Концерт-презентация нового духового органа, установленного в Большом театре, состоялась на исторической Основной сцене театра 13 мая 2013 года. В концерте приняли участие лучшие органисты России и Европы, солисты оперы и оркестра Большого театра, Камерный хор Московской консерватории (дирижер Александр Соловьев), в качестве ведущего концерта и исполнителя прозаических и стихотворных произведений выступил актер Петр Татарицкий.
Первый духовой орган появился в Большом еще в XIX веке.
Необходимость органа для оперного театра — факт, на самом деле, очевидный, ведь в популярных операх Гуно «Фауст», Вагнера «Летучий голландец», Верди «Сила судьбы», «Отелло» и многих других этому инструменту отводится важнейшая музыкально-смысловая роль в партитуре. Однако вписать масштабный инструмент в специфические условия театральной сцены — задача не из простых, это риск, на который идут далеко не все театры. И с его использованием в постановках бывают связаны дополнительные трудности. В частности, органист за первым органом Большого театра вынужден был играть спиной к дирижеру, ориентируясь на жесты его ассистента.
В 1913 году орган Большого театра заменили на новый, более совершенный, однако и он не дошел до наших дней.
В послевоенные годы акустический духовой орган были вынуждены заменить более компактным электрическим органом. При этом вопрос о восстановлении духового органа поднимался неоднократно, но до закрытия Основной сцены Большого театра на реконструкцию практическая реализация этой задачи была невозможна.
Нынешний орган, торжественное открытие которого состоялось 13 мая 2013 года, был изготовлен по заказу Большого театра в Германии фирмой «Glatter-Goetz Оrgelbau GmbH». Руководитель проекта Штефан Штурцер, отвечавший за установку и настройку органа, стремился максимально учесть архитектурные и акустические особенности зала.
Новый орган имеет 1819 труб и 31 регистр, для размещения труб при реконструкции была предусмотрена специальная галерея, находящаяся на 10-метровой высоте над сценой.
Органный пульт, который может помещаться в оркестровой яме или на сцене, сделан из лучших сортов дерева, отделка клавиш — слоновая кость и эбонит. Часть функций для органиста компьютеризирована с применением современных технологий. В общем, «королю инструментов», как справедливо величают орган музыканты, в театре теперь обеспечено королевское отношение и внимание.
Понятно, что орган был изобретен как инструмент для помещений с другими характеристиками реверберации — храмов с высоким куполом и отражающими звук поверхностями. Поэтому вызывало некое опасение, как поведет себя звук инструмента в большом театральном зале, с массой поглощающих звук драпировок и конструкций-ловушек. К чести изготовителей, способ как-то адаптироваться к специфической акустике был найден, тем более что-то будет еще доводиться по мере работы. Не знаем, за счет ли тонкостей строительства и настройки инструмента или применения каких-то сложных современных звукопередающих технологий, но
орган дает полноценное звучание как в концертном зале — величественное и строгое.
И при всей важности данного события как новости, хотелось бы написать не только о самом факте представления публике нового уникального инструмента, но и о великолепном музыкально-театральном действе, это событие сопровождавшем.
Сказать, что это был просто «концерт» — значит, сказать неправду, поскольку это был полноценный музыкальный спектакль.
Организаторы не просто идеально угадали с подбором номеров, выдержав соотношение между популярными классическими произведениями для органа, переложениями для органа фрагментов опер и оркестровых номеров, а также современными композициями, но и сопроводили их текстом актера-чтеца, тем самым объединив разрозненные номера в целостное представление.
О визуальной составляющей прекрасного тоже позаботились тщательно. На сцене присутствовали не только изящные декорации (стилизованные под чугунное литье, бронзовые украшения и ветви деревьев в вечернем саду), но и большой экран для видеопроекций. На нем попеременно показывали, во-первых, крупные планы играющих в данный момент органистов (движение их пальцев, выражение лица) и, во-вторых, заранее подготовленное красочное видеошоу, оттеняющее музыку и подчеркивающее ее эмоционально-смыслой настрой.
В целом, получилось красиво, благородно и стильно.
Поскольку на сцене Большого театра соседствуют опера и балет, каждому из этих искусств было доверено свое место в органном шоу.
Оперу представляли солистки Большого театра Светлана Шилова (меццо-сопрано) и Венера Гимадиева (сопрано). Солисткам помогали Камерный хор Московской консерватории, Евгения Кривицкая (орган), Рубин Абдуллин (орган) и Александр Калашков (скрипка).
Светлана Шилова великолепно спела «Ave Maria» Л. Луцци и «Panis angelicus» С. Франка.
Вокальную форму артистки можно без преувеличения совершенной, а интерпретацию исполненных произведений — выверенной и оптимальной. Развитое на европейский манер среднее меццо, про которое нельзя однозначно сказать, тяготеет ли оно к более прозрачному звуку, или к сгущенным низким тонам, ровное по регистрам, сочетающее и полетность, и обертоновое богатство, и глубину — это именно то, что нужно для произведений в сопровождении органа.
Венера Гимадиева такого шокирующего перфекционистского качества не выдала, но впечатление оставила тоже очень хорошее. Возможно, на ощущение ее некоего «отставания» от коллеги повлиял и выбор более замыленной «Ave Maria» Баха-Гуно и совсем уж «попсовой» «Ave Maria», приписываемой Каччини, в действительности принадлежность которой специалисты склонны скорее отдать современному композитору-мистификатору. Тем не менее нежный, мягкий, красиво приглушенный звук, который солистка справедливо посчитала уместным для пения духовной музыки, выстроился в очень грамотный баланс с органом и хором.
Кроме того, оперное искусство нашло отражение и в двух чисто органных номерах
— органист Мартин Зандер (Германия) исполнил увертюру к опере «Летучий голландец» Вагнера и «Волшебная флейта» Моцарта. Конечно, слушать Моцарта (который играл на органе и высоко ценил этот инструмент, но как композитор обращался к органу не так часто, в основном, в духовных произведениях, и никогда не вводил орган в оперных партитурах) на органе было достаточно непривычно. Тем не менее, это было определенно любопытное новое ощущение.
Балет был представлен, прежде всего, в номере, специально написанном к дате открытия органа, — это был парафраз Екатерины Мельниковой на темы Чайковского и Сен-Санса «Посвящение Анне Павловой». Станцевать под орган, к счастью, никто не рискнул. Однако, чтобы вернуть на сцену балетный образ лебедя автор, исполнявшая свое произведение, надела стилизованное белое платье со шлейфом, напоминающее балетный костюм, а
видоеоряд заполнили уникальные записи самой Анны Павловой.
Кроме того, Мельникова и Кривицкая в четыре руки исполнили переложение для органа танца Феи Драже из «Щелкунчика» — звучало необычно для этих стен, но в целом мило и трогательно.
Остальную часть программы составляли номера, не имеющие даже косвенного отношения к театральной сцене, но от того не менее интересные.
Начало концерта и финал оформляла торжественная пьеса Евгении Мельниковой «Королевские фанфары»
для органа хора и квинтета духовых инструментов, за органным пультом, разумеется, была сама автор. Творения великого Иоганна Себастьяна Баха соседствовали с органными произведениями и переложениями авторов XIX века (Л. Боэльман, М. Мусоргский) и XX века (А. Мюле, Л. Вьерн, А. Пьяццола).
Блестяще продемонстрировали свое исполнительское мастерство российские органисты
Даниэль Зарецкий, Рубин Абдуллин и в особенности Евгения Кривицкая, на долю которой выпала максимальная нагрузка — целых шесть произведений, разных по эпохе создания, характеру и составу исполнителей.
Нельзя не отметить и солистов-инструментов — помимо уже упомянутого Калашкова в концерте участвовали Борис Лифановский (виолончель), Сергей Лысенко (гобой), брасс-квинтет Большого театра.
И конечно, там, где есть орган, там нередко находится место и для хора.
Хор и орган в определенной мере родственны по многоголосному разнотембровому звучанию, исторически хоровая и органная музыка долгие годы развивались бок о бок в европейской церковной музыке. Поэтому празднование воцарения «короля инструментов» без хора было бы нелогично. В связи с этим отметим хорошую работу в данном торжественном концерте Камерного хора Московской консерватории и его дирижера Александра Соловьева, принявшего руководство коллективом после смерти Бориса Тевлина.
Ну и разумеется, было бы несправедливым обойти вниманием актера Петра Татарицкого, в исполнении которого прозвучали фрагменты произведений А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, В. Гюго, Х.-Л. Борхеса, И. А. Бродского и анонимных авторов XVI века.
Каждому из них он придал неповторимую эмоциональную окраску, по-своему расставил философские акценты, экспрессивно и ярко увлек слушателя повествованием.
Возможно, кто-то бы упрекнул актера, что временами он излишне оттягивал внимание на себя, но, на мой вкус, это было оправдано. Именно за счет мастерства Татарицкого, как ведущего концерта и актера-чтеца, музыкальные номера скрепились в монолитный, на едином дыхании пролетевший спектакль.
Что же ждет орган в Большом театре в будущем — покажет время. Сомнений нет, что духовой акустический инструмент украсит оперные спектакли. Однако, смеем надеяться, успешный опыт концертного исполнения забыт не будет и получит достойное развитие.
Мария Жилкина
