Премьера оперы Джузеппе Верди «Дон Карлос» в Большом театре России в классически традиционной постановке Эдриана Ноубла была приурочена к 200-летию со дня рождения композитора и состоялась 17 декабря 2013 года. И этой постановкой – миланской редакцией 1884 года в четырех актах – Валерий Гергиев успел продирижировать еще на сентябрьской серии нынешнего сезона. Мартовская же серия этой продукции прошла в рамках фестиваля Верди, в программу которого наряду с «Дон Карлосом» были включены еще две постановки Большого театра – «Риголетто» и «Бал-маскарад».
В репертуаре Большого помимо этих трех опер Верди числятся еще две – «Травиата», последняя серия которой состоялась в прошлом сезоне в мае, и «Луиза Миллер», последняя серия которой состоялась в нынешнем сезоне в декабре. И если первая пока не анонсирована вновь, то «Луиза Миллер» теперь вернется на Новую сцену в конце мая. А мы, между тем, приглашаем читателей на один из показов мартовской серии оперы «Дон Карлос» с маэстро Гергиевым за дирижерским пультом, и выбор спектакля 27 марта был обусловлен вовсе не тем, что партию короля Филиппа II в нём исполнил знаменитый итальянский бас Ферруччо Фурланетто, а тем что из всей серии лишь только в нём вновь пересеклись сопрано Динара Алиева (Елизавета Валуа) и баритон Владислав Сулимский (Родриго, маркиз ди Поза).
Вновь потому, что с этими исполнителями не так давно нам довелось встретиться на «Бале-маскараде» Верди и «Мазепе» Чайковского. В опере «Дон Карлос» вокальные пути Елизаветы и Родриго практически не пресекаются за исключением массовых ансамблевых сцен (в основном во второй картине первого акта и формально во второй картине второго акта), да еще и ансамбля первой картины третьего акта. Однако, несмотря на это, известная русская поговорка «Бог любит троицу» для рецензента при выборе состава спектакля стала главным и единственным руководством к действию…
Но говоря о впечатлениях от выбранного спектакля, конечно же, вкладом в него сопрано и баритона, мы, естественно, не ограничимся. Начнем с того, что для этой оперы требуются шесть первоклассных – драматических по фактуре звучания – голосов. Титульный герой Дон Карлос – тенор; Елизавета – сопрано; принцесса Эболи – меццо-сопрано; Родриго – баритон; Филипп – бас; Великий инквизитор – бас. Пусть партия Великого инквизитора, по сути, и является эпизодической, мощнейшая по накалу драматических страстей сцена-дуэт Филиппа и Великого инквизитора – едва ли не драматургический центр сюжетной интриги, одно из гениальнейших озарений Верди в его опере. Но политическая дуэль этих персонажей также предстает чрезвычайно искусной и ответственной вокальной дуэлью, и победителем в ней вышел Денис Макаров, исполнивший партию Великого инквизитора.
Эта сцена – словно лакмусовая бумага вокального мастерства, и психологически емкий, глубоко эмоциональный посыл Дениса Макарова произвел невероятно сильный «прострел»: не владея всем арсеналом вокально-драматических средств, впечатление в этом эпизоде с наскока не произведешь! Но как ни пытался преуспеть в партии короля Филиппа Ферруччо Фурланетто, вокальная форма 75-летнего итальянского артиста справиться с музыкально-драматическими задачами этой большой многоплановой партии ему просто объективно уже не позволила. Впрочем, возрастные вокальные проблемы этого исполнителя, который часто стал наведываться в нашу страну на закате свой карьеры, обозначились еще как минимум лет десять назад, так что «эффект» его нынешнего выступления был заведомо предсказуем.
Но Фурланетто на этот раз всё же предстал опытным лицедеем, речитативно-распевные моменты партии не пропевая, а проговаривая при чрезмерной «заостренности» звучания. «Хитрить» пришлось певцу и в его арии, открывающей третий акт и предстающей высоким эталоном басовой вердиевской кантилены, которая на сей раз не восторжествовала. При этом Сергей Скороходов (Дон Карлос), абсолютно бесхитростно и честно пытавшийся преодолеть прописанные «накаты вокала» в партии протагониста, также в этом не преуспел. Вокального драматизма и мясистости звучания лирическому тенору заметно недоставало, да и зажатость верхнего регистра на пределе тесситурных возможностей ощущалась весьма явственно.
Агунду Кулаеву в партии Эболи слышать в этой постановке доводилось не раз, и в образе злополучной интриганки – образе взрывном и необычайно ярком – певица каждый раз была поразительно живой, аттрактивной, вокально эффектной. При этом от спектакля к спектаклю дозированно и расчетливо – со знанием дела – в образ своей противоречивой героини певица добавляла всё бóльшую страстность, развивая и углубляя вокальную аффектацию и повышая градус артистического перевоплощения. На обсуждаемом спектакле исполнительница была, что называется, «в ударе», уверенно достигнув в этой партии своего творческого апогея!
Динара Алиева вошла в эту постановку не с момента премьеры, но, войдя в нее, стала, без сомнения, лучшей Елизаветой, ибо сегодня в труппе Большого эта исполнительница –единственная обладательница полновесного драматического звучания, голоса вердиевско-веристской фактуры, который в репертуаре театра кроме партии Елизаветы в «Дон Карлосе» востребован в таких партиях, как Амелия в «Бале-маскараде» Верди, Тоска в одноименной опере Пуччини и Адриенна в «Адриенне Лекуврер» Чилéа. Психологический нерв партии Елизаветы в трактовке Динары Алиевой проступает в каждой спетой ею фразе, в каждой арии, в каждом дуэте и ансамбле, и этот нерв – сгусток вокального драматизма и музыкальности, мощной всепоглощающей экспрессии и тонкой чувственности.
Как и в «Бале-маскараде», дуэтного номера сопрано и баритона (Елизаветы и Родриго) в опере «Дон Карлос» нет, но и Динара Алиева, и Владислав Сулимский, истинно вердиевский в данном случае баритон (хотя амплуа исполнителя обширно и разнообразно), играя в этой опере «каждый за себя», достигают поразительных высот вокального мастерства, создавая подлинный праздник для меломанов. Кульминация партии Родриго – большая развернутая сцена его смерти во второй картине третьего акта, кульминация партии Елизаветы – ее монументальная ария в начале четвертого акта. Обе эти кульминации предстали ярчайшими творческими озарениями, да и весь спектакль, ведомый маэстро Гергиевым, можно было сравнить с монументальной музыкальной фреской Верди, ожившей в этой постановке здесь и сейчас и ставшей еще одним значимым достоянием новейшей музыкальной истории…
На фото Д. Юсупова: сцена из спектакля
