Екатерина Редникова не похожа на большинство молодых актрис, «растиражированных» сериалами и прессой. Она не просто профессионально подкованна и внешне привлекательна, в ней есть тайна. Вокруг ее героинь, будь то картина «Вор» или телевизионная «Каменская», создается поле нервного напряжения, заставляющее с неослабевающим вниманием следить за экраном. Да и роли выбирает Редникова не в пример своим коллегам и с умом.
— У меня такое ощущение, будто меня кто-то ведет по жизни. Может быть, ангел-хранитель? Бывали случаи, когда мне казалось, что, может, получится что-то интересное, а меня в этот фильм не берут, и я переживаю. Но потом смотрю и понимаю, что кино не получилось. И думаю: «Как же хорошо, что меня там не было!»
Я выбираю сценарии, где могу быть новой. Так случилось, допустим, с ролью в «Каменской». В одном из интервью я сказала, что надоело играть хороших и добрых, а хочется сыграть стерву. Юрий Мороз прочитал — и пригласил меня в «Каменскую». Было очень любопытно, потому что на тот момент я ролей такого плана не играла.
Минувшим летом получила семь или восемь предложений. Выбрала три — «Русские в городе ангелов» Родиона Нахапетова, «Замыслил я побег» Мурада Ибрагимбекова, исторический сериал об Александре II и Екатерине Долгоруковой — и делала эти работы параллельно. И очень следила, чтобы они были разные. Потому что когда смотрю десять фильмов подряд с одним и тем же актером, и все похожее, и в основном детективно-триллерные сюжеты с перестрелками... Даже при том, что он в каждой роли хорош и вроде везде к месту. Но его так много, что начинает замыливаться глаз, и ты уже не понимаешь, хорош он или не хорош.
— «Затычкой в каждой бочке» актеров делают сериалы. Как вы относитесь к этому кинематографическому жанру?
— Изначально, когда они еще только-только появились, я относилась к ним очень зло. Они были настолько убого сняты, настолько ужасным было качество и пленки, и всего прочего. Тогда же начала появляться реклама, тоже ужасного качества. А я как раз снималась в фильме «Вор». И для себя решила: в сериалах и в рекламе не участвую! Мне много звонили, и я всегда отказывалась. Сейчас уже не звонят, хотя реклама стала другой, и в хорошей я, может быть, и снялась бы.
И сериалы сейчас другие. Недаром говорят: не зарекайся. Я свой зарок нарушила очень быстро. Мне предложили сняться в «Самозванцах». Был интересный сценарий, замечательные актеры, в частности, Михаил Александрович Ульянов. Сначала я, разумеется, сказала: «В сериалах не снимаюсь». Но они были настойчивы: «Съезди, познакомься с режиссером — а вдруг?» И я познакомилась. Константин Павлович Худяков — чуднейший человек. Во-первых, невероятно интересный в общении. Во-вторых, твердо знающий, чего он хочет. С ним очень приятно работать: он интересно разводит сцену, выстраивает кадр и отношения в кадре. Я согласилась и не жалею. Мне кажется, это один из самых интеллектуальных сериалов, которые были у нас на телевидении.
— На мой взгляд, актриса вне театра сегодня ущербна. По той простой причине, что кино серьезных женских ролей почти не предлагает, сосредоточившись на мужской половине человечества. Вы намерены продолжать свои отношения с театром?
— Я же была актрисой Театра «Еt Cetera», играла много и главные роли. Но так случилось, что мне надо было уйти, и я ушла. Сейчас осталась в одном спектакле, который люблю в этом театре больше всего. «За горизонтом» Юджина О`Нила. Разумеется, мне было бы интересно сделать что-то новое. Недавно в другом месте, тоже очень мною уважаемом, я попробовала выпустить спектакль, но мы не совпали по срокам с художественным руководителем. То я уезжала (а я уезжаю довольно часто), то он уезжал. В итоге ничего не вышло. Я человек все-таки ответственный, и так как собираюсь уезжать и в дальнейшем, мне сразу нужен второй состав. Чтобы мое отсутствие для театра было недраматично. Пока у меня ничего не получается. Что меня мучает, конечно: я люблю театр.
— Сегодня быть популярной актрисой означает быть персонажем светской хроники. Прочесть в прессе, у кого одевается Екатерина Редникова, гораздо легче, чем найти рецензию на ее последний фильм. Вы ощущаете потребность в профессиональной критике?
— Несколько лет назад меня очень сильно обидели. Меня и мой спектакль «За горизонтом». Пьеса Юджина О`Нила — это классический любовный треугольник: два брата и одна женщина, которую они оба любили. Она сначала говорила, что любит одного, потом признавалась в любви другому, а потом оказалось, что она все перепутала и испортила жизнь всем, в том числе и себе. В пьесе — четыре смерти. Одним словом, настоящая трагедия. Не хочу называть газету, но там было написано что-то очень пренебрежительное, вроде «семейная историйка, рассказанная в черных тонах»... Юджин О’Нил за эту пьесу Пулитцеровскую премию получил, ни много ни мало! «Историйка»... Сначала мне было так больно!.. А потом я подумала: да пусть пишут что угодно. Главное, как принимают спектакль зрители. А они плачут. Кого-то однажды даже увезли из зала на «скорой помощи». Не хочу сказать, что этим можно похваляться, но значит, человека так сильно проняло.
Профессиональная критика — это, конечно, хорошо. Но что-то я ее особо не замечаю. Всем нужно жареное. И чем больше паленого, тем громче сенсация. В прошлый четверг из телепрограммы «Публичные люди» я «узнала» о себе столько нового и мерзопакостного, что ночь провела на валокордине. Весь закадровый текст был придуман корреспондентом, а мои реплики подтасованы. Даже в заголовках умудряются накопать желтизны. Например, «ТВ-7» дало мое интервью под шапкой «Я хочу вернуться в Россию». Что значит «вернуться»? Я никогда и не уезжала. А то бывает что-нибудь скабрезное, и хорошо, если ты успеваешь перехватить эту гадость. Немного есть изданий, где ты можешь рассуждать по поводу профессии. И мало кому из журналистов это интересно. Я прислушиваюсь к своим коллегам. К актерам и режиссерам.
— У вас есть агент, занимающийся вашей творческой судьбой?
— Так получается, что звонят всегда мне напрямую. От моего агента мне за последнее время не поступало ничего. Хотя я очень хотела бы, чтобы для меня искали работу. В Америке обратиться непосредственно к звезде можно только в том случае, если ты ее большой друг. Конечно, если Шон Пенн захочет предложить Джеку Николсону роль, он не будет звонить его агенту. Он позвонит Джеку Николсону, и тот, разумеется, согласится. Потому что они очень хорошие друзья. Но все остальное считается дурным тоном. В Америке невозможно искать какие-то окольные пути и подсовывать артисту сценарии, если ты с ним не в дружбе. Этого просто никто не будет читать. Считается, что есть агенты и менеджеры, которые занимаются твоей судьбой. И они действительно ею занимаются.
У меня в Америке тоже есть агент, но пока ты там чего-то не достиг, земля вокруг тебя вертеться не станет.
— Катя, а что для вас Голливуд: надежда на Событие с большой буквы или возможность заработать?
— Нет, это именно движение куда-то вверх. У каждого есть своя лестница, да? Кто-то может залезть на пик Коммунизма, а кто-то хочет взобраться на Эверест. Голливуд в любом случае — холм. И любой актер, что бы он ни говорил... Наша профессия предполагает желание славы. И это нормальное желание, в актере оно должно быть. Можно, конечно, оставаться королем эпизода, ничего плохого в этом нет. Но кто-то успокаивается на счет «три», а кто-то мечтает о большем. Здесь у меня уже что-то получилось, номинально воплощенное в призе «Ника» (хотя теперь тоже непонятно, что это такое и как к нему относиться). А почему бы не попробовать чего-то еще? Не факт, что получится, но желание есть.
— Как актриса нового поколения вы серьезно относитесь к знанию языков. С английским все более-менее понятно, но для съемок в фильме «Балалайка» вам надо было изучать турецкий. Трудно пришлось?
— Сценарий Рустама Ибрагимбекова мне пришел на английском. Там был очень хороший потенциал, интересная драматическая роль. И я согласилась. Когда начались съемки, сначала попробовала повторять турецкие фразы, как попка. И на третий день почувствовала, что у меня разваливается голова. Я даже не понимала, где какое слово заканчивается, не говоря уже о смысле произносимого. Но я же должна в каждое слово вложить эмоцию!.. В общем, я подумала, что сама себе подписала похоронную, потому что привыкла делать то, за что берусь, достойно, а тут, чувствую, у меня ничего не получается. И тогда я попросила давать мне азы турецкого языка. Грамматику. И только после того, как поняла структуру языка, смогла работать.
Самое смешное, что когда была премьера в Турции, все корреспонденты задавали мне вопросы на турецком. Я ни слова не понимала! «Извините, — говорю, — я актриса. И если я говорю по-турецки на экране, это не значит, что я делаю то же самое в жизни!»
— Вы следите за отечественным кинопроцессом? Что из увиденного в последнее время вам понравилось?
— «Кукушка» — это из разряда супер. Я вышла в потрясении, потому что увидела кино в лучшем смысле слова. Молчаливые долгие планы — это то, чего не расскажешь на бумаге и что, собственно, и называется — кино. Выходит какое-то облако, герой идет, какие-то позывы музыки... При этом замечательные совершенно диалоги — смешные, блестящие. Я заметила, Сергей Сельянов как продюсер всегда бьет «в десятку». Понравился фильм «В движении» Филиппа Янковского. Очень здорово снято: современно, красиво и действительно «в движении». Талантливо сыграно. Последний кадр просто сумасшедший. Помните, да? Тоже не объяснишь словами, но это такой... смысловой кадр: ты бежишь, но ты стоишь на месте.
— Это правда, что вы праправнучка Антона Павловича Чехова?
— Не праправнучка, а четвероюродная праправнучка, что очень сильно меняет картину. Моя двоюродная прапрабабушка, сестра моей прапрабабушки, вышла замуж за двоюродного брата Чехова — Михаила. Не того, который был племянником и знаменитым актером, а, подчеркиваю, двоюродного брата. Таким образом, да, я четвероюродная праправнучка Чехова. И этим горжусь. Узнала я об этом совершенно случайно, от бабули моей. Однажды мы с братом листали семейный альбом, и бабуля спокойно так говорит: «А вот это Михаил Чехов»... Конечно, мы рты раскрыли. А никто не спрашивал, вот она и молчала...
Беседу вела Вера Звездова
