Petite Messe Solennelle
Состав исполнителей: сопрано, контральто, тенор, бас, хор, 2 фортепиано, орган-гармониум (фисгармония, 1-й вариант), оркестр (2-й вариант).
История создания
В 1829 году, написав свою 39-ю оперу, Россини в расцвете сил и славы прекратил оперную деятельность. Он продолжал писать музыку, но крупных произведений создал немного. Самые значительные относятся к жанру духовной оратории. Это Stabat mater (1841) и Маленькая торжественная месса, венчающая список сочинений Россини.
С 1855 года композитор жил в Париже, окруженный всеобщим поклонением. По словам Сен-Санса, «он — в своем великолепном безделье — был окружен большей славой, нежели другие в активной деятельности. Весь Париж домогался чести быть принятым в его роскошной квартире с высокими окнами... самые различные люди сталкивались на его парадных вечерах, на которых можно было услышать блестящих певцов и самых знаменитых виртуозов. Неизменная лесть окружала маэстро, но она нисколько его не трогала, ибо он знал ей цену и возвышался над окружавшей его средой превосходством своего ума...»
На лето Россини снимал домик в пригороде Парижа Пасси, а в начале 1859 года решил построить там собственную виллу. Россини положил лопату извести на первый камень фундамента, а его жена посадила куст роз, заложив таким образом дом и сад. Когда постройка была закончена, приглашенные из Италии художники расписали плафон гостиной медальонами с портретами Палестрины, Моцарта, Чимарозы и Гайдна, а для зала создали портреты Бетховена, французских композиторов второй половины XVIII—начала XIX веков Гретри и Буальдьё и учителя Россини падре Маттеи. Каждый год в начале весны на главных воротах виллы вывешивалась лира в знак открытия сезона — в Пасси из дома в Париже переносил Россини свои музыкальные субботы.
Славился композитор и кухней (он был автором многих кулинарных рецептов), и остроумием (его остроты расходились по всему Парижу). Вот одно из характерных его высказываний: «Что касается меня, то я не знаю более замечательного занятия, чем еда... Что любовь для сердца, то аппетит для желудка. Желудок — капельмейстер, который руководит большим оркестром наших страстей и приводит их в действие. Пустой желудок подобен фаготу или флейте пикколо, когда он урчит от неудовольствия или переливает рулады от желания. Напротив, полный желудок — это треугольник удовольствия или литавры радости».
И в тех же выражениях Россини рассуждает о своей монументальной мессе на полях партитуры: «Маленькая торжественная месса для четырех вокальных партий с аккомпанементом двух фортепиано и гармониума. Сочинена для моего загородного дома в Пасси. Двенадцати певцов трех полов — мужчин, женщин и кастратов — будет достаточно для ее исполнения. Из них восемь для хора, четверо для сольных партий, итого двенадцать херувимов. Бог простит мне следующее сравнение. Апостолов тоже было двенадцать на той знаменитой трапезе, которую Леонардо изобразил на фреске, называющейся «Тайная вечеря». Кто бы мог поверить! Среди Твоих учеников есть такие, которые берут фальшивые ноты! Господи, успокойся, я утверждаю, что на моем завтраке не будет Иуды и что мои ученики будут петь верно и con amore (с любовью. — А. К.) Тебе хвалу и это маленькое сочинение, которое является, увы! последним смертных грехом моей старости. Пасси, 1863». Приписка на последней странице гласит: «Боже, вот и закончена эта бедная маленькая Месса. Что сотворил я: священную музыку или дьявольскую? Я был рожден для оперы-буффа, Ты это хорошо знаешь. Немного учености, немного сердца, вот и все, что в ней есть. Будь же благословен и уготовь мне рай. Дж. Россини. Пасси, 1863»
В первоначальном варианте 14 номеров на традиционный латинский текст средневекового богослужения сопровождались 2 фортепиано и фисгармонией. В этом варианте месса была исполнена 14 марта 1864 года под управлением Россини во дворце друга композитора графа Пийе-Уилл, жене которого месса посвящена. Избранная публика, состоявшая из композиторов, писателей, художников, аристократов и банкиров шумно выражала свой восторг, а Мейербер, который во время исполнения не мог удержаться от эмоциональных восклицаний, в тот же вечер написал Россини письмо, где назвал его Юпитером и божественным маэстро: «Дай вам Бог дожить до ста лет, чтобы вы могли создать еще несколько подобных шедевров, и дал бы Он мне тоже прожить столько же, чтобы я мог восхититься этими новыми произведениями вашего бессмертного гения». Многие отмечали сложность полифонического письма и, как сообщал Россини другу, причислили его к рангу ученых и классиков. «Если бы был жив мой бедный учитель Маттеи, он сказал бы: «Вот уж на сей раз Джоаккино не обесчестил мою школу». Именно это бедняга написал мне в начале моей театральной карьеры... я покажу вам свой труд, и вы рассудите, когда Маттеи лучше судил — сперва или потом».
По некоторым сведениям, в конце 1865 года Россини оркестровал мессу. Однако в письме от 23 марта следующего года он писал, что задумал инструментовку, чтобы впоследствии можно было исполнить мессу в какой-нибудь большой церкви. А посетивший Россини в апреле 1867 года немецкий музыковед сообщал, что застал маэстро над еще не просохшей рукописью, которую он предназначал для исполнения непосредственно после своей смерти. Россини признался гостю, что его работа порождена беспокойством за судьбу, ожидающую мессу в условиях современных музыкальных вкусов, далеких от его собственных: «Как только найдут ее в моем наследии, явится господин Сакс со своим саксофоном или господин Берлиоз с другими великанами современного оркестра, захотят инструментовать мою мессу и убьют этим несколько моих вокальных голосов, а заодно благополучно прикончат и меня самого. Ибо я всего лишь бедный мелодист! Вот потому я и занимаюсь тем, что пишу к моим хорам и ариям сопровождение в органной манере, то есть для струнного квартета и нескольких скромно выступающих духовых инструментов, которые не заглушат моих бедных певцов». Этот оркестровый вариант прозвучал вскоре после смерти Россини, 28 февраля 1869 года, в Итальянском театре в Париже. В наше время исполняются как 1-я, так и 2-я авторские редакции.
Музыка
Месса — одно из наиболее сложных и монументальных сочинений Россини. В ней несколько хоровых фуг и других полифонических эпизодов, в том числе а капелла, напоминающих строгий стиль великого итальянского полифониста эпохи Возрождения Палестрины. А рядом с ними — типичные оперные арии и ансамбли, подобные тем, что встречались в россиниевской Stabat mater.
Таковы №4—6: ария тенора Domine Deus (Господи Боже) — уверенная, героического склада, с внезапным превращением радостных мажорных фраз в скорбные минорные, и ликующей кодой; дуэт сопрано и контральто Qui tollis (Несущий грехи мира) с красивой широко распетой меланхолической кантиленой и непритязательным бытовым сопровождением; ария баса Quoniam tu solus sanctus (Ибо Ты один свят) с величавой мелодией большого диапазона. Зато следующий, №7, хор с солистами Qum sancto spiritu (Со Святым Духом), — масштабная двойная фуга с ликующими юбиляциями на слове Amen. Неожиданно решен №9, Crucifixus (Распят): это небольшая лирическая ария, и лишь угловатый аккомпанемент с упорно повторяющимся синкопированным ритмом напоминает о трагическом содержании. За еще одной грандиозной двойной фугой №10 с распевами Amen следует самый необычный, самостоятельный инструментальный №11 для органа или фортепиано, названный «Религиозной прелюдией». Оригинален финал (№14) — не грандиозный полифонический хор, а ария контральто с хором Agnus Dei (Агнец Божий), которая пленяет трогательной взволнованной мелодией солистки с трепетным аккомпанементом; трижды повторяющаяся простодушная фраза хора звучит словно утешающий припев.
А. Кенигсберг
