На концерте Кристиан Стотейн
Человеческий голос — самый природный из всех музыкальных инструментов, когда не надо никаких приспособлений и орудий, чтобы излить свою душу: ни прихотливо обработанного дерева, ни металла, ни камней, ни полых дудок, ни колокольчиков. Самую великую музыку человек носит в себе, и она появлется на свет из его связок и лёгких, из воздуха в гортани и дыхания — что может быть естественнее?
Такое чувство — поющего естества и в то же время большого артистизма — вызвало у меня выступление нидерландской меццо-сопрано Кристиан Стотейн,
исполнявшей «Смерть Клеопатры» Берлиоза в сопровождении симфонического оркестра Фландрии (дирижер Сейкио Ким).
Лирическая сцена, написанная Берлиозом, не делится на части и включает в себя переходящие друг в друга контрастные фрагменты пения и речитативы от почти что мелодекламации до потрясающих фортиссимо.
От первой до последней ноты Кристиан Стотейн ведёт единую непрерывную линию, выстраивает экспозицию, выстраивает кульминацию, повергает слушателей в безбрежное Largo в Meditation и приводит к трагическому финалу. Такого поразительного проникновения в замысел, буквально срастания с ним, и столь блистательного его сценического воплощения мне давно не приходилось слышать.
У Кристиан Стотейн нет ничего в помине от дежурной оперной «страстности»,
она настолько вся ежесекундно вкладывается в каждую букву текста и в каждый звук своей партии, что, кажется, у неё музыкой и чувствами пронизаны не только ноты, но и паузы между ними. Всё в её голосе дышит и живёт переполняющими эмоциями. Технически всё спето и выверено безупречно, пение этой артистки находится на таком уровне, когда в нём не слышно труда, а это и есть высочайшее мастерство — преподнести слушателю вокал такой естественности и чистоты.
Востоку (самому глубоко равнодушному к Западу) необъяснимо и странно повезло в том интересе, какой проявляла к нему классическая европейская культура. Сколько этих Клеопатр и Дидон разошлось по картинным галереям всех веков, сколько опер и симфонической музыки затронуло восточную тематику с её сералями и гаремами, пряной духотой южного солнца и страсти Семирамид и Синдбадов-Мореходов, сколько драм и трагедий прогремели на театральных подмостках.
Вряд ли историческая Клеопатра имела хоть что-то отдалённо общее с той французской музыкой, в которую облек её Берлиоз,
но в том-то и волшебство: певица исполняет лирическую сцену так, что перед слушателем возникает словно воочию страстный, порывистый, кипучий характер легендарной царицы Египта, не поверить которому — невозможно.
Это настоящий моноспектакль, ничуть не менее захватывающий, чем «Человеческий голос» Пуленка. Стоит отметить прекрасные внешние данные певицы, ведь визуальная часть при таком богатом пении немаловажна. После симфонического начала концерта, оркестровой «Смерти Изольды» Вагнера, которое само по себе уже подготавливает атмосферу кипучих страстей,
на сцене появляется высокая статная женщина с удивительной красоты рыже-золотыми кудрями ниже пояса
— просто ожившая «Саския» Рембрандта — и завораживает зал и своей неординарной внешностью и своим голосом.
Но главный сюрприз ожидал меня после концерта, когда я, не выдержав, подошла к ней с поздравлениями и благодарностью. Оказалось, что Кристиан говорит по-русски и регулярно ходит на уроки русского языка. В ответ на моё изумление она объяснила, что много поёт по-русски, очень предана этой музыке и старается расширять свой русский репертуар как только возможно.
Она поёт и романсы Чайковского, и «Песни и пляски смерти» Мусоргского, и цикл Шостаковича на стихи Марины Цветаевой.
Уже по исполнению «Клеопатры» я поняла, что текст для певицы — не просто заученные фонемы, но, поверьте, сообщением о Цветаевой я была просто сражена. Ведь это сложные конструкции с перебивами ритмов, знаменитыми говорящими цветаевскими тире, с анжамбеманами, с раскаленной сконцентрированностью звука и смысла, понять которые и русскому-то не каждому удаётся! Но тут
Кристиан воскликнула: «Марина Цветаева — мой любимый поэт, я люблю её куда больше Ахматовой», чем покорила меня окончательно.
Голландская певица, читающая в подлиннике Цветаеву и Ахматову, чтобы полноценнее воплотить слово в музыке — согласитесь, такое встречается не каждый день.
Если кому-то доведётся прочесть имя Кристиан Стотейн на афише — не пропустите этот концерт! Даже при нашей избалованности хорошими записями и прекрасными исполнителями, она — явление яркое и неординарное.
