The Bright Stream
Комедийный балет в 3 актах (4 картинах).
Композитор Д. Шостакович, сценаристы Ф. Лопухов и А. Пиотровский, балетмейстер Ф. Лопухов, художник М. Бобышов, дирижер П. Фельдт.
Премьера состоялась 4 апреля 1935 года в ленинградском Малом оперном театре.
Действующие лица:
- Зина, затейница
- Петр, агроном-практикант
- Классическая танцовщица
- Классический танцовщик
- Модест Петрович, пожилой дачник
- Его жена, молодящаяся дачница
- Гаврилыч, старый колхозник
- Узбек
- Кубанец
- Кавказец
- Галя, школьница
- Гармонист
- Доярка
- Колька, тракторист
- Артисты
1. Колхоз «Светлый ручей» (Северный Кавказ) закончил уборку урожая. На праздник к ним приезжают столичные артисты: Гармонист, классическая Балерина и ее Партнер. Среди встречающих — Зина, когда-то учившаяся балету вместе с гостьей, но затем вышедшая замуж за агронома Петра. Подруги вспоминают минувшие дни, надевают танцевальные туфли и вспоминают уроки «классики». Зина знакомит танцовщицу с Петром. Тот восторгается столичной «дамой» и начинает ухаживать за ней. У Зины возникает ревнивое чувство.
Колхозное поле. Артисты дарят селянам подарки. Граммофон — инспектору по качеству Гаврилычу, шелковое платье — лучшей доярке. Веселье, танцы. Пара немолодых дачников танцует старинный «шаконь». За ними — девушки из танцевального кружка Зины, доярка в новом наряде е с трактористом... Уговаривают станцевать и артистов. В финале — лихая пляска молодых полеводов (кубанцев и кавказцев). Всех приглашают закусить. Дачники поочередно назначают свидание приезжим артистам ближайшей ночью. Петр демонстративно уходит вместе с Балериной. Та вскоре возвращается, чтобы обсудит неловкое положение с Зиной. Они решают подшутить над ухажерами и устроить своеобразный маскарад.
2. Ночная поляна, окруженная кустами. Здесь собрались гости и хозяева. Местная девушка Галя рассказывает, что ей назначил свидание приезжий Гармонист. Все решают подшутить и над ним. Тракторист переодевается в шкуру собаки и пугает незадачливого ухажера. Обман разоблачается, все смеются. Старому ловеласу Дачнику из темноты является желанная «сильфида». Это переодетый Партнер Балерины, которая в свою очередь в мужском костюме морочит голову Дачнице. Следующий номер: Петр не узнает свою скромную жену в балетном костюме. Зина шутит с ним, дразнит его и подобно сильфиде исчезает в кустах. Буффонада нарастает. Балерина в костюме Партнера вызывает Дачника на дуэль. Гаврилыч ударяет в ведро, и «танцовщик» падает как подкошенный. Дачник убегает в ужасе — он убил человека. Розыгрыши разоблачаются, ночь шуток заканчивается.
3. Праздник урожая. Все ждут выступления гостей. К изумлению Петра на эстраде с Партнером танцуют две балерины. В одной из блестящих танцовщиц он узнает свою работящую скромницу жену. Он умоляет о прощении и получает его. Прибегает каяться Дачник, над ним смеются. Праздник завершается общими танцами.
* * *
В обширном буклете, выпущенном к премьере, авторы либретто поясняли свое кредо: «„Светлый ручей" — опыт советского балета, созданного на музыке советского композитора, к тому же еще такого блестящего, всеми любимого композитора, как Дмитрий Шостакович. Мы выбрали балет комедийный. В истории классического балета — это жанр, незаслуженно забытый, но славный по своим традициям, по своему прошлому. Он обозначал реалистическую характерность персонажей, избираемых не из области фантастики и истории, а из мира простых людей, современных и близких простому зрителю. Мы стремились к тому, чтобы и наш балет был балетом танцевальным, чтобы танец был основным и главным художественно выразительным средством спектакля. Мы захотели сделать балет-праздник, который был бы насквозь пронизан весельем, радостью, молодостью. Это привело нас в колхоз, в социалистическую деревню. Группа молодых «столичных артистов», вооруженных всем блеском культуры, говорящих на языке классического танца, и группа колхозной молодежи, развертывающей свой праздник в больших „характерных танцах". Комедийная ситуация, построенная на цепочке недоразумений, путанице, на розыгрыше... Авторы хотели, чтобы их спектакль прозвучал на сцене как неприхотливая комедия, почти как комедия-шутка».
Свою музыку к «Светлому ручью» Шостакович характеризовал, как веселую, легкую, развлекательную и танцевальную. Музыкальный язык здесь предельно прост и ясен. Фрагменты, заимствованные из предыдущего балета композитора «Болт», органично вошли в спектакль совсем иного жанра. В целом, музыка балета представляет собой сюиту из бытовых и лирических танцев, проникнутых задорными и озорными настроениями.
Радостную атмосферу спектакля поддерживала звонкая пестрота декораций и костюмов известного художника Михаила Бобышова. Солнечная сочность зрелых снопов во второй картине, красные платья крестьянских девушек и гигантские качели в финальном акте. Малочисленная в то время труппа Малого оперного театра была пополнена «варягами» из «старшего брата» — Кировского театра. Главные герои спектакля были названы по именам исполнителей: Петра Гусева и Зинаиды Васильевой. Классическую пару танцевали совсем молодые Фея Балабина и Николай Зубковский. В возрастных ролях блистали признанные комедийные звезды: Евгения Лопухова (Дачница), Александр Орлов (Гармонист) и Михаил Ростовцев (Дачник).
Успех спектакля был несомненный и ... роковой. «Наверху» было решено перенести «Светлый ручей» в Большой театр. В Москву были переведены Лопухов, Васильева и Гусев. При «помощи» драматического режиссера Б. Мордвинова сюжет подправили. Например, агронома Петра разжаловали из мужей лишь в «симпатию» затейницы Зины (вероятно, даже возможная измена мужа была недопустима).
Эйфория после удачной премьеры 30 ноября 1935 года была резко нарушена 4 февраля 1936 года. В газете «Правда» появилась редакционная статья «Балетная фальшь». От неприхотливой комедии не оставили мокрого места. Главный удар был направлен против музыки Шостаковича (вслед за недавним разгромом оперы «Леди Макбет Мценского уезда»), но унизительно «критиковались» и незатейливый сюжет, и изобретательная хореография. Лопухов на годы был отлучен от театральной деятельности.
Шостакович заключал свою статью в упомянутом буклете оптимистичной фразой: «Я не могу поручиться, конечно, что и третья попытка не окажется неудачной, но даже и тогда это ни в коем случае не отвратит меня от намерения и в четвертый раз взяться за сочинение советского балета». Партийный окрик отвратил — композитор не только не сочинил впредь ни одного нового балета, но и через тридцать лет не разрешал «реанимировать» свои старые.
Однако, в преддверии празднования столетия со дня рождения Шостаковича московский Большой театр решился в 2003 году вернуть на свою сцену «Светлый ручей». Хореограф Алексей Ратманский бережно сохранил не только сюжет, но и порядок номеров. Лишь финальный праздник, занимавший ранее весь третий акт, был слегка урезан и воссоединен с актом вторым. Обилие изобретательно сочиненных танцев, незатейливые, но удачно разыгранные комедийные номера, сильные составы исполнителей обеспечили новому спектаклю успех на родине и за рубежом.
А. Деген, И. Ступников
Дм. Шостакович. «Мой третий балет»
Трудное и ответственное дело – создать большой балет на советской тематике. Но я не боюсь трудностей. Идти по проторенной дорожке, пожалуй, легче и «безопаснее», но скучно, неинтересно, никчемно.
... Группа советских артистов едет на Кубань, где она встречается с кубанскими колхозниками. Эта встреча происходит впервые. Колхозники, полагая сперва в артистах людей какой-то иной, незнакомой сферы, не знают, как и с какой стороны к ним подойти. И артисты не сразу находят с колхозниками общий язык.
Очень скоро, впрочем, обе стороны выясняют массу общих точек соприкосновения. Те и другие строят социалистическую жизнь: первые – в колхозе, другие – на фронте искусства. Любовные перипетии, возникшие на лоне кубанской природы, еще больше сближают обе бригады – колхозную и актерскую.
Сюжет этот – очень простой и незамысловатый – талантливо разработан культурнейшим знатоком театра и балетной драматургии А. Пиотровским. А участие такого своеобразного мастера, как балетмейстер Ф. Лопухов, и художника М. Бобышева, сделавшего прекрасный макет, позволяет рассчитывать на яркое, колоритное зрелище.
Музыка в этом балете, на мой взгляд, весела, легка, развлекательна и, главное, танцевальна. Я намеренно старался найти здесь ясный, простой язык, одинаково доступный для зрителя и исполнителя. Танцевать на ритмически и мелодически рыхлом материале, по-моему, не только трудно, попросту — невозможно.
Я считаю глубоко неправильными попытки подменять настоящий балет неким суррогатом драматизированной пантомимы. Мне довелось однажды видеть в Ленинграде (это было несколько лет назад) вечер талантливого ленинградского балетмейстера Якобсона (сейчас он работает в Москве), отрицавшего в ту пору примат танца в балете и сводившего балет к сплошной пантомиме. Признаюсь, эта идея, реализованная на деле, показалась мне мало убедительной.
Откровенно говоря, глядя всякий раз на так называемую «чистую пантомиму», я не могу отделаться от ощущения, что передо мною происходит разговор глухонемых. Есть в этой, казалось бы, «реалистичности» какая-то непреодолимая ненатуральность. Как в опере не обойдешься без пения (тоже ведь условность), так и не выкинешь танца из балета. Не бороться с этой условностью надо, а оправдать ее.
Мне кажется, что в поисках принципов нового советского балетного спектакля на наиболее верном пути стоит ленинградский Малый Оперный театр. Не вступая в противоречие с «условностью» танца, более того, сохраняя даже классику как систему танцевального движения, театр пытается специфическими танцевальными средствами найти реалистический стиль балетного спектакля.
И «Арлекинада» (муз. Дриго) и «Коппелия» (муз. Делиба) в постановке Ф. Лопухова – два, на мой взгляд, блестяще удавшихся опыта фабульного, осмысленного (в специфике классического танца) реалистического балета. Обе эти танцевальные комедии – отличный трамплин, с которого театр уже может сделать прыжок к советскому балетному спектаклю без риска сломать себе шею.
«Светлый ручей» — мой третий по счету балет на советскую тематику. Первые два – «Золотой век» и «Болт» — в драматическом отношении я считаю крайне неудачными. Мне кажется, главная ошибка кроется в том, что авторы либретто, пытаясь показать в балетном спектакле нашу действительность, совершенно не учли балетной специфики. Это очень серьезная вещь – отражение в балете социалистической действительности. К ней нельзя подходить поверхностно. А такие, скажем, эпизоды, как «Танец энтузиазма» или пантомимное изображение трудового процесса (битье молотом по наковальне), обличают недостаточно продуманный подход к проблеме реалистического балетного спектакля, построенного на советской тематике.
Я не могу поручиться, конечно, что и третья попытка не окажется неудачной, но даже и тогда это ни в коем случае не отвратит меня от намерения и в четвертый раз взяться за сочинение советского балета.
На фото: «Светлый ручей» в Большом театре / Д. Юсупов
