всегда побеждает. Шамшаровой замечательно аккомпанировал К. Попов.
Второй акт — планета Арво Пярта.
Использованы его сочинения для оркестра «Perpetuum mobile» / Вечный двигатель (1963) и две версии «Fratres» / Братья (1977) — редакции для духового и струнного оркестров. Называется эта часть «Ультрафиолет», что означает все оттенки сиреневого, фиолетовый и еще много разных неестественных цветов, полученных лабораторным способом.
В туманном полумраке сцены разыгрывается некая любовная сцена. Дама в пышном платье с длинной, волочащейся по полу вуалью, горделиво шествует из правой кулисы в левую. Ее преследует назойливый кавалер. Он падает к ее ногам и даже в какой-то момент ползет за ней по земле. Она, недолго сопротивляясь, отвечает на его дерзкие ухаживания. Эта какая-то севильская пара — то ли Донна Эльвира и Дон Жуан, то ли Кармен и Хозе, встречающиеся в ночи. Тикающие метрономы «Fratres» в данном контексте воспринимаются как кастаньеты.
Продолжение свидания происходит уже в другой атмосфере
— ни юбок, ни кастаньет, ничего — только эти двое и ультрафиолет. Они испытывают друг друга на выносливость в modern dance. Разбегаясь в разные стороны и затем сближаясь, мужчина и женщина постоянно придумывают повод расстаться и встретиться, изобретают новую поддержку, более смелую обводку.
И снова обволакивающая, нездешняя среда «Fratres», заставляющая верить, что происходящее это религиозный обряд, культовое посвящение. Пара удаляется со сцены также таинственно, как появилась. «Ультрафиолет» — самая загадочная часть балета, отменяющая всякие предположения о том, что вдохновляло хореографа на создание такого яркого триптиха. Пярт — это СССР, Эстония, Германия, и едва ли Самодуров имел в виду путешествие во времени.
Во второй части, в этом соло для двоих блеснула Лариса Люшина — томная и загадочная бэби-балерина,
звезда нового поколения, выращенного уже при Самодурове. С ней в паре танцевал К. Попов. И если между этой парой постоянно шел эротический ток, то во второй день балет — с К. Мешковой и С. Кравченко — напоминал причудливый зимний узор на окне. И метрономы напомнили не севильские кастаньеты, а бряцание коньков об лед.
Испытание «Вечным двигателем» носило не любовный характер, а напоминало спортивное состязание. Хорошо, когда можно выбрать себе героев под настроение.
Если сравнивать балет «Цветоделика» с цветком, то первая его часть — это бутон, вторая — ночное приключение с закрытыми лепестками, а третья — буйное цветение.
Екатеринбургская труппа, наряженная в потрясающие цветастые костюмы от Ирэны Белоусовой (эластичные водолазочки на юношах и пестрые юбочки-клумбы на девушках), высадилась на сцене как НЛО с планеты цветов.
Музыка — «Сельский концерт для клавесина с оркестром» (1928) Франсиса Пуленка. Справочники сообщают, что творческие поиски привели композитора в местечко Сен-Лё-ла-Форе — лес, где совершали свои прогулки великие мыслители Дидро и Руссо. Он, якобы, вернулся домой и воспел французское селение, сделав светский салонный инструмент ведущим на деревенском празднике. Особой интеллектуальности в этой музыке нет, зато есть пикантность и разлитая в воздухе эротика.
«Цветоделика» провоцирует любовное настроение.
Свидание, встреча, сценка, действие вертится вокруг этого. Буквально вертится — Самодуров заставил артистов прыгать, вращаться, точить носок в па де бурре, кидать гран батманы без перерыва, без остановки.
Внимание сосредоточено на центральной паре (Елена Воробьева, Андрей Сорокин). То они на ферме, то на сеновале, то в лесу — их роман бурно развивается на фоне сельских будней. В финале любовное настроение побеждает окончательно и две половинки — янь и инь этого балета (Воробьева, Сорокин) — складываются в живописный шарик.
После премьеры Екатеринбургский балет отправился на гастроли в Израиль, оттуда сразу в отпуск, чтобы перевести дух перед началом нового сумасшедшего сезона. Уже в конце августа молодые хореографы приедут в театр набирать артистов для участия в очередной «Dance-платформе». Мероприятия пройдут 21 и 22 сентября.
Фото Полины Стадник, Сергея Гутника, Антона Буценко и Елены Леховой
