Премьера оперы Кайи Саариахо в Лондоне
Музыкальный руководитель Английской Национальной Оперы Эдвард Гарднер продирижировал оперой современного финского композитора Кайи Саариахо «Любовь на расстоянии» (дословно с французского «Любовь издалека»), триумфально завершив сезон в своем театре.
Этот театр, где все оперы поются на английском языке, негласно соревнуется со старшим братом — Королевским оперным театром Ковент Гарден. И компактная АНО часто выигрывает туры у гиганта благодаря толковой внутренней и внешней политике театра. На первый взгляд кажется, что тут все банально обслуживает английскую музыкальную традицию — всегда в репертуаре есть Гендель, Перселл, Бриттен и Воан-Уильямс, много переводной классики для бельканто — Россини, Доницетти, которых в Англии любят, как своих, еще с XIX века. Но понятие «наше все» у англичан не означает консервации этого всего по старинному рецепту. Национальными ценностями стоит гордиться, но не действуя по принципу тех красоток, что гордятся самим фактом своей красоты. Генделю и Перселлу «достается» от радикальных режиссеров чаще всего именно в этом театре.
Нынешний, завершившийся оперой Саариахо, сезон был исключительно интересным. Начали с новой постановки «Кав» и «Паг» («Сельская честь» и «Паяцы»), осилили труднейшую «Партенопу» Генделя, в которой блеснули валлийские аутентисты — прославленная сопрано Розмари Джошуа и молоденький контратенор Йестин Дэйвис (бешеный успех в Лондоне принес певцу не меньше двадцати новых ангажементов в самых престижных оперных домах и концертных залах на шесть лет вперед), в спешке полупровалили «Бориса Годунова», зато в то же самое время почтили память скоропостижно скончавшегося за работой английского дирижера Ричарда Хикокса постановкой редкоисполняемой оперы Воана-Уильямса «Уходящие в море». А Джералда Финли, востребованного в мире баритона-интеллектуала, АНО завлекла в свои сети аж на две постановки — на «Атомного профессора» и на «Любовь на расстоянии». О последней речь и пойдет.
Англичане отважились на радикальный шаг. Они отказались от кочующей со дня мировой премьеры в Зальцбурге в 2000 году из театра в театр постановки тандема Селларса — Цыпина, и на свою лондонскую премьеру позвали «циркового» режиссера Даниэле Финци Паска, который перевел действие оперы в качественно иное измерение. Представить легко — вспоминаем только что привозимого в Москву «Икара». Сюжет оперы уложится в три предложения, а вот музыке Саариахо, передающей чувства двух издалека страдающих друг по другу героев, может не хватить океана. Мы переносимся в Аквитанию, где трубадур Жоффруа Рюдель поет о своей любви к Клеманс, принцессе из Триполи, которую он никогда не видел, но был наслышан от друга о ее красоте. Потом мы отправляемся в путь вместе с трубадуром, который идет искать свою любовь. Клеманс отвечает ему взаимной песней издалека. По дороге герой заболевает и приходит в Аквитанию только затем, чтобы умереть на руках у далекой возлюбленной. Потрясенная она уходит от мира — принимает постриг.
Кайя Саариахо давно живет в Париже — когда-то она приехала сюда стипендиаткой к Булезу и незаметно осталась, хотя не устает повторять, что все равно думает и чувствует как финка. Либретто этой «провансальской» оперы написано умышленно по-французски, и везде опера шла на языке оригинала. Согласно с обычаями АНО, «Любовь на расстоянии» перевели на английский. Композитор пережила культурный шок, когда увидела то, что сделал швейцарский режиссер, и английский язык ее поначалу немного отпугнул от собственного творения. Однако позже она свыклась.
Если вы нуждаетесь в деньгах, то самый быстрый способ решения проблемы перейти по ссылке на сайт онлайн займов. Оформление заявки, ее анализ и выдача средств происходит без участия человека, в любое время суток и день недели.
В Лондоне на Кайю СААРИАХО буквально обрушились журналисты — всем не терпелось узнать ее мнение о постановке и расспросить о планах на будущее. Приводим здесь фрагменты интервью:
— Как вышло, что вы обратились к жанру оперы не сразу, можно сказать, во второй половине жизни, когда ваш симфонический список был очень солидным?
— Я мало думала над этим. Спокойно существовала в музыке — писала, что пишется, а опера, видимо, была где-то рядом, но я об этом просто не знала. Пока не столкнулась с реальностью лицом к лицу. Я увидела постановку «Дон Жуана» Петера Селларса, с которым к этому времени я уже была знакома. Помните этот роскошный триллер о разгуле чернокожих хулиганов (Дон Жуана и Лепорелло. — А.Г.). Эту гарлемскую помойку, наркотики, разврат, кровь рекой. Я словно с головы на ноги встала, сошла с романтического облака. Я открыла для себя, что опера это та форма, с помощью которой можно максимально приблизиться к современной жизни. Композиторы любят добиться эффекта синтеза искусств посредством одной музыки. И часто результатом их работы становится вещь в себе — понятная только автору. Вот в опере синтез уникальный. Я заразилась понятностью и чувственностью оперного жанра. Хотя уверена, если бы не Селларс, я бы еще долго шла к опере.
— Но «Дон Жуан» — это все-таки продукция. Увидев ее, вы приступили к сочинению своих опер. Какие музыкальные партитуры вы держали в голове как основу? «Тристана и Изольду»? У Вагнера тоже были свои океаны любви.
— Лишь отчасти. Я пересекаюсь с оперой Вагнера, и наши сюжеты пересекаются, но я все-таки говорю о форме. И в этом смысле для меня были важны «Пеллеас и Мелизанда», «Воццек», «Катя Кабанова».
— А как вам Даниэле Финци Паска и английский вокал?
— Английскому я внутренне противилась, так как это могло стать чужеродным элементом внутри французского по духу спектакля. Потом я вдруг вспомнила про королеву Матильду, Вильгельма Завоевателя, Ричарда Храброе Сердце. Две культуры — французская и английская — были в давние времена так чувственно близки, так созвучны. Иной исход битвы при Гастингсе мог коренным образом изменить не только карту Европы, но и лингвистическое поле Европы. Но это, конечно же, романтическое объяснение моей измены Франции. Тут все проще. Эдвард Гарднер так вкусно рассказывал о простой публике, которая бывает благодарна театру за заботу о людях, у которых не хватает времени изучать иностранные языки. Они радуются до слез — я услышала это и смирилась. Но когда прослушала оперу трижды, я просто влюбилась в перевод и теперь думаю, а права ли я была с французским-то! Что же касается режиссера, то мне было любопытно наблюдать за его работой. Он уловил в моей музыке главное — ее разноцветность. Ерунда, что постановку называют пестрой. Тогда и музыка моя пестрая. И еще мне очень нравится, что Финци Паска немного скомпрометировал меня и мой имидж строгой дамы. Пусть за стихию воздуха, которая играет в моей опере громадную роль (он выполняет роль медиатора для влюбленных), отвечают балерины и плясуны, вертящиеся на тросах как духи.
— О чем сейчас думаете?
— Опер пока не пишу. Готовлюсь к постановке «Страстей по Симоне Вейль» в Лионской Опере. Симону будет петь Карита Маттила.
Александра Германова
