В рамках 66-го Венецианского кинофестиваля, который открывается 2 сентября, будет показан телевизионный фильм Александра Сокурова «Читаем «Блокадную книгу». Показал его в январе, к 65-летию полного снятия блокады Ленинграда, петербургский канал «100ТВ». Как всегда, ночью. Увы, такова участь всех сокуровских картин: в России считается, что это «кино не для всех», поэтому ему место в ночном эфире. «Блокадную книгу» Даниила Гранина и Алеся Адамовича, сборник свидетельств очевидцев-блокадников, подлинный, документальный текст, читают современные петербуржцы: военные, рабочие, пенсионеры, студенты, школьники, артисты. Среди них — Леонид Мозговой, за которым прочно закрепилось «звание» любимого сокуровского артиста (Мозговой сыграл у него Чехова, Ленина, Гитлера).
— Леонид Павлович, ваше впечатление от новой работы Сокурова?
— Замечательное творение! Здесь все, казалось бы, просто: студия, одна декорация (дождливый ночной Петербург), люди, каждый по-своему, как умеют, читают вслух книгу. Без пафоса, без подготовки, с листа. Мне дали две страницы: «Читайте». Помню, один актер отказался от съемок, просил репетицию, а Сокуров не дал. В этом его удивительный талант, данный свыше, он сразу чувствует неискренность, не любит актерской фальши. Очень точно передана режиссером подлинность рассказов блокадников, найден отличный ход. Вот главу читает мальчишка, совсем ребенок, многого, может, не понимая. Или вдруг заплакавшая актриса. Не оторваться от экрана! За этой картиной — святое отношение к Петербургу, к блокаде, к людям, ее пережившим.
— Недавно канал «Россия» показал сериал Андрея Эшпая «Иван Грозный» с вашим участием...
— Глинский — персонаж интересный. Это дядя матери Ивана Грозного, сподвижник князя Василия III, отца Грозного. Несколько раз перебегал к полякам, в результате князь заточил его в темницу. Снимали по-настоящему, как большое кино: на пленку, по 3 — 4 минуты в день, с репетициями. Таким удовольствием было партнерствовать с Владиславом Ветровым (князь Василий), актером Театра «Современник», и Зоей Кайдановской (Елена Глинская) — трепетной, нервной, достоверной актрисой! Понравилось работать и с Андреем Эшпаем.
— Опять повезло на хорошего режиссера?
— И серьезного... Я снимался у разных режиссеров — Александра Сокурова, Константина Лопушанского, Игоря Масленникова, Леонида Нечаева, Алексея Германа-младшего. Вся наша жизнь — цепь случайностей. Случайно можно поступить или не поступить во ВГИК или в театральный, можно окончить институт и не устроиться на работу. Я, например, случайно поступил к великому театральному педагогу Борису Вольфовичу Зону. Он был сподвижником Станиславского. У него учились Павел Кадочников, Зинаида Шарко, Николай Трофимов, Алиса Фрейндлих, Лев Додин и многие-многие другие. Когда я приехал поступать — из провинции, не из актерской семьи, то даже понятия не имел, кто такой Зон.
— Как же приняли такое смелое решение?
— Я родился в Туле, жил в Москве, Ленинграде, Свердловске, Тавде и ВерхНейвинском. Мой папа был военным, и мы много ездили. Я сменил шесть школ, но всегда и везде занимался самодеятельностью. До сих пор храню радиоприемник, который мне вручили в десятом классе за исполнение стихотворения в прозе Тургенева «Как хороши, как свежи были розы...» В школе я был активистом, секретарем комсомольской организации. Но когда в театральный институт поступил только с третьего раза, то понял, что общественная работа — не мое, это другая профессия. В институте чувствовал себя неуверенно, на первом курсе у меня была «тройка» по актерскому мастерству... Есть люди открытые, активные, яркие, они всегда и везде играют, сразу видно — «актер пошел». Зон этого не любил, он учил нас проживать роль.
Я всегда мечтал сниматься в кино. А Борис Вольфович был против того, чтобы студенты снимались, пока не освоят профессию, говорил, что совсем на других дрожжах киношная профессия замешена. У Зона в театре (Ленинградском ТЮЗе) работал Борис Чирков, один из его любимых актеров, сыгравший Максима в знаменитой трилогии Козинцева и Трауберга. Однажды Чирков пригласил Зона на съемки. «Боря, сделай лучики», — сказал кинорежиссер. То есть улыбнись так, чтобы вокруг глаз появились морщинки — лучики. Зон был разочарован. Разве это задача для актера? Надо учиться раскрывать внутреннюю суть образа, проникнуть в глубину характера.
— Сколько лет прошло, а вы до сих пор часто цитируете Зона...
— Ну а как же иначе! Он был талантливым педагогом. Еще до войны Зон, будучи уже известным руководителем театра, орденоносцем, заслуженным артистом, каждую неделю ездил в Москву к Станиславскому на занятия, конспектировал его высказывания, а потом учил по его системе своих студентов. Николай Николаевич Трофимов до конца жизни — 60 с лишним лет! — играл этюд первого курса с воображаемыми предметами. При его комическом даре это было потрясающе! Я сейчас преподаю и говорю студентам, как Зон нам: «Без первого курса нет актера».
— Мы говорили о случайностях...
— Да. Встреча с Сокуровым тоже была случайной: меня пригласили к нему попробоваться на роль Чехова в фильм «Камень». Александр Николаевич сказал тогда: «Надо сыграть интеллигента XIX века». Мне делали сложный грим, я похудел на 13 килограммов и в некоторых кадрах действительно очень похож на Антона Павловича. С тех пор меня считают «актером Сокурова». Действительно, у него я сыграл свои лучшие роли в кино, он «открыл» меня, когда мне было уже 50. Вообще, ролей у меня не так много — не более десяти за все годы. Сам я к режиссерам не напрашиваюсь, агентов у меня нет. Мне всегда неудобно говорить на эту тему, отвечать на вопрос: «Сколько вы стоите?»
— А предложение Сокурова сыграть роль Гитлера в фильме «Молох» тоже было случайным?
— Я думаю, что этому помог мой моноспектакль «Смешной» по рассказу Достоевского «Сон смешного человека». Я давно приглашал Александра Николаевича посмотреть его, и он наконец выбрался. Рядом сидел правнук Ф.М.Достоевского. Сокурову не очень понравился спектакль. Но вскоре он предложил мне роль... Гитлера. Я растерялся. Смогу ли? Да и не похож на него. «Не боги горшки обжигают. Почитайте сценарий», — сказал Сокуров. Дома я пририсовал себе на фотокарточке усики, челочку, как у Гитлера. Похож! Начали работать. Я много читал, тогда вышли «Энциклопедия Третьего рейха», книга Эриха Фромма «Анатомия человеческой деструктивности», где есть глава о Гитлере, где сказано: «Пока мы не поймем Гитлера как человека, мы не поймем сути фашизма». Мы много репетировали, Александр Николаевич показывал документальные кадры с выступлениями Гитлера. Я подражал движениям фюрера — как он заводит себя, входит в состояние экстаза. Все у фашистов было продумано. Собрания проводились поздно вечером, когда люди уже были уставшими. Миллионная толпа на стадионе, вождь выходит к ней, один, идет к трибуне. А в фильме у Сокурова я выступал не на трибуне, а в ванной перед Евой, в трусах и майке, заводился, толкал свои идеи.
— В прокате прошел фильм «Граница 1918» с вашим участием, снятый финским режиссером Лаури Терхоненом. Как вы туда попали?
— Финнам меня предложил петербургский продюсер Андрей Дерябин, который помогал Александру Сокурову на фильме «Русский ковчег». Возможно, они и сопротивлялись. Немецкого языка я не знаю, а надо было говорить на нем. Зубрил. Как в «Молохе». Роль интересная, в развитии, выписана хорошо. Русский дворянин, назначенный начальником пограничного пункта с советской стороны. Интересно, что финны приезжали в Санкт-Петербург, играли в декорациях на «Ленфильме», а мои сцены снимались в Финляндии, в сохранившихся домах, простоявших много лет. Хозяева освобождали нам две-три комнаты...
Вы обратили внимание, какая замечательная музыка в фильме? Ее написал петербургский композитор Сергей Евтушенко, руководитель Эрмитажного оркестра. Фильм побывал на разных фестивалях, получил несколько премий. Мне приятно, что финны представили меня на свою национальную премию «Юсси», причем Финляндия впервые сделала это в отношении иностранного актера. Премию я, правда, не получил, но номинирован был.
— Вы не работаете ни в одной театральной труппе?
— Да, вообще в театре я, надо признать, не состоялся. У меня театр актера-одиночки. Зато я всегда делаю то, что хочу. Конечно, хотелось бы играть хорошую роль в хорошем театре у хорошего режиссера. Меня ведь однажды Николай Павлович Акимов приглашал в свой Театр Комедии. Когда я окончил институт, то подыгрывал на показе своей однокурснице Ольге Антоновой. Роль у меня была выигрышная — темпераментный азербайджанец Гулам. «А вы разве не показываетесь к нам?» — спросил меня Акимов. «Нет, я уже подписал направление». «Куда?» — «В Ленинградский театр музкомедии». Он грустно посмотрел на меня и произнес: «Это же интеллектуальная смерть». А узнав, что я не ленинградец, что мне нужна прописка, сказал: «Ну когда получите жилплощадь — приходите». Потом он умер.
Я пять лет работал в Музкомедии, много играл — по 30 спектаклей в месяц. Но роли в основном неинтересные, за исключением одной-двух. Помню, как мы на руках носили знаменитую Богданову-Чеснокову в первом мюзикле Андрея Петрова «Мы хотим танцевать». А в 1968 году у нас была шефская поездка в Монголию и в Забайкальский военный округ. Я там пел дуэтом, читал, играл сцену, вел концерт. И понял, что мое призвание — эстрада. Песни петь не собирался, большого голоса у меня нет, музыкального образования — тоже. Хотя когда-то на экзамене по вокалу я пел Ленского, и Зон говорил мне: «После института вам можно пойти в консерваторию».
В общем, из музкомедии я ушел в филармонию. И не жалею. Уже более 30 лет работаю в «Петербург-концерте». Читаю Пушкина, Некрасова, Блока, Чехова, Есенина, Набокова, Галича. Сделал 15 моноспектаклей. «Смешного» сыграл более восьмисот раз, а «Монолог об Окуджаве» — около двух тысяч.
— Какие фильмы с вашим участием вот-вот выйдут?
— Сериал Сергея Урсуляка «Исаев», там у меня небольшая отрицательная роль. У Натальи Бондарчук в фильме «Гоголь. Ближайший» сыграл врача Тарасенкова, который лечил Гоголя. Недавно был в Сербии с Николаем Бурляевым, открывавшим киноклубы Фестиваля «Золотой Витязь» в нескольких городах. Я представлял там фильм «Молох». Был мой творческий вечер в Белградской академии искусств. Неожиданным известием стало то, что меня избрали почетным профессором этой академии! В этом «кругу» — Бурляев, Никита Михалков, Андрей Кончаловский.
— Актерская профессия — зависимая. Зная о «шипах», еще раз выбрали бы ее?
— Конечно, все равно пошел бы в актеры. Хотя в кино у меня годами не было работы, и сегодня не так много предложений, я не задыхаюсь от кипы сценариев. Жизнь, в общем-то, состоялась — и в профессии, и в семье. Я хотел стать артистом — и стал. У меня трое детей, двое внуков. Дряхлеть не хочется. Надеюсь, до этого далеко. Чего хотелось бы? Сыграть бы еще хорошую роль у Сокурова.
Светлана Мазурова
