Second Lieutenant Romashev
Одноактный балет на музыку Валерия Гаврилина. Сценарист (по мотивам повести А. Куприна «Поединок») и балетмейстер Б. Эйфман, художники Б. Коротеев, Н. Воробьева.
Премьера в Ленинградском государственном театре современного балета состоялась 20 июля 1985 года.
Матери оплакивают сыновей, погибших на полях войны. Жизнь заштатного военного гарнизона течет своим чередом. За блестящим фасадом праздничных парадов скрывается однообразие будней, бездушная муштра, издевательство над рядовыми.
В полк поступает новоиспеченный подпоручик Ромашов, мечтающий о боевых подвигах, о службе во славу Отечества. Но юношеские мечты оказываются иллюзиями. Вскоре перед Ромашовым открывается изнанка царской армии — бессмысленность существования, моральное разложение офицерской среды, пьянство, жестокость, пошлый разврат. Юноша с ужасом видит, как его засасывает в эту трясину: им завладевает разбитная полковая «дама» Раиса, он поневоле становится соучастником расправы над беззащитным солдатом Хлебниковым. И только воспоминание о доме, о нежно любимой матери согревает душу.
Лучом света врывается в тоскливую жизнь подпоручика чувство к Шурочке. Несчастливая в браке с Николаевым, Шурочка отвечает Ромашову взаимностью, но изменить свою жизнь не способна. Она возвращается к не любимому, но привычно надежному мужу. Ее предательство наносит последний удар истерзанной душе Ромашова. Внутренне сломленный, одинокий, он ощущает безысходность своего положения.
* * *
Хореограф не ставил задачу в полном объеме воплотить знаменитую повесть на балетной сцене. Спектакль не иллюстрирует «Поединок», а вдохновляется им. Вдохновляется, прежде всего, тем гражданским гневом, который вызвала у Куприна (знающего армейскую среду не понаслышке) бесчеловечная машина царского милитаризма. Напомним, что повесть была опубликована в 1905 году, вызвала резкие возражения одних и горячий интерес других, справедливо увидевших в ней резкий и непосредственный отклик на бездарно проигранную русско-японскую войну и бессмысленную гибель в ней тысяч и тысяч русских юношей. Писатель жестко и убедительно анализировал причины этой народной трагедии. Эти мотивы, очерченные напряженно и остро, определили структуру и стиль хореографического спектакля.
Действие в нем умело смонтировано, подобно тому, как кинорежиссер монтирует снятые сцены и кадры, нарушая порой связный рассказ, с целью достижения наибольшей выразительности и максимального воздействия на зрителя. В таком балете нет места развернутым танцевальным дивертисментам, обширным дуэтам или трио героев — все спрессовано, уплотнено во времени. Именно эта концентрация событий и чувств позволяет за 45-50 минут сценического времени высказаться о многом, высказаться ярко и эмоционально. Эйфман придает повествованию действенность и эмоциональную напряженность. Сцены балета быстро сменяются, как в калейдоскопе, и в них неразрывно сливаются реальность и запредельный кошмар.
Безусловно, Эйфман видит героев Куприна своими глазами. Юрий Ромашов — чистый, даже наивный юноша проходит в спектакле путь от детского интереса к незнакомой, а потому привлекательной жизни гарнизонного городишки, до быстрого, увы, слишком быстрого для молодой психики, прозрения. Не обходит хореограф и естественного вопроса: почему именно Ромашов не мог вынести этого, столь привычного для многих кошмара? Что в нем особенного? В ответ не нарочито, но настойчиво балетмейстер вводит в повествование образ Матери. В ней он видит истоки воспитания у сына главного — совести, которая не может смириться с тупой и жестокой муштрой, мордобоем, развратом. Образ Матери в балете и конкретен, и символичен. Это и истинная душа юноши, которая скорбит еще тогда, когда сам Ромашов не понял до конца насколько он здесь чужой. Но, прежде всего, она — Мать, которая не поможет сыну приспособиться к «реальной» жизни, побыстрее «стать как все». Напротив, для нее родной сын — прежде всего, человек, которым он должен остаться всегда и везде.
Ромашов — не борец. Его хватает лишь на бунт неприятия такой действительности, на почти детский протест. Реальная среда ломает его — вспомним грибоедовское: «Кто с вами день побыть успеет, подышит воздухом одним и в нем рассудок уцелеет». Рассудок героя, увы, изнемог, и поэтому в балете уже нет надобности в дуэли-поединке, на котором купринского героя уничтожают физически. Хореограф укрупнил образ поручика Николаева — главного антипода героя в спектакле. В балете это образ, вобравший в себя непривлекательные черты нескольких купринских персонажей. Лихой кавалерист-рубака, рьяный солдафон, находящий отдохновения от служебных тягот в пьянке и садистских издевательствах над солдатами, вырастает в глазах Ромашова до символа окружающей «антижизни».
Ромашов в балете, как, впрочем, и в повести, трагически одинок. Не становятся столь нужной ему поддержкой и обе женщины, которых влечет к герою его юношеская чистота, мягкость и непохожесть на других. На первый взгляд, эти дамы — антиподы: развязная опытная гарнизонная «завлекательница» Раиса, для которой новичок — очередной «эпизод», и милая Шурочка Николаева, столь же тяготящаяся постылой гарнизонной жизнью, сколь и ревностно соблюдающая ее неписаные законы. Однако, и для писателя, и для хореографа они внутренне схожи в главном — безразличии к душевной жизни своего избранника, нежелании понять его человеческую сущность. В балете (и это несколько необычно для Эйфмана) и другие женские персонажи освещены безжалостным светом, в котором повадки офицерских жен и дочерей мало отличаются от ужимок местного «полусвета». Этакий галопирующий муравейник бездумных жриц всех и всяческих развлечений, желающих развеяться, «кинуть грусть-тоску» в водовороте страстей и страстишек. Зрелище гадливое и поучительное.
С неумолимостью античной трагедии действие близится к развязке. После уже безумной попытки поразить зло в лице Николаева, героя распинают на... железной кровати с панцирной сеткой. Именно обыденность этого предмета делает еще более впечатляющим то, что происходит на ней, под ней или за ней. Юноша уходит в безумие, как в спасение, ибо лучше впасть в детство, чем продолжать существовать среди таких взрослых. На переднем плане Мать баюкает сына, а за ней во всю сцену шеренги снова и снова «тянут носок»...
Сильнейшему воздействию спектакля на зрителя, безусловно, способствала и музыка Валерия Гаврилина — яркая, мелодичная, живая, образная, открывшая простор для фантазии хореографа. Про такую музыку не скажешь, что танец раскрывает ее содержание, их взаимодействие глубже и интереснее. Скупа, но выразительна сценография балета: огромный армейский шатер-палатка как бы парит над действием, монотонная зеленоватость армейской формы оттеняется пестротой женских нарядов.
Такую роль, как Ромашов, нельзя только станцевать или изобразить — ее необходимо прожить. Совсем молодому артисту Андрею Гордееву это удалось в полной мере. Другие партии исполняли: Ирина Емельянова (Мать), Владислав Курамшин (Николаев), Валетина Морозова (Шурочка), Виктория Гальдикас (Раиса).
Позже балет шел под названием «Поединок», подчеркивая верность литературному первоисточнику. На гастролях в разных городах и странах балет выдержал более пятидесяти представлений.
А. Деген, И. Ступников
