«Корнет» Онуте Нарбутайте
Онуте Нарбутайте — один из ведущих современных литовских композиторов, обладательница Литовской национальной премии за достижения в области искусства и культуры за ораторию «Centones meae urbi» — «историософское сочинение о Вильнюсе и его духовной атмосфере». Её опера «Корнет» впервые была представлена публике в феврале этого года. Автором либретто выступила сама Онуте Нарбутайте. Литературной основой послужило раннее произведение Райнера Марии Рильке «Мотив жизни и смерти корнета Кристофа Рильке».
Рильке, балансируя на грани между поэзией и прозой, рассказывает историю о восемнадцатилетнем юноше, который в 1663 году отправился на войну с турками. Проводя ночь с женщиной в замке, он не услышал вовремя сигнал тревоги, и, оказавшись в кольце врагов, погиб.
«Мотив жизни и смерти» Рильке является предлогом для собственных медитаций Онуте Нарбутайте на тему вечного и неизменного человеческого стремления к «любви или трансценденции». Корнет, «странствующий дорогами войны», становится «обобщённым образом Поэта, который объединяет все времена и страны».
Это — ещё одна история о том, что юность, на самом деле — тяжелая пора,
полная мучительных страхов и неуверенности, романтических мечтаний, неясных надежд и смутных печалей. Особенно, если скачешь на войну.
Либретто составлено из фрагментов разных литературных произведений и является своеобразным коллажем. Здесь играют друг с другом цитаты не только из «Мотива», но и из писем Рильке и его стихов, фразы Оскара Кокошки, Георга Тракля, Оскара Милоша, Пауля Целана, Бодлера, Гёте и других. Некоторые из них переведены на литовский, другие оставлены на языке оригиналов. То есть, опера исполняется одновременно на четырёх языках: литовском, немецком, французском и итальянском.
Музыке Нарбутайте, как пишут в буклете, присущи такие особенности, как «интеллектуальность и основательная структурированность, выразительная инструментовка и суггестивная мелодичность, политональность и интенсивность музыкальных потоков».
Как либретто состоит из многочисленных цитат, так и в музыке «Корнета» присутствует множество аллюзий:
на барочную музыку и на музыку немецких романтиков, мотивы католических богослужений. Наиболее устойчиво она ассоциировалась с музыкой Бенджамина Бриттена — «Военным реквиемом» и другими его сочинениями, именно в плане общего строя этой музыки. Визуально и музыкально эту ассоциацию только подкреплял хор мальчиков в матросских костюмчиках.
Ностальгически-меланхолические мотивы быстро погружают в трансовое состояние и удерживают в нём. В опере звучит столько любимых строк, среди которых и известное «Herr, es ist Zeit» («Господь, пора»), но всё время хотелось, чтобы они были музыкально оформлены как-то по-другому. И тонкая и изящная работа дирижёра Роберта Шервеникаса не спасала от настойчиво приходящей мысли: «Это — почти как Бриттен, только скучнее».
«Корнет», прежде всего — невероятно красивый сценически спектакль,
и воспринимается как ряд идущих друг за другом совершенных картин, которыми можно любоваться самими по себе. Режиссёр Гинтарас Варнас, сценограф Medilė Šiaulytytė и художник по костюмам Юозас Статкевичус создали своего рода стихотворение: постановку, выстроенную в соответствии с приёмами поэтов-символистов. Действие разыгрывается в эпоху модерна. Корнет участвует в Первой мировой войне.
В первом акте перед зрителями плавно проходят фантазии Корнета. Он постоянно пересекает границу между реальностью, в которой находится в военном походе, и миром грёз и воспоминаний. Герой обретается во вселенной, порождённой его поэтическим воображением. Видения Корнета для него более реальны, чем действительность, в которой он пребывает. Вот на фоне серых волн матрос проносит большой макет корабля с парусами, а сирены поют Корнету свою грустно-манящую песню. А вот девочка с алой розой в руке стоит на шаре, на сцене, украшенной белыми кружевами. В одной из картин Корнет встречается со своим «создателем» — Райнером Марией Рильке.
Второй акт более прозрачен по смыслу и музыкально захватывает сильнее.
Корнет оказывается на балу в замке, где начинается его любовная история с Графиней. Казалось бы, перед нами предстаёт XVIII («галантный») век во всей красе. Но все эти пудрёные парики и туфли с пряжками, платья с фижмами и чёрные плащи, зеркала и красные розы, маркизы и графини являются и обыгрываются сквозь призму модерна, такими, какими они обнаруживаются в неоромантическом искусстве начала XX столетия. Как пример из русского искусства Серебряного века (дамы на балу носят «серебряные» платья), можно вспомнить картины Сомова, скажем, «Кавалер на коленях перед дамой», или стихотворение Анны Ахматовой «Маскарад в парке». Любовный дуэт между Корнетом и Графиней разворачивается раз как раз в замковом парке, и они словно в маскарадных костюмах.
Лирический тенор Корнета — Томаса Павилиониса красивый, но тихий, впрочем, вполне подходящий для исполнения партии робкого юноши. В партии друга корнета — юного французского Маркиза и, одновременно, в партии его возлюбленной Графини — выступила Йовита Вашкевичуте, обладательница зрелого, объёмного и глубокого меццо-сопрано.
Изумительная по своей красоте и проникновенности сцена между ними в зелёном лабиринте действительно достойна строк Рильке: «Они протягивают руки вперёд и находят друг друга на ощупь, как слепые дверь…
И нет ничего, что было бы против них: вчерашний день угас, а день завтрашний не настанет.
Потому, что время рухнуло. Цветы нежности распускаются на его обломках».
Наполненный пугающей инфернальной силой и энергией танец Смерти среди колонн, выстроенных из костей и черепов при помощи компьютерной графики, исполнил Кипрас Хлебинскас (хореография Элиты Буковска).
Если вернуться к образной системе спектакля, можно отметить, что некоторые метафоры постановщиков прочитываются легко. Например, зеркало подсказывает, что Корнет встречается со своим двойником. Или девушка, появляющаяся на сцене с песочными часами, наводит на мысль, что время, отпущенное Корнету, истекло.
Символ, который проходит через весь спектакль — роза.
Прощаясь навсегда, французский Маркиз оставляет цветок Корнету, и неспроста гости на балу ритмически повторяют строчку Рильке: «Une rose seule, c’est toutes les roses». Роза, одновременно — эмблема страстной любви и символ скоротечности бытия, ведь срок жизни прекрасного цветка так недолог. Но многие другие символы и метафоры так и остаются неразгаданными.
Корнет фон Лангенау становится знаменосцем, у Рильке он гибнет с догорающим знаменем в руках. Строки Вильфреда Оуэна из уже упоминавшегося «Военного реквиема» Бриттена как раз подходят по этому поводу: «Мы смеялись, зная, что придут люди лучше нас, и будут более великие войны, когда каждый гордый солдат станет хвастать, что сражается со Смертью ради Жизни, а не вместе со всеми — за честь знамени».
«We laughed, knowing that better men would come,
And greater wars; when each proud fighter brags
He wars on Death — for Life; not men — for flags».
Фото: Мартынас Алекса / Литовский национальный театр оперы и балета
