La pietra del paragone
Опера в двух действиях Джоаккино Россини. Либретто Л. Романелли.
Премьера: 26 сентября 1812 года, Милан, Ла Скала.
Основные действующие лица:
Клариче (контральто), Граф Аздрубале (бас), Джокондо (тенор), Макробио (баритон), Пакувио (баритон).
Многим запомнилась заметка "Сколько опер у Россини?", опубликованная на сайте operanews.ru в конце прошлого года. Несколько десятилетий назад, действительно, мало кто у нас представлял настоящий объем наследия таких композиторов, как Россини или Доницетти. Достаточно сказать, что из опер Россини только "Севильский цирюльник" и изредка "Вильгельм Телль" были доступны советским слушателям. Исключениями были записи "Итальянки в Алжире" и "Золушки" на Всесоюзном радио, где главные партии исполняла Зара Александровна Долуханова. При всем потрясающем мастерстве этой певицы и замечательном исполнении ею этих партий надо признать, что общий уровень был не слишком высок. Обе оперы беспощадно искромсали, и все более или менее сложное для певцов (кроме Долухановой) было исключено или упрощено.
Прошло много лет, и положение изменилось не слишком сильно. Если спросить у рядового посетителя оперы, сколько же опер написал Россини, редко кто осмелится на цифру более полутора десятков. Между тем всеми театрами заезженный "Цирюльник", написанный композитором в возрасте 24 лет - СЕМНАДЦАТАЯ опера композитора. К моменту ее написания Россини практически уже не имел серьезных соперников в современном ему музыкальном театре. Но, несмотря на то, что по ряду причин другие оперы Россини у нас практически не идут (редкие исключения - "Синьор Брускино" в Арбат-опере, "Шелковая лестница" в Камерном музыкальном театре), записи большинства опер Россини (всего их - 38) стали в последнее время более доступны.
Россини стал ведущим композитором Италии, практически национальным героем, после премьеры в Ла Скала его седьмой оперы, первой большой оперы-буффа - "Пробного камня" (La pietra del paragone). Двадцатилетний юноша написал шедевр, сейчас совершенно незаслуженно забытый. Я бы поставил эту оперу в десятку лучших комических опер мира, и не на последнее место. Когда я купил запись этой оперы и впервые ее прослушал, то тут же поставил ее сначала. В течение двух недель не хотелось слушать ничего, кроме "Пробного камня". Если я предлагал послушать эту запись своим друзьям, реакция всегда была одна: переход от вежливо-равнодушного выражения лица - "Ну посмотрим, чем ты собираешься морочить нам голову" - к бессмысленно-счастливой улыбке, не сходившей с лица до конца записи.
Либреттист Романелли придумал незамысловатую, но увлекательную историю, которая так и просилась на музыку. Граф Аздрубале, знатный и несметно богатый юноша, не уверен, что все его многочисленные друзья и в особенности молодая вдова маркиза Клариче, любят его не за богатство и высокое положение. Он придумывает испытание для них: он якобы уезжает и вновь появляется переодетый в своего кредитора, турецкого купца, с векселем на, практически, все его состояние. Общество немедленно начинает "расслаиваться", и преданными графу остаются лишь маркиза Клариче и друг графа, поэт Джокондо.
Главный "отрицательный" герой оперы - журналист Макробио, который сконцентрировал в себе все мерзкие черты, время от времени проявляющиеся в отдельных представителях этой профессии. Кроме перечисленных героев, на сцену выведены две дамы, мечтающие выйти замуж за графа, и патологический сплетник Пакувио.
Это, вероятно, одна из первых опер-буффа, в которой партия лирического героя-любовника поручается не тенору, а баритону. Ссылки на Моцарта, у которого в "Дон Жуане" и "Свадьбе Фигаро" тенорам поручаются второстепенные партии, дела не меняют: ни Фигаро, ни Дон Жуан не могут быть причислены к традиционным лирическим героям оперы-буффа.
Увертюра к "Пробному камню" часто исполняется в концертах, правда, без упоминания этой оперы - она известна... как увертюра к "Танкреду". Композитор просто использовал ее через несколько месяцев после премьеры "Пробного камня" в Милане для своей новой оперы "Танкред" в Венеции. Интересно, что мелодия главной темы увертюры напоминает хорошо известный массовому российскому слушателю мотив из "Песенки итальянского солдата" Александра Колкера. Помните, "Как хорошо быть генералом"?
Интродукция открывается хором, дающим краткую экспозицию ситуации, а затем появляется Пакувио с двумя дамами, которым он хочет по секрету сообщить какую-то очередную сплетню. Начиная с этого момента, можно не вникать в текст оперы - музыка говорит обо всем. Необыкновенно выпуклые, яркие, подлинно итальянские мелодии сменяют одна другую, оркестровка сделана с замечательным мастерством, и для полного счастья необходимо только, чтобы певцы чувствовали ту же радость от музыки, что и слушатели.
Сразу за интродукцией следует чудесный дуэт тенора (Джокондо) и баса (Макробио), который, по выражению Стендаля, не теряет живости, несмотря на свое литературное содержание. Джокондо, как и его высокопоставленный друг Аздрубале, влюблен в Клариче, но она не отвечает ему взаимностью. Макробио ему предлагает простой рецепт добиться успеха, известный у нас со времен повести Гоголя "Портрет": заплатить журналисту, и из газет все поймут, кто самый великий поэт в Италии. Джокондо отказывается; все это происходит в стремительном темпе. После того как оба покидают сцену, появляется графиня Клариче и поет свою знаменитую каватину.
Здесь надо отметить мастерство либреттиста: он создал такое драматическое положение (не текст, о его качестве мы здесь не говорим), которое словно создано для музыки. Клариче сетует на то, что всякое проявление ее благосклонности к графу наверняка будет им воспринято как желание выйти замуж за мешок с деньгами. Дело происходит в парке, и на соседней поляне стоит сам граф и изображает эхо. Графиня поет "Quel dirmi, o dio, non t'amo" (О Боже, он мне скажет "Не люблю тебя"), а граф эхом откликается "Amo" ("люблю"). Все это в музыке совершенно очаровательно, особенно в сочетании с быстрой частью каватины "Eco pietosa" ("Сострадающее эхо"). В записи, которую я постоянно слушаю, партию Клариче исполняет несравненная Сара Мингардо, и эта каватина звучит с такой легкостью, таким изяществом, что становится непонятным, почему всюду звучит навязшая в ушах каватина Розины, а не эта музыка.
Далее следуют ария графа и дуэт графа и Клариче. При этом дуэт двух молодых людей, влюбленных друг в друга, построен так, что каждый из них старается скрыть свои чувства, и даже подпустить друг другу несколько шпилек. Весьма необычный любовный дуэт для итальянской оперы!
Звучащая за этим песенка графа, несомненно, послужила источником вдохновения для Верди, когда он писал для "Риголетто" арию Герцога из 1-го действия "Questa o quella". Мелодически эти арии очень родственны, но в россиниевской версии больше иронии и комизма.
Прелестный квартет, которой следует дальше, эмоционально напоминает некоторые сцены из итальянских фильмов эпохи неореализма. Я могу судить об этом только по музыке, но именно музыка вызывает образы выяснения отношений между героями в позиции "руки в боки". Мелодии квартета удивительным образом сочетают лиризм и необыкновенную ядовитость.
Каватина Макробио дает выпуклый образ неглупого, но необыкновенно самоуверенного и аморального человека, уверенного в том, что его "пиар" может обеспечить успех любой примадонне или балерине.
Финал первого действия начинается хором весьма примечательным. Когда я его впервые услышал, мне показалось, что я ослышался. Я стал судорожно вспоминать, в каком же советском фильме "из жизни 19 века" я слышал эту музыку. И не вспомнил. Действительно, это какая-то смесь из Свиридова, Гаврилина и Исаака Шварца. И все это - Россини, 1812 год! Граф, переодетый турецким купцом, появляется у себя дома, и, к ужасу домочадцев и гостей, начинает все опечатывать, сопровождая эту процедуру словом "Sigillara", что представляет собой исковерканное "опечатать". Снова процитирую Стендаля:
"Впечатление, произведенное финалом "Sigillara" на публику, было огромно. Опера эта создала в театре Ла Скала эпоху радости и восторгов; толпы людей прибывали в Милан из Пармы, Пьяченцы, Бергамо и Брешии и из всех городов на двадцать миль в округе. Россини стал первым человеком своего края; всем хотелось во что бы то ни стало его увидеть".
Второе действие открывается хором и коротким квинтетом. Я ловлю себя на мысли, что часто хочется назвать тот или иной номер лучшим в опере, но тут же вспоминаю, что этот эпитет приберег к другому фрагменту. Итак, с сожалением отказываюсь от него в данном случае. Но он все-таки прелестен. В какой-то мере это предшественник знаменитого секстета из второго действия "Золушки". Начинается он вполголоса и практически a capella, а завершается в полную мощь с оркестровым tutti.
Маленький хор, следующий после короткого речитатива - квинтэссенция стиля Россини. Если бы мне хотелось показать кому-либо, что такое музыка Россини, я бы дал ему послушать этот хор. Необыкновенный огонь и темперамент увлекают и не дают скучать ни секунды. Мелодия этого хора, в более вялом и блеклом виде присутствует в интродукции "Цирюльника", в завершающем ее хоре "Mille grazie, mio signore".
Сцена грозы полностью перешла из "Пробного камня" в "Цирюльник". Может быть, в "Цирюльнике" она чуть менее развернута.
Ария Джокондо, как мне кажется, довольно слаба и написана, чтобы продемонстрировать красоту голоса тенора. Но зато следующий после этого терцет (граф, Джокондо и Макробио) - вершина оперы. Он убивает сразу и наповал. Сцена шуточной дуэли между графом и Джокондо и страх Макробио переданы музыкой так комично, что вспоминается определение того же Стендаля: "Единственное, что вам остается сделать, слушая настоящую оперу-буффа, если вы только не флегматик по натуре, - это умереть со смеху или умереть от счастья". Я часто представляю себе тратторию в маленьком городишке Ломбардии того времени, в которой крестьяне и ремесленники после трудового дня споласкивают глотку стаканом вина. В углу - маленький оркестрик из трех-четырех человек (скрипка, гитара и что-нибудь из духовых); этот оркестрик играет мелодию из терцета, а сидящие за столами отбивают такт стаканами.
Ария Клариче - блестящий вокальный номер для колоратурного меццо-сопрано. Говорят, Россини ее написал по требованию примадонны (и своей любовницы) Марколини, которая пожелала иметь виртуозную арию, в которой она могла бы красоваться перед публикой в форме гусарского капитана и демонстрировать совершенную форму своих ног. Но ария очень хороша и к месту.
Финал оперы, где происходят все объяснения завершается хеппи-эндом. Он частично заимствован из "Шелковой лестницы", которую Россини поставил в Венеции несколькими месяцами раньше. Тем не менее, музыка финала очень увлекательна, и после финала остается сожаление, что все кончилось слишком рано.
Для меня остается загадкой, почему "Пробный камень" сейчас звучит намного реже, чем, например, такие оперы Россини как "Елизавета" или "Осада Коринфа". И записей очень мало. Если зайти в Нью-Йорке в один из магазинов "Tower records" или "Music world", то записи "Цирюльника", "Золушки", "Итальянки в Алжире", "Турка в Италии", "Сороки-воровки", "Девы озера", "Семирамиды" и даже "Брачного векселя" или "Синьора Брускино" можно найти в пяти или шести постановках. Но "Пробный камень", если и есть, то только один. Как правило, это та самая запись, по которой эта опера знакома и мне. Здесь партию графа исполняет замечательный баритон Пьетро Спаньоли, Клариче - Сара Мингардо, Джокондо - Вильям Маттеуцци, Макробио - Хосе Фардилья (1993, Bongiovanni, Live).*
Желаю всем читателям и себе когда-нибудь дожить до того момента, когда в театре поднимется занавес и мы под гениальную музыку Россини в спектакле "Пробный камень" будем следить за приключениями золотой молодежи Италии начала 19 века.
Борис Гуревич
Для справки:
Мировая премьера: 26 сентября 1812 г., Милан, Ла Скала. Дирижер -
А.Ролла.
Солисты:
Клариче - Мариетта Марколини (1780-?)
Граф Аздрубале - Филиппо Галли (1783-1853)
Джокондо - Клаудио Бонольди (1783-1846)
Макробио - Антонио Парламаньи (1759-1838)
Пакувио - Пьетро Вазоли (годы жизни неизв.)
* Укажем еще одну запись: 1971, Vanguard Classics. Studio. Дирижер Н.Дженкинс, солисты: Клариче (Беверли Вульф), Аздрубале (Джон Рирдон), Джокондо (Хосе Каррерас) и др. (прим. ред.).
