Закончилась Лионская биеннале танца
Лионская биеннале знаменита, как Каннский фестиваль, но только здесь нет ни жюри, ни «Пальмовых ветвей». Зато обязательно легендарное театрализованное дефиле, в котором участвуют все труппы. Концепцией биеннале-2008 стала тема «Назад — в будущее!» Эта формула означает, что показывались опусы прошлых лет, прошлых биеннале, которые определили тенденции и развитие современного танца, всегда устремленного в будущее. Из увиденных спектаклей мне показались наиболее заслуживающими внимания работы Уэйна Макгрегора, Жозе Монтальво, Каролин Карлсон и две программы Лионской Оперы.
Макгрегор представил, пожалуй, наиболее интересный спектакль фестиваля. Впервые балет «Феномен» был показан в диско-клубе «Трансбордер». Опус поставлен на электронную музыку Джоби Талбота и Джона Хопкинса с участием квартета Дебюсси. Десять танцовщиков в черных трусах и белых майках, словно в аскетичной баланчинской форме, демонстрируют вроде бы известные па. Но стиль Макгрегора будто отрицает законы физики. Пор де бра распадаются, как песок, пируэты накручиваются горизонтально, гуттаперчевые тела «расплываются», как на мониторе зависшего компьютера, или причудливо переплетаются, а батманы описывают траекторию подстреленной птицы. Рефреном служат видеокадры с высунувшей язык собакой-марафонцем на беговой дорожке. Видимо, у Макгрегора это символ вечного движения. А тела танцовщиков — инструмент для поисков тех самых чеховских «новых форм» движения. Дискретное расчленение па позволяет изучать движение, как в анатомическом театре.
Монтальво привез двухчастный спектакль «Доброе утро, мистер Гершвин!» Первая — посвящение оптимистичному по духу американскому искусству. Музыкальная вселенная Гершвина — это море-океан зажигательных образов, переплывающих из стихии экрана на сцену и обратно. Ходульные комики черно-белого Голливуда — от суперблондинки а ля Мэрилин Монро до качка-гиганта, жонглируют танцевальными стилями: ритмы чарльстона переплетаются с каноническими движениями модерна, брейка, акробатики и хип-хопа. Плывущие на экране голенькие клоны сценических персонажей «парят» в облаках морской пены. И во всем этом много любви и жизни. Правда, вторая часть выглядит неуместным довеском к первой. Она «документально» повествует о «свинцовых мерзостях» тяжелого быта в негритянском гетто. Кадры ку-клукс-клановских виселичных злодейств просто отвратительны.
Одной из «ренессансных» постановок фестиваля стал моноспектакль «Голубая леди» Карлсон на музыку Рене Обри. Действо начинается с магнетического взгляда женщины-сфинкса на экране — самой Каролин. А на сцене лейтмотив бездонного взгляда в самого себя подхватывает «живым звуком» исполнитель мужчина. Для возобновления легенды был приглашен известный финн Теро Сааринен. 25 лет спустя после премьеры в Ля Фениче Карлсон доверила именно мужчине воплотить свою исповедь, подчеркнув, что затронутые чувства не имеют половой принадлежности. Запеленутый в красное платье с «хвостом» в полсцены, как шарф Айседоры Дункан, танцовщик будто опутан оковами внутренней несвободы. Тернистый путь распутывания шлейфа, будто коросты судьбы, до обнажения — жизненный цикл. Идея проста: нагим приходит человек в мир и нагим уходит из него. А сама дорога — метаморфозы одиночества. Смысл незамысловатой лексики хореографа — в безграничности пластических нюансов и психологических обертонов. Здесь нет крика по утраченной любви или элегического холода отрешенности. На фоне красивого визуального ряда, символизирующего магию искусства в воображении человека, Карлсон с витальным пиететом прерафаэлитов исследует модуляции одиночества и тембра личности. Глазами ученого она медлительно идет по пути самопостижения данного человеку божьего дара. А еще «Голубая леди» — это импрессионистский парафраз «Голубых танцовщиц» Дега.
Лионская Опера показала программу Уильяма Форсайта и тройчатку современных (а многим из них за пятьдесят) французских хореографов. На первое место снова вышли патриархи. Работа 2001 года Маги Марен «Grosse fugue» на музыку Бетховена не устаревает. Хореограф рассказывает, как в четырехголосной фуге четыре исполнительницы в квартетном переплетении судеб выясняют отношения, самоутверждаются — живут, одним словом. Характерные для авторского почерка Марен пластическое философствование и глубокое проникновение в музыку старались постичь молоденькие исполнительницы, хотя им пока не хватает актерской индивидуальности танцовщиков старшего поколения.
Этой осенью Лион снова подтвердил свое право называться одной из столиц современного танца.
Александр Фирер
