Бетховенская опера на территории ГУЛАГа
Если потребуется назвать самый спорный оперный проект уходящего сезона, то это, конечно же, будет «Фиделио», представленный в июле Пермским академическим театром оперы и балета имени П.И.Чайковского на территории печально известного концлагеря «Пермь-36». Если потребуется назвать проект, оставляющий по себе наиболее стойкое послевкусие и далеко выходящий за рамки собственно оперы, то и это окажется все тот же «Фиделио». Впрочем, что касается спорности, любые проекты подобного рода, встраиваемые в тот или иной конкретно-исторический антураж, уже по определению не могут не быть спорными. Хотя бы потому, что между реальными приметами реальной жизни и оперной условностью всегда и неизбежно остается зазор. Бороться с этим зазором — занятие вполне бесперспективное, но если, напротив, приняв его как должное, заставить работать на общий замысел, результат может окупить все или почти все издержки.
...Дабы как-то подготовить зрителей к тому, что их ожидает, по дороге (занимающей более двух часов в один конец) в автобусах демонстрируют документальные фильмы, посвященные Пермскому оперному театру, бетховенскому «Фиделио» и лагерю «Пермь-36». Однако к тому, как именно все это сольется воедино, многие оказываются не готовы. И далеко не сразу осознают, что спектакль-то уже идет и сами они тоже являются его участниками.
Перед воротами лагеря, удерживаемая «вохрой», приехавших поджидает целая толпа с портретами, призывая вглядеться в эти лица: может, встретите кого-то «на зоне» и передадите весточку. В первый момент возникает даже ощущение, что лагерь по-прежнему действующий и все это — настоящее. Но вот уже «вохра» прикрикивает и на нас: проходите быстрей, не задерживайтесь, иначе... Что именно может ожидать отставших, мы увидим чуть позже, когда мимо прогонят толпу зэков, а замешкавшегося прямо тут же забьют прикладом.
Под звуки увертюры нас проведут через барак, где в это время одни зэки поглощают свою баланду, другие лежат на нарах, третьи под руководством «политработника» распевают нечто идейно-патриотическое, до боли знакомое... И когда после этого попадаешь в небольшой внутренний дворик, где на импровизированной эстраде расположился оркестр, а рядом, на лужайке, разворачивается действие первой картины оперы, поначалу носящее откровенно пасторальный характер, кажется, что перенесся в какой-то иной мир. Впрочем, длится эта иллюзия недолго.
От сцены к сцене зрителям предстоит пройти вслед за персонажами буквально по всем кругам лагерного ада. В антракте желающие могут посетить еще и карцер, который в действие оперы не вписался. Второй акт разыгрывается в зоне «особого режима», куда нас ведут опять-таки строем. При этом по пути все время встречаются зэки и женщины с портретами. Последние постоянно переигрывают, вызывая подчас даже чувство неловкости. Однако в конце, когда они «воссоединяются» со своими освобожденными мужьями, отцами или братьями и уже в своей настоящей ипостаси женской группы хора поют вместе с ними ликующий финал, все становится на свои места.
Британский режиссер Майкл Хант имеет солидный опыт оперных постановок в исторических местах. Представить «Фиделио» в «Перми-36» они придумали вместе с Георгием Исаакяном (который, по просьбе Ханта, стал сорежиссером проекта). В том, как задействовано и «работает» в спектакле пространство лагеря, ощутимо настоящее большое мастерство. В этом плане вызывает вопросы разве только сцена в темнице, где зрители стоят вдоль стен огромного коридора, зачастую вовсе не видя героев. Впрочем, для режиссера, судя по всему, главным было заставить нас почувствовать кожей саму атмосферу мрачной темницы.
Возвращаясь к вопросу о спорности проекта, следует сразу заметить, что заключается она не столько в работе постановщиков, сколько в том, как их концепция и сама бетховенская опера сопрягаются с аурой данного пространства. В целом баланс между его чудовищной реальностью и оперной условностью удалось выдержать почти виртуозно. Однако же иногда брало сомнение относительно этической уместности, например, игры в «настоящих» вохровцев, на поверку оказывавшихся не столько страшными, сколько откровенно карикатурными. Да и сам лагерь погожим летним днем при свете солнца производит далеко не то впечатление, что в описаниях очевидцев...
Зато музыка Бетховена прекрасно вписалась в это пространство. Проблемы возникали скорее технически-акустического, нежели какого-то иного порядка, да и те от раза к разу постепенно преодолевались. Майкл Хант привез с собой авторитетного звукорежиссера Пола Эш-Брауна, с которым постоянно сотрудничает в проектах, связанных с использованием открытого пространства. Установленное им оборудование работало не без сбоев, но где-то уже к четвертому представлению звучание во многом приближалось к оптимальному. И уж во всяком случае, на российских просторах такого качества электронной акустики слышать прежде не доводилось.
Благодаря работе Пола Эш-Брауна у слушателей даже в таких вот полевых условиях была полная возможность оценить по достоинству превосходную дирижерскую работу Валерия Платонова, причем не просто некий общий импульс, но и всю тонкую разработку по штрихам и нюансам. Не рассеивалось в пространстве и звучание хора (главный хормейстер Владимир Никитенков), также весьма качественное. И голоса солистов звучали по большей части вполне адекватно.
Особо надо сказать об Ирине Крикуновой в партии Леоноры, принадлежащей к числу запредельно трудных. Крикунова же спела ее с такой свободой, что об этих трудностях многие просто и не догадывались. Да и вообще такую Леонору сегодня и на европейских-то подмостках еще поискать... Что касается другой исполнительницы, Екатерины Орловой, то ее голосовых и технических возможностей для данной партии оказалось явно недостаточно. Зато в качестве юноши она выглядела более убедительно.
С партией Флорестана, также чрезвычайно трудной, в общем-то справились оба исполнителя — Виктор Компанеев и Павел Полянинов, но по-настоящему впечатлял только первый, настоящий драматический тенор и неплохой актер.
Таким образом, помимо всего прочего, Пермской Опере оказалось вполне по силам произведение, за которое вот уже много лет не отваживались браться и столичные коллективы.
Дмитрий Морозов
