Об опере «Тоска» на Зальцбургском фестивале 2021
Премьерная энергетика — это всегда фейерверк. Высокая концентрация всего, приятное волнение и достижение высот. То, что происходит потом, — фестивального движения, как правило, не касается: фестиваль он, как жизнь, — только здесь и сейчас. Никакого «потом» на фестивалях нет, премьерная серия показов заканчивается, и спектакль уходит в архив воспоминаний, на распродажу костюмов, на полку видеозаписей. Но случаются и спектакли, Дракульей хваткой впивающиеся в репертуар, и, как правило, это очень плохие спектакли.
К таким неудачным фестивальным проектам я бы отнёс и тоскливую «Тоску» Михаэля Штурмингера, поставленную на Пасхальном фестивале в Зальцбурге 2018 г. Штурмингер — слабый, безыдейный режиссёр, но спектакль он сделал хоть и глупый, но недешёвый, поэтому, как говорится, не выбрасывать же. Да и спонсор показа – австрийская корпорация, занимающаяся оборонными заказами под видом хрустальной бижутерии, *) – оплатила возобновление оперного блокбастера про примадонну, креативного оппозиционера и гэбиста-двурушника только ради того, чтобы Анна Нетребко зарезала негодяя Скарпиа в роскошном кроваво-красном платье, усыпанном 50 тысячами переливающихся кристаллов. Но тут уважаемые спонсоры просчитались: платье осталось практически незамеченным, а вот роль, которую сделала Анна Нетребко, гарантированно войдёт в историю прочтений этой партии не только артистически, но и вокально.
Кроме естественной корректности интонирования, я бы отметил чистоту звукоизвлечения: на сложнейших тягучих пиано не было ни единого несмыкания, ни одного «шороха», ни сучка, ни задоринки. Это была мастерски сделанная работа, возможно, для слишком капризного уха и скучноватая, но для меня, который скептически относится к техническому браку в работе высокооплачиваемых специалистов, тот безупречный звук, который показала в этот раз певица, – повод для отдельной мелкой радости. Главным же открытием стали глубокие, плотные альтовые низы грудного регистра. Это было сильно, уместно, культурно и свежо. Здесь не было напряжённого желания показать, так сказать, размеры мастерства: здесь решались другие, действительно художественные задачи.
Анна Нетребко переносит акцент с внешних актёрских ресурсов, которые у певицы давно заезжены и не удивляют, на вокальные, и мы получаем тот самый редкий чисто оперный результат, когда слушать интереснее, чем смотреть. Впрочем, и смотреть не скучно, так как культовую арию «Vissi d'arte» певица начинает петь лёжа на столе после физически сложной сцены как бы изнасилования (нам показывают хватания, движения, руки на полу, ноги на столе, — всё как в жизни; настоящий праздник для седых эротоманов). Но самое приятное то, что певица виртуозно филирует звук, бережно округляет фразы в сложнейших местах, чётко обрисовывая эмоциональную канву главной роли про саму себя, о самой себе, а, может быть, и для самой себя. Хотя тут, несмотря на прекрасно сложившиеся ансамбли, нужно заметить, что муж и жена в данном случае – явления совершенно разного уровня и порядка, как события на разных этажах небоскрёба.
Юсиф Эйвазов в роли борца с итальянской мафией, не художника, но комиссара почти Катани , как мне показалось, решил показать буквально весь свой вокальный товар лицом: тут была и демонстрация динамической амплитуды, и большое дыхание на затяжных форте, и чрезмерно драматическая фразировка, — всё звучало напоказ и утомляло нарочитостью. Когда я слушал это конкурсно-экзаменационное выступление (причём, экзамен даже не выпускной, а вступительный), мне почему-то вспоминались слова героини Алисы Фрейндлих из «Служебного романа»: «Я очень рада, что в Швейцарии компьютеры…», в том смысле, что: спасибо, мы услышали, что у певца есть голос и поставленное дыхание, но давайте уже ближе к Пуччини и к нотам.
Из Пуччини и его нот лучше всего у Юсифа Эйвазова прозвучала предсмертная ария Каварадосси: было слышно, что на эту работу певец потратил не один трудодень под чутким руководством хорошего и терпеливого педагога, чтобы многострадальные звёзды в „E lucevan le stelle“ таки воссияли на этом звёздном небосклоне. Всё остальное было сносно, но не для главной сцены Зальцбургского фестиваля. Юсиф Эйвазов — певец совсем иного калибра, хотя и актёр прекрасный, и человек замечательный, и вообще семья — это святое, поэтому мы все давно смирились. Смирились, но всё ещё не оглохли.
Людовик Тезье в партии Скарпиа прозвучал блестяще: ровно, плотно, стильно, убедительно. Монолог II акта вынужденно дробится из-за бестолковых мизансцен, когда Скарпиа делится с нами своим жизненным кредо на велотренажёре,***) но на голос и игру это не влияет. Играет артист намного лучше, чем в 2018, звучит изумительно, выглядит исключительно. Замечательная работа, одним словом.
Прекрасно прозвучал в небольшой партии Чезаре Анджелотти американский баритон Майкл Мофидиан: певец обладает не только красивым тембром, но и высокой культурой звукоподачи. Было бы интересно услышать в его исполнении что-то более существенное.
Партия Ризничего, который, как мы помним, является главным спусковым механизмом всего сюжета и невольным виновником смерти трёх главных героев, драматически ярко прозвучала в исполнении Маттео Пейроне.
Хор был хорош, оркестр – идеален, хотя кто-то из моих немецких коллег позволил себе упрекнуть маэстро Марко Армильято в чрезмерной форсировке звука и подавлении певцов, не указав, правда, кого маэстро давил и зачем. Что, впрочем, понятно: пальцем показывать неприлично. Напомню лишь, что маэстро аккуратно приглушил одного замечательного тенора именно в том месте, в котором слышать этого тенора слушателям было совершенно ни к чему. Иными словами, это была выдающаяся работа деликатного музыкального руководителя.
Примечания:
*) Корпорация «Сваровски» (Swarowski) – один из центральных игроков на рынке оптических прицелов и приборов ночного видения – прославилась изобретением способа нанесения бриллиантовой огранки на хрупкий горный хрусталь, выращиваемый сегодня искусственно. «Искусственные брильянты» были неотличимы от настоящих, но стоили на рубеже XIX-XX вв. аж в два раза дешевле. История корпорации, штаб-квартира которой находится в австрийском Ваттенсе в 25 км от тирольского Инсбрука, – тема отдельного увлекательного рассказа.
**) В постановке Штурмингера Марио Каварадосси никаких кисточек с красками в распоряжении не имеет, но протестует, негодует и выступает. Не очень понятно, почему этот Каварадосси укрывает Анджелотти, уложившего в начале спектакля двух полицейских наповал, но это, как говорится, кого же волнуют такие вопросы.
***) В версии 2021 этой постановки недорезанный Тоской барон опережает оперную диву, и оказывается на месте расправы с Каварадосси на полчаса раньше (велотренажёр – великая вещь, я вам доложу) и сидит незаметно на крыше некоего заведения «Il Divo», в ожидании удобного момента, чтобы застрелить свою убийцу-примадонну. Если вы не знаете новейшую историю Италии и СССР, то вам вряд ли что-то скажет имя пожизненного итальянского сенатора, министра иностранных дел, положившего начала разрядки в международных отношениях Запада с СССР, а с 1992 г. ещё и премьер-министра Италии Джулио Андреотти. Но именно о жизни Андреотти итальянским режиссёром Паоло Соррентино был снят фильм «Изумительный» (Il Divo, 2008) и именно Андреотти в постановке Штурмингера становится «прообразом» барона Скарпиа. Распутывая эту параллель, можно выйти на соответствующие ассоциации и для других персонажей, но это уже лишнее.
Фото: SF / Marco Borrelli
