Шесть лет спустя после появления первой части «Итальянской оперы XVIII века» наконец-то вышла вторая. Она почти вдвое толще первой и охватывает период с 1720-х до конца 1750-х годов.
Территория эта, как никакая другая, подходит, чтобы совершать на ней открытия, поскольку для русскоязычного читателя почти целиком скрыта под белыми пятнами. Почему итальянский театр был в то время локомотивом развития музыки? Кто такие Франческо Фео, Леонардо Лео и Леонардо Винчи? Какие оперы писал Вивальди? Чем, кроме «Служанки-госпожи», успел заявить о себе Перголези? Даже великий Гендель предстает не хрестоматийным гением-новатором, упрямо и неуклонно толкавшим вперед прогресс. Заботливо помещенный в свою «питательную среду» — в контекст современных ему традиций и веяний моды, — Гендель обнаруживает добрую толику старомодности и здорового консерватизма: нет, не бежал он, задрав штаны, впереди паровоза.
В книге есть фундаментальные главы о серьезной опере и музыкальной комедии, биографии театральных деятелей, популярнейшие оперные сюжеты, портреты певцов. Благодаря нотным примерам можно узнать, какие украшения вставляла в мелодии арий примадонна Фаустина Бордони, над какими упражнениями корпел юный Фаринелли и какими именно колоратурами он в зрелые годы доводил слушателей до обморока (забыты разве что театральные художники, но на то есть «Искусство сценографии мирового театра» В.И.Березкина). В общем, минимум общих слов и устрашающее количество фактов.
Особенно много их становится, когда речь заходит о главном действующем лице — Пьетро Метастазио. Да-да, в центре толстенного тома с 225 нотными примерами — фигура либреттиста, на чьи тексты по всей Европе было написано около 900 опер. «По отношению к драмам Метастазио в отечественном музыковедении утвердились характеристики слишком обобщенные, лишенные какой-либо «плоти и крови». Из них абсолютно неясно, какое конкретное содержание скрывается под нейтрально-положительной оценкой «мастер драматической техники» или «отличный стилист», — резюмируют Ирина Сусидко и Павел Луцкер. И предлагают 80 страниц сплошной плоти и крови: из 26 больших драм, остроумно названных «матримониально-династическими», из них 13 — «драмы мести» и 13 — «драмы разлученных детей». Экстремальные ситуации: борьба за трон, шантаж, провокация, заговор, принуждение (к браку, к убийству), ложное обвинение, смертный приговор. Насущная проблема: кто есть легитимный правитель, кто достоин быть царем. Атрибуты: меч, кинжал, кольцо, письмо, чаша с ядом, окровавленная одежда. Пять типов и девять разновидностей «любовных конфликтов». Над всем этим — рафинированный вкус, классическое чувство меры и фантастическое благозвучие стиха, техника на грани эквилибристики.
Удовлетворив нормальную потребность всякого критика, то есть обнаружив, помимо достоинств, и недостатки (одно несоответствие примера и описания, легкая путаница в схемах, пара недостач в библиографии), могу смело утверждать: на 768 страницах книги выстроена очень внятная картина того, что реально происходило в италоязычной опере до реформы Глюка. Читатель, игнорирующий нотные примеры, сможет сосредоточиться на общегуманитарных и авантюрных сторонах музыкального театра. Музыкант-профессионал обнаружит для себя абсолютно свежий, незаигранный материал, а завсегдатай «Союза» и «Пурпурного легиона» станет еще более квалифицированно разбираться в текущем с Запада потоке записей. Течет же поток по ряду причин, «одна из них — кризис, который переживает художественное творчество, понимаемое как выражение субъективного... В его условиях человек ощущает ностальгию по искусству как началу объективно-гармонизующему».
Истинная же гармония итальянской оперы заключена в ее музыке: «Вне зависимости от того, будет ли постановка оперы приближена к декорационному оформлению прошлых веков или сценическое решение окажется подчеркнуто авангардным.., главным критерием в оценке должна оставаться музыка, искусство бельканто, ясность и совершенство в прочтении музыкальной композиции. Аутентичность по отношению к итальянской опере сеттеченто заключается, по нашему убеждению, не столько в том, чтобы герой был облачен в костюм XVIII века и пел исключительно в интерьере барочного театра, сколько в том, чтобы нашла выражение внутренняя, глубинная сущность эстетики итальянской оперы — блеск виртуозного мастерства и прелесть кантилены».
Луцкер П.В., Сусидко И.П. Итальянская опера XVIII века. Часть 2: Эпоха Метастазио. — М.: «Классика-XXI», 2004.
Анна Булычева
