Чечилия Бартоли, меццо-сопрано
Дирижер — Адам Фишер
Оркестр «Век Просвещения»
Salieri: The Salieri Album
Performers: Bartoli, Fischer
Label: Decca
Catalogue Number: 4706312
Released: November 3, 2003
Audio CD DDD [SACD]
Number of Discs:1
Одна из самых знаменитых оперных звезд современности, неутомимая Чечилия Бартоли продолжает свои упорные экскурсы в толщи музыкальных эпох, основательно подернутых "травой забвения". На этот раз экспрессивная римлянка обратила свою просветительскую миссию на оперное творчество композитора, чья "глухая слава", по крайней мере, до недавнего времени, увы, ограничивалась в основном репутацией отравителя великого Моцарта. Бартоли на протяжении почти семидесяти минут со свойственным ей рвением пытается доказать, что Антонио Сальери забыт несправедливо, и что его "роковая роль" в истории европейской музыки (кстати, едва ли имеющая под собой реальные основания) не единственное, за что его имя достойно внимания. И надо отдать должное, певице это в целом удается.
Если инструментальные сочинения веронца по рождению и венца "по прописке" Сальери практически никогда не выпадали из поля зрения музыкального мира, хотя, безусловно, исполнялись и исполняются достаточно редко, то его оперы только в последние годы стали появляться на барочных фестивалях и фестивалях старинной музыки. В то же время при жизни композитора они пользовались общеевропейским признанием - достаточно сказать, что на открытии знаменитого миланского театра "Ла Скала" в 1778 году была исполнена написанная именно к этому случаю сальериевская "Признанная Европа". [На недавнем открытии "Скала" после капитального ремонта Риккардо Мути всем об этом напомнил. - прим. ред.] Последователь реформаторских устремлений Глюка и в то же время продолжатель итальянской оперной традиции, Сальери со своим маргинальным, на стыке классицистской ясности и белькантовой виртуозности стилем как нельзя лучше вписался в культурный контекст габсбургского просвещенного абсолютизма.
В представленном альбоме собраны арии из опер, написанных композитором в пору его творческого расцвета - в 1770-80-е гг., и лишь две (обе из оперы "Пальмира, царица Персидская") относятся к более позднему периоду. Вслушиваясь в эту музыку, отмечаешь прежде всего исключительное мастерство ее автора, знание и умелое использование им музыкальных форм и формул, способность выстроить гармонию архитектоники целого, не пренебрегая частностями. Видимо, не случайно у Сальери было столько гениальных учеников - Бетховен, Шуберт, Лист...
Но не только "алгебра гармонии", ремесленная добротность видятся здесь: живое, искреннее чувство вовсе не чуждо этой музыке, в ней отчетливо слышен и накал страстей, и нежная элегичность, и философская созерцательность. Многие из арий даже при самом предвзятом отношении едва ли можно записать только по ведомству сухих профессорских экзерсизов. Пограничность музыкального мышления Сальери проявляется в сочетании несочетаемого - взволнованного речитатива в глюковском стиле и виртуозной бравурности собственно ариозных фрагментов, явно обращенных в прошлое итальянского вокального искусства.
Чечилия Бартоли твердо держится доромантической оперы, и тут она, безусловно, на своей территории - вряд ли удастся найти сегодня другую певицу, кто с таким изяществом и точностью способен выпевать все замысловатые трюки виртуозного стиля: техническая оснащенность артистки по-прежнему вызывает восхищение.
При этом прекрасное фундаментальное дыхание и широкая палитра нюансов позволяют Бартоли быть убедительной и в элегических, ламентозных фрагментах. В то же время есть, безусловно, моменты, способные вызвать разочарование и даже досаду иных меломанов. Певческая манера Бартоли чрезвычайно индивидуальна, порой балансируя на грани приемлемого в классическом вокале: ее атака может вызывать раздражение, своеобразные "продыхи", "шипящее" въезжание в первую ноту практически каждой фразы постепенно утомляет. Увлечение математической точностью ритмического рисунка в стремительных пассажах приводит иной раз к откровенному уплощению звука, потере им округлости и объема. В игровых фрагментах, ариях комического содержания, Бартоли нередко явно переигрывает, звуковое "лицедейство" подменяет собой собственно музыку, темперамент просто захлестывает эмоциональную итальянку. Справедливости ради стоит отметить, что иногда это (как в ариях из "Армиды", той же "Пальмиры" - дорожки 4, 9, 13) все же идет на пользу Сальери.
