Неудивительно, что Кристоф Лой трижды становился режиссёром года по версии журнала Opernwelt: «Турка в Италии» он поставил практически безупречно. В результате детальной и находчивой проработки мизансцен получился живой, но не перегруженный движением и плоскими шутками спектакль, где количество небессмысленного юмора точно отмерено.
Первый взрыв хохота в зале раздался уже в конце увертюры, когда из фургончика-прицепа, одиноко стоявшего на сцене, один за другим бесконечно начали выходить цыгане в балканском стиле, так, что вообще невозможно себе представить, как они все могли туда поместиться. Цыгане вынесли из прицепа пластиковые стулья и выгрузили кое-какие пожитки в клетчатых полиэтиленовых пакетах.
Спектакль весьма украшают забавные комические метафоры. Скажем, Фиорилла, готовясь после расставания с мужем нищей вернуться на родину, открывает скрытый шкаф, где стройными рядами стоят десятки туфель. Можно увидеть в обувном изобилии всего лишь намёк на её склонность транжирить деньги мужа. Но позволительно также предположить, что легкомысленная красавица почувствовала, как под ногами качнулась земля, и наконец-то осознала, как важно устойчиво стоять в удобных туфлях на надёжном фундаменте.
В целом, отрицательные отзывы на постановки россиниевского «Турка в Италии» встречаются редко. Если исходить из представленного в буклете интервью с Кристофом Лойем, то можно объяснить этот феномен, например, тем, что «Турок» - одна из самых почитаемых режиссёрами опер: «Мы, режиссёры, особенно любим это произведение, возможно, потому что Просдочимо обладает сходным опытом, полученным в ходе взаимодействия с действующими фигурами. Подобный опыт мы приобретаем на репетициях, работая с исполнителями. Это процесс, в результате которого теоретически-абстрактная история обрастает плотью и наполняется кровью».
Тем не менее, к Просдочимо режиссёр не проявляет особой симпатии: «В процессе более близкого знакомства с первоисточником я заметил, что поэт, в конечном счёте, обладает бедной фантазией. Он работает в рамках давно устоявшихся законов жанра и жонглирует правилами, пытаясь подчинить происходящие вокруг события расхожим вкусам публики. При этом он не в состоянии предвидеть события, что, вероятно, могло бы подарить ему свежие идеи».
В спектакле Просдочимо (Виктор Руд) не пользуется среди действующих лиц особым уважением, и почти каждый норовит его мимоходом пнуть. Сам он довольно неуклюж, и в результате господин сочинитель становится всё более и более травмированным: сначала забинтованная голова, затем нога в гипсе, чуть позже подвязанная рука, и, наконец, подбитый глаз.
Что касается центральных персонажей, то для начала заметим, что в этом сочинении Фиорилла и Селим являются своеобразными двойниками: ведь они способны одновременно любить многих. У Фиориллы получается управляться с тремя мужчинами сразу; в Турции у Селима, как можно предположить, целый гарем, где Зайда (Марта Свидерска) – всего лишь самая дорогая его сердцу наложница. Оба нацелены на поиск сильных неизведанных ощущений: Селим отправляется в Европу в качестве секс-туриста; для Фиориллы турок олицетворяет стремление заглянуть за привычные границы, разорвать оковы повседневности.
В течение десяти лет, прошедших со дня премьеры, практически неизменно в партии Селима выступает Тигран Мартиросян. В интервью журналу Гамбургской оперы он рассказывает о том, как связаны его герой и фильм «Брак по-итальянски»: «Там есть сцена, в которой Марчелло Мастроянни в дорогом английском костюме, сшитом на заказ, и в изящных туфлях возвращается из путешествия. Он выглядит невероятно и играет настоящего мачо. И эту картинку я держал в голове, работая над образом главного героя».
Конечно же, о Марчелло Мастроянни в «Браке по-итальянски» Тигран Мартиросян вспоминает отнюдь не случайно. Эстетически и драматически спектакль, в центре которого стоит неотразимая итальянка, окруженная мужчинами, решён в рамках традиций итальянского кинематографа шестидесятых годов, и если Селим – Мастроянни, то Фиорилла – Софи Лорен.
Далее выясняется, почему «Турка в Италии» обожают не только режиссёры, но и басы. Мартиросян утверждает, роль Селима – «мечта для любого баса, хотя бы только потому, что в оперном репертуаре редко встретишь партии первых любовников, написанные для этого голоса».
На неаполитанский пляж Селим прилетел на ковре-самолёте в сопровождении телохранителя. Телохранитель казался спокойным как камень, но когда на сцене завязалась небольшая драка, Селиму пришлось приложить усилия, чтобы сдержать напор его темперамента и агрессии.
Всё же Мартироссяну далековато до Мастрояни, хотя бы потому, что костюм на нём скорее болтается свободно, нежели изящно сидит. Впрочем, в сцене поединка с Доном Джеронио (Ренато Джиролами) оказывается, что под костюмом скрываются боксёрские трусы цвета турецкого флага. Дон Джеронио – настоящий средиземноморский сеньор в белых брюках и синем пиджаке – уверенно противопоставил турецкому красному итальянский зелёный.
Что касается главной героини, то у Эрики Гримальди были слишком сильные соперницы: невольно на её месте визуально представлялась уже упоминавшаяся Софи Лорен, а вокально - Ольга Перетятько.
Играя Дона Нарчизо, простого итальянского мужика, Филиппо Адами словно пародировал теноровые любовные арии. Собираясь на маскарад, этот горемычный любовник Фиориллы на несколько мгновений очутился в образе мстителя Зорро.
За дирижёрским пультом стоял Роберто Рицци Бриньоли, и на всём протяжении спектакля не покидало странное и непривычное в оперном театре ощущение: несмотря на то, что профессиональный уровень всех без исключения исполнителей не вызывал каких-либо нареканий, хотелось, чтобы все они замолчали, и просто звучала музыка. Никто не выделялся ни в худшую, ни в лучшую сторону; ни одна вокальная интерпретация прочно не запомнилась; ни на ком не хочется остановиться подробнее.
В итоге, пережив несколько приключений и расширив свои горизонты, персонажи выходят на новый уровень в семейных отношениях, оставаясь в рамках национальных брачных традиций. Но и в итальянской, и в турецкой квартире одинаково почётное место занимает телевизор.
Премьера 20 марта 2005 года. Рецензируемый спектакль, последний в этом сезоне, состоялся 24 октября (сорок первое представление).
Фото: Карл Форстер / Гамбургская государственная опера
