В этом сезоне среди прочих отмечается один необычный юбилей — 50-летие органа Концертного зала имени П.И.Чайковского. За полвека на этом инструменте кто только не играл! Все мало-мальски известные российские органисты и множество зарубежных звезд. Построен он известной чешской фирмой «Ригер-Клосс» и, по утверждению главного органного мастера КЗЧ Владислава Иодиса, сделан чрезвычайно добротно, надежно и прочно — от системы воздухоснабжения до мостков, по которым мастера ходят внутри инструмента. Реконструкций сейчас не требует, да и вообще — за все 50 лет существования чинили его всего два раза, так что даже лишние фирменные запчасти остались... Свою функцию — приобщать слушателей к вечным ценностям — орган КЗЧ выполняет исправно. И по всему выходит, хоть не исторический по стилю органостроения, но знаковый по значению инструмент для российской культуры.
Юбилейный сезон открыл Александр Князев — виолончелист с мировым именем, который теперь активно развертывает свою органную карьеру. Только в прошедшем сезоне Князев дал органные концерты в Перми, Омске, Санкт-Петербурге, Набережных Челнах, Пицунде, Львове, Харькове, Черновцах, Сумах, Белой Церкви... Особенно значимым для него стало выступление в знаменитом Домском соборе в Риге. А в ближайшее время грядут концерты во Франции: в Лионе, Страсбурге, а также в двух знаменитых парижских соборах — Нотр-Дам и Сент-Эсташ. На вопрос о том, какая профессия для него важнее, Князев как-то ответил: «Наверное, если бы у меня отняли виолончель, я бы очень страдал, но продолжал жить. А вот без игры на органе существовать бы не смог».
В этот вечер в КЗЧ можно было убедиться в справедливости утверждения, что талантливый человек проявляет свой дар во всем. Князев выбрал сложнейшие произведения из наследия И.С.Баха (словно бросая вызов себе и публике) и исполнил их с большим вкусом, интересно и по-своему, по-князевски. Главное, что привлекает в игре этого музыканта — ощущение актутальности баховской органной музыки, живость интерпретации, пульс которой бьется созвучно нашему дню.
Князеву удалось найти «золотую середину», не впадая в легковесность и избегая в то же время излишнего глубокомыслия и «музейности». Многое у него близко поискам аутентистов: достаточно сравнить звучание «шюблеровских» хоральных прелюдий, сыгранных Князевым во втором отделении с тем, как эта музыка звучит в кантатах, скажем, в записях под управлением Гардинера. Тот же внутренний драйв в подвижных пьесах и абсолютная текучесть — в медленных хоралах: никакой вычурности, преувеличенного пафоса — все ясно, логично, стройно.
Такими остались в памяти хоральные прелюдии из «Третьей части клавирных упражнений» («Из глубочайшей бездны взываю к Тебе» и «Отче наш») — монументы полифоническому искусству лейпцигского мастера, трудные своим эзотерическим подтекстом, которые Князев исполнил очень просто и благородно. И рядом чудесный хорал «На реках вавилонских», полный одухотворенной поэзии и света небесного.
В программу Князев включил и две трио-сонаты — сочинения, которые Бах писал для своего сына Вильгельма Фридемана как упражнения в высшем техническом мастерстве. Экзамен на виртуозность Князев «сдал» словно бы шутя, хотя очевидно, сколько за этой внешней легкостью скрывается кропотливых занятий. Но технология не заслонила собой музыкантских задач. Замысловатая полифония раскрылась в графичности быстрых частей ми-минорной трио-сонаты, а средняя часть вышла чем-то вроде призрачного танца. Ре-минорная трио-соната запомнилась проникновенной лирикой, особенно во второй части, и концертностью финала.
В качестве «ложечки дегтя» заметим, что иногда хотелось бы более точного баланса в регистровке: это касается партии педали, звучавшей порой несколько расплывчато и глухо. Впрочем, тут еще и вопрос акустики, которая сейчас в КЗЧ меняется. Возможно, во втором амфитеатре и на балконах звуковые ощущения были иные.
Концерт завершался баховским колоссом — Прелюдией и фугой ми-бемоль мажор, прозвучавшией с таким размахом и темпераментом, что даже некоторые технические шероховатости отступили на задний план, не мешая наслаждаться упругим ритмом «французской увертюры» в прелюдии и переплетением тем в тройной фуге.
Евгения Кривицкая
