Sonata for Two Violins (C-dur), Op. 56
С 1918 г. по 1936 г. Сергей Сергеевич Прокофьев жил и творил за границей. В этот период было создано немало произведений, и одним из последних сочинений, задуманных и завершенных композитором в эмиграции, стала Соната для двух скрипок до мажор. На Прокофьева с самого начала его творческого пути смотрели (и не так уж незаслуженно), как на экспериментатора и ниспровергателя традиций – но в данном случае задуманный им «эксперимент» казался особенно дерзким, ведь он касался не только музыкального языка, но и исполнительского состава. Дуэтная соната – обычное явление в камерной музыке, но чаще речь идет о сочетании скрипки и фортепиано, Прокофьев же задействовал только скрипичный тембр и диапазон. Сольные скрипичные сонаты, не предполагающие участия фортепиано, тоже существуют – но именно сольные, а в данном случае скрипок было две.
Что же заставило композитора обратиться к столь необычному составу? Ведь скрипка – при всех ее достоинствах – не может состязаться с фортепиано в широте диапазона и фактурному разнообразию. Впрочем, Прокофьева это не смущало: «Несмотря на кажущуюся узость такого дуэта, можно выдумать столько интересного, что публика сможет слушать и десять, и пятнадцать минут», – говорил композитор. «Выдумывать» нечто интересное Прокофьев умел всегда, а сознательное «ограничение» в виде отказа от фортепиано обусловило особое звучание произведения: фортепиано с его обилием регистров, динамическими и фактурными возможностями очень легко переходит ту грань, за которой заканчивается камерное звучание – для дуэта скрипок нечто подобное было бы невозможно в принципе. О партиях первой и второй скрипок нельзя сказать, что одна из них занимает главенствующее положение, а другая – второстепенное, партии их равноправны. Голоса скрипок то причудливо переплетаются в подголосочной фактуре, то поражают мощностью звучания при одновременном исполнении двойных нот обоими скрипачами.
В первой и третьей частях сосредотачиваются углубленные размышления с оттенком суровости, а во второй и четвертой им контрастирует народно-жанровое начало. Часть первая – Andante cantabile – играет роль своеобразного лирического вступления к произведению. Две ее темы – в равной степени сумрачные – не противопоставляются друг другу, тем не менее, каждая из них обладает индивидуальными чертами. Первая представляется сдержанной и отстраненной, вторая тема более эмоциональна. Фактура первой части развивает традиции русской подголосочной полифонии со сведением голосов в унисон при завершении построений.
В противоположность лаконичной первой части, вторая – Allegro – выглядит более развернутой. Ее форма близка к рондо-сонатной с зеркальной репризой. Главная партия с ее резкими созвучиями производит впечатление зловещего скерцо. Более мягкую побочную партию композитор требует исполнять «нежно и несколько сдержанно», но тревожная пульсация не исчезает.
Часть третья – Commodo (quasi allegretto) – подобно первой, основывается на темах, не противопоставляемых, а родственных. Обе они обладают сложным мелодическим рисунком и жесткой гармонией. Большинство тем можно назвать атональными, и только тема среднего раздела имеет ясную тональную основу – си минор.
Кульминацию Сонаты являет собою четвертая часть – Allegro con brio. Основные образы воплощены в главной теме, состоящей из трех элементов: первый мотив сочетает черты плясовой и марша, второй – распевный, с эпическим оттенком, третий – призывный и энергичный. Эпические интонации получают развитие в побочной и заключительной партиях, но разработка строится в основном на интонациях главной. За сокращенной репризой следует расширенная кода. Особую цельность придает сонате возвращение одной из тем первой части, которая торжественно звучит в увеличении.
Судьбу Сонаты для двух скрипок нельзя назвать счастливой. Она не имела особого успеха при первом исполнении, и даже Николай Яковлевич Мясковский, который был для Прокофьева не только другом, но и поклонником его творчества, всегда хорошо понимавшим непростой «музыкальный язык» композитора, высказался о новом произведении Сергея Сергеевича более чем сдержанно (его суждение было выражено одним только словом: «Странновато»). В последующие годы соната тоже не особенно часто исполнялась, оказавшись «в тени» более известных скрипичных сочинений Прокофьева.
Тем не менее Соната для двух скрипок тоже приобрела своих поклонников. К числу таковых принадлежал, например, знаменитый скрипач Давид Фёдорович Ойстрах: «Соната для двух скрипок, на мой взгляд, гениальное произведение, – утверждал музыкант. – Она в настоящее время принимается самой разнообразной аудиторией». Что же касается Прокофьева, он это произведение очень любил и, очевидно, был полностью в нем уверен: после возвращения в СССР он переработал многие сочинения, созданные в период эмиграции – но именно с Сонатой для двух скрипок композитор не счел нужным это сделать.
