Fidelio-Ouvertüre, Op. 72c
Увертюра к опере «Фиделио»
Создав в «Леоноре № 3» гениальный образец программной увертюры, Бетховен не до конца разрешил проблемы увертюры оперной: достоинства «Леоноры № 3» как превосходной инструментальной драмы, отражающей чисто симфоническими средствами героический сюжет, оказались ее недостатками как вступительной пьесы к данной конкретной опере, которая начинается в духе бытового зингшпиля и лишь к концу I действия вступает в сферу драматическую. То же относится и к «Леоноре № 2».
Ромен Роллан писал по поводу обеих увертюр, что они «слишком громадны. Они подавляют первые сцены. Как спуститься от этих эпопей к болтовне семьи тюремщика?». Бетховен не мог этого не понять. Вот почему для новой редакции оперы он в 1814 году написал еще одну увертюру.
В ней он как будто отступил назад после своих собственных великих завоеваний, создав жизнерадостную, хотя не лишенную героической энергии, вступительную пьесу, непосредственно не связанную ни с тематизмом оперы, ни с ее драматургией. Однако такая увертюра, относительно «нейтрального» характера, не вступала в серьезное противоречие ни с одной из стилистических сфер оперы «Фиделио», и потому именно она до наших дней удержалась в качестве увертюры к опере, тогда как три остальные стали произведениями исключительно концертного репертуара.
В увертюре «Фиделио» Бетховен не только намеренно «облегчил» содержание, лишив его конфликтности, но создал всю музыку совершенно заново, ничего не заимствуя у трех прежних увертюр, даже тональности: теперь на смену до мажору трех «Леонор» пришел ми мажор (это — тональность большой арии Леоноры из первого действия, но других существенных связей с арией увертюра не имеет).
В итоге четыре бетховенские увертюры к одной опере продемонстрировали четыре разных подхода к проблеме оперной увертюры, что имело немаловажное значение для всей последующей эпохи. Очень скоро их сопоставление стало достоянием самых широких кругов: в 1840 году Ф. Мендельсон с оркестром Гевандхауза исполнил весь цикл увертюр. В своей статье по поводу этого исполнения Шуман писал: «Подобно тому, как это совершается в природе, мы видим... сначала сплетение корней, из которых во втором варианте поднимается исполинский ствол, простирающий направо и налево свои ветви; завершается все легкой цветущей вершиной».
Г. В. Крауклис
