Есть что-то звонкое в самом слове «Тироль». Эта западная часть Австрии поражает невероятно свежим оттенком зелени полей, густотой лесов, гармонией между природой и созданиями рук человеческих, восхитительным вкусом масла, молока и варенья. Повсюду пасутся красивые и ухоженные буренки местной породы «коричневая альпийская»: они-то (в паре со скрипками, поставленными с ног на голову и напоминающими деревья) и выбраны в качестве логотипа музыкального праздника, который проводится в Эрле, маленьком местечке на границей с Германией: семьдесят пять километров от Мюнхена и столько же от Инсбрука.
Местом спектаклей избран Пассионшпильхаус, предназначенный для представления страстей Христовых. Его огромное белоснежное здание, напоминающее раковину улитки, словно вырастает из земли на фоне живописной безотлогой горы, и нисколько не портит девственную красоту альпийского пейзажа. Эрл — крошечное местечко, чуть ли не деревушка, а размах фестиваля поистине грандиозный — не более и не менее как вагнеровское «Кольцо нибелунга». Весь цикл звучит два раза, а в дни «отдыха» публика имеет возможность посещать концерты камерной, вокальной и фортепианной музыки.
Вдохновитель, руководитель и демиург Тирольского фестиваля — знаменитый дирижер Густав Кун. Он же режиссер тетралогии. Этот факт свидетельствует о грандиозных амбициях художника, в чем-то сродни амбициям самого Вагнера — поэта, композитора, дирижера и режиссера в одном лице. Подобные амбиции могут казаться чрезмерными, но в случае с Куном трансформируются в блестящий результат — и это при том, что с театральной точки зрения тетралогия решена предельно скудными средствами, предлагая условные решения и широко апеллируя к фантазии зрителя.
Здание Пассионшпильхауса — не театр в полном смысле этого слова. Здесь нет кулис и оркестровой ямы, действие можно развернуть только на авансцене, в этом случае не остается ничего, как поместить оркестр позади певцов. Так Кун и поступает: грандиозный состав (120 музыкантов пятнадцати национальностей, из которых большая часть из Минска) отделен от певцов прозрачным занавесом и размещен на ступенях в форме амфитеатра, что позволяет не только слышать, но и «видеть» музыку. А под руководством Куна рождение вагнеровской музыки — не менее волнующее зрелище, чем разворачивающиеся на авансцене события «Кольца».
Может быть, сумрачная атмосфера Пассионшпильхауса особенно подходит персонажам средневековых легенд: постановка Куна обходится почти без декораций, и их отсутствия, право, не замечаешь. Сценограф Йорг Нойман ограничивается деталями, обозначающими место действия: небогатая бюргерская кухня в доме Хундинга и Зиглинды, кубы разного размера, призванные изобразить суровую местность в горах, где дети Вотана тщетно ищут укрытие («Валькирия»), темное и тесное пространство, похожее на заброшенный чердак, где пылятся металлические бочки и куча нужных и ненужных в обиходе предметов — пещера Миме, полукруглые конструкции, олицетворяющие густой лес, ложе с набросанными на него подушками для Брунгильды («Зигфрид»), элегантный салон с претензией на светскость — место встречи Зигфрида с Гунтером и Хагеном в замке Гибихунгов, еще раз куб и накрывающее его вместе с Брунгильдой огромное полотнище, символизирующие конец Валгаллы («Гибель богов»). Аскетизм оформления вполне гармонирует с юмористическим духом, в котором художник видит фантастических персонажей: грациозная птичка получилась у него слишком мохнатой, а потому страшноватой, а дракон Фафнер предстал чем-то сродни персонажам американского фантаста Клиффорда Саймака — еж, да не еж, электрические глаза-лампочки горят, а в момент гибели, естественно, потухают, певец, за дракона поющий, «спрятан» за «ежом».
Прозрачна и проста режиссура Куна: не прибегая к «оживляжу» во время длиннейших «разборок» героев, он находит оригинальные и всегда легкие решения, придающие постановке и действенность, и теплоту. Катание прекрасных, затянутых в серебряные одежды дев на велосипедах, к которым привязаны части тел павших героев, отлично выражает пылкий и воинственный дух «Полета валькирий», в роли языков пламени, окружающих Брунгильду, выступают шесть арфисток, одетых в оранжевые одеяния, очаровательные детишки в живописных тирольских нарядах и с плюшевыми мишками в руках закрывают собой ложе любви Зигфрида и Брунгильды, три дочери Рейна в исполнении трех грациозных японских певиц в разноцветных и развевающихся платьях ведут беседу с Зигфридом с высоты трех лестниц...
Постановка «Кольца» в Эрле — и пример того, как умный художник может создать захватывающее зрелище и в отсутствие больших средств, и демонстрация доверия к зрителю, которому «воображенье мгновенно дорисует остальное». Излишне говорить, что художница по костюмам Ленка Радецки-Купфер придерживается того же «бедного» стиля: легендарные вагнеровские герои носят рубашки и куртки, пальто и безрукавки, брюки и сапоги. Вотану и Гунтеру подходят темные очки, бандиту Хагену — шинель, весьма похожая на те, что носили немецкие солдаты во времена второй мировой войны, а Гутруне — жакет и юбка до колен в нестареющем стиле «Шанель». Серебро выбрано в качестве цвета дев-воительниц, Брунгильда под элегантным серебряным пальто носит серебряный топ и черные облегающие брюки с сапогами. Весь визуальный ряд спектакля — настолько же «беден», насколько элегантен и захватывающ.
Не менее захватывающе исполнение музыки Вагнера. Кун, грузный, с бетховенской гривой, восседает на сцене за прозрачным занавесом и оттуда творит чудеса, выжимая из оркестра все соки. Энергия дирижера беспредельна, и это ощущается даже физически — достаточно последить за руками. На слушателя обрушивается бушующий океан божественных созвучий, работа с оркестровыми группами изумительна: арфы волшебно шелестят, струнные проникновенно поют, медные духовые просто покоряют вас блеском и чистотой звучания. Исполнение таких знаменитых фрагментов, как «Шелест леса», незабываемо, а «Смерть Зигфрида» рождает в зале потрясение сродни катарсису.
Достойнейшие, а порой исключительные певцы заняты в тирольском «Кольце нибелунга», им одним можно было бы посвятить несколько страниц. На удивление критика, в ролях Вотана, Хагена, Брунгильды выступают итальянские вокалисты — уроженец Тосканы, живущий в Вене Дуччо Даль Монте, до недавнего времени рок-вокалист, а ныне незаменимый вагнеровский бас, изменчивый, как Протей, и выносливый, как Геракл,— великолепный как в роли колеблющегося Вотана, так и в роли грубого убийцы Хагена, Элена Комотти д’Адда — «выращенная» Куном Брунгильда, в блеске женской красоты и расцвете вокальных сил. Самым горячим и самым заслуженным успехом пользуется обладатель «медного» горла Алан Вудроу в убийственной роли Зигфрида. Эндрю Брандсон — Зигмунд и Гертруд Оттенталь — Зиглинда в высшей степени способны передать страстный пыл и глубокое отчаяние запретной любви. Хороши красавицы меццо-сопрано Мартина Томчич — Фрикка и наша соотечественница Светлана Сидорова — Эрда. Томас Хэй — Хундинг, Франц-Йозеф Капелльманн — Альберих, Михаэль Купфер — Гунтер являют незабываемую галерею вагнеровских басов. Перечисление всех заняло бы слишком много времени и места, но этот тот редкий случай, когда хочется перечислить всех...
Огромный зал Пассионшпильхауса полон, и публика сидит, затаив дыхание, по окончании спектаклей взрываясь нескончаемыми аплодисментами. Фестиваль в Эрле уверенно набирает силу. В следующем году «Кольцо нибелунга» будет повторено в виде марафона: 22 июля в 19 часов цикл откроется исполнением «Золота Рейна», на следующий день в 17 часов прозвучит «Валькирия» и следом за ней в 23 часа «Зигфрид», 24 июля в 11 часов цикл завершится исполнением «Гибели богов». Отныне у вагнерианцев и просто любителей высокого музицирования есть еще одно место, куда можно совершить паломничество. Байройт более не в одиночестве.
