Есть в наших днях такая точность…
Павел Коган
Нынче любое событие выглядит знаково-эпохальным. Когда прикрыли лавочку с вывеской «Макдональдс», многие заметили, что он явился, когда мы теряли Родину и — смылся, когда мы стали её обретать. Движение Ксении Собчак в сторону её желтозвёздного фатерлянда — из той же серии. Женщина-полип, выросшая на почве гнусноватого «рашен-гламура» 2000-х и ублюдочной оппозиционности 2010-х, отвалилась сама собой, без вмешательства. Только бы не наросла вновь! Эпоха всепобеждающей попсы, начавшаяся в конце 1970-х, тоже закончилась с отъездом в Израиль нашей бессрочно-пожизненной примадонны. Подобных маркеров — более, чем достаточно и они проявляются каждый день.
В центре общественного внимания — город Мариуполь, точка на глобусе, которая не менее символична, чем пресловутый «Макдональдс». Именно в Мариуполе, а в те годы — Жданове, снимали двухсерийный ад «Маленькая Вера». Даже поколение айфона «что-то слышало» о перестроченной кинокартине, ставшей знамением тотального развала. Дело вовсе не в убогой сцене «физической любви» — туда направили интерес, будто бы специально «потеряв» нить многослойного и непростого действа. К слову, этот фрагмент вырезают, если фильм крутится на ТВ, а восприятие никак не меняется. Лишний кадр! Такое чувство, что «секс» был включён в общий видеоряд, чтобы оттянуть на себя реальный посыл. Глядите сюда, но впитывайте совсем другое! Техника сродни НЛП (нейролингвистическому программированию).
В той жестокой и — до изумления скучной лав-стори на фоне подыхающей Империи самое важное — это бэкграунд, являющий собой декорацию-перевёртыш, где белое — это внезапно чёрное. Вы задумывались над тем, что нам показали нормальную русскую семью, как серпентарий законченных маргиналов? Подали русский мир «украинского Мариуполя», взяв на главные роли (отец и мать затмевают саму героиню) Юрия Назарова и Людмилу Зайцеву. Это — узнаваемые и родные мужик и баба.
Изображённые люди обычны и типичны. Разложим по полочкам? У Марининых (фамилия по сценарию) чистая, хотя и не роскошно обставленная квартира, мать постоянно готовит-жарит-парит, вертится, делает покупки. Устаёт, но не рыдает. У Верочки — отдельная комната, а это в позднем СССР было не у всех. В педагогической прессе и журнале «Здоровье» писали, что наличие своего пространства — обязательное условие для детского развития, но, увы — не всем пока даётся.
Родители маленькой Веры — трудяги. Да, не академики и не хореографы в местном театре. Но явно не быдло. Он — водитель КАМАЗа, она — диспетчер на производстве. Напомню, диспетчер — это сотрудник, способствующий бесперебойной работе предприятия; лицо со средним техническим образованием, а глав-диспетчер — всегда с высшим. Старший ребёнок Виктор — врач, а поступить в медицинский и в те времена было трудно, вернее — очень трудно, а учиться там — ещё сложнее. Этот якобы-маргинальный пацан блестяще окончил вуз.
Он — хирург, и не у себя в Жданове, а в Москве. Попробуйте в советские времена, будучи провинциалами, осесть в Москве, когда коренных москвичей по «распределению» засылали на юг и север, в Чимкент и Ханты-Мансийск! Виктор не зацепился, но — прилично устроился. Скажете: Виктор женат на москвичке, вот и вся разгадка, но и это говорит нам явственно: это — не самый завалящий мальчик и, судя по всему, в школе был круглейшим отличником.
Сама Вера — тот случай, при коем говорят: «В семье не без урода», но и она не тянет на «маргиналку», чей финал — сточная канава. Сыта-одета-обута. За плечами — десятилетка. Мальчики да кавалеры — из тех, кого уже тогда звали «мажорами». Сначала некий Андрюша, которого всей компанией провожали в мореходку — он фирменно упакован и даже «видак» имеется, а мама — королева импорта. Супруга загран-плавающего моряка. Спрашивает Веру: «Ну что, вместе корабли встречать будем?», и Вера для неё, хоть и не самый лучший, но и не самый отвратительный вариант невестки. Потом нарисовался шикарный студент Серёжа — его предки «вкалывают в братской Монголии», то есть выездные.
Однако характерную для 1980-х среду показали в модном стиле «Так жить нельзя!», обратив зрительские взоры на пьянство и поножовщину, и залакировав той самой неприличной сценкой. Вы все — замараны и повязаны. Вы все — Маленькая Вера плюс вера маленькая. Нет у вас веры, пока не отречётесь от греха, выдуманного журналом «Огонёк» и документалками о ГУЛАГе. Город Жданов обличён, как всеубивающий Мордор и Sin City в одном флаконе, а флакон тот — с зажигательной смесью. Вполне уютный, если нет цели всё обгадить, Мариуполь подсвечен огоньками из преисподней. Этак любой Париж можно явить. Особенно — Париж!
Нам явственно кричали: «Carthago delenda est!» и на роль Карфагена взяли Мариуполь. Тут мог быть любой другой советский город, но режиссёр Василий Пичул выбрал свою малую родину. Этот жест неслучаен — отречение от себя и корней. Конечно, считать этого Пичула и его соучастницу (sic!) и автора сценария Марию Хмелик — эмиссарами дьявола не приходится. Они — лишь проводники тогдашней идеологии, попавшие в самое яблочко.
И теперь, когда Мариуполь не сходит с первых страниц новостных порталов, многие задаются вопросом: «А как все эти годы жила Маленькая Вера?» Спилась или стала удачливым «челноком» в 1990-е? Украинизировалась или потерпела от кастрюлеголовых? Вопросы без ответов. Всё, что происходит на Украине — расплата за убийство СССР как общности. Как системы. Как вселенной. Бумеранг может задержаться, но обязательно вдарит. Вера была маленькая, а слёз — море.
Галина Иванкина
Источник: газета «Завтра»
