Рассказывает Борис Блох:
Сегодня 125 лет со дня смерти Петра Ильича Чайковского. Помню 100-летие этой даты 6 ноября 1993 года — в этот день я дирижировал его «Орлеанской девой» в Одесском оперном театре, а 6 ноября 2013 — играл его изумительное трио «Памяти великого художника» в Хозшуле, где я много лет преподаю. А не так давно, проводя встречу, посвящённую Чайковскому в Дюссельдорфе, 2 дня после моего возвращения из Петербурга, этого дивного города, от красоты которого у меня всегда захватывает дух и кружится голова, захотел поделиться со слушателями следующими мыслями:
Я был счастлив слышать прекрасную русскую речь и наслаждаться тем, что сам могу говорить по-русски без осмотрительности по сторонам и без извинений. Я был в консерватории на Театральной площади, по двум сторонам которой стоят изумительные памятники нашим великим композиторам, справа М.И. Глинке, с указанием на две его великие оперы, с которых и началась славная история русской оперы, и его известные симфонические произведения, такие как «Князь Холмский», «Арагонская хота», «Ночь в Мадриде», «Камаринская». А слева — памятник Римскому-Корсакову, автору 15 изумительных опер, профессору Петербургской консерватории, воспитавшему среди других Сергея Прокофьева и Игоря Стравинского. Его имя носит Петербургская консерватория. В самой Консерватории есть памятник Бородину, есть и Глазуновский и Рубинштейновский залы, есть и мемориальная доска, увековечивающая имена ее самых блестящих выпускников. Одним из первых стоит имя П.И. Чайковского.
Я подошел к дому на Малой Морской улице, где 25 октября по старому стилю в 1893 скончался Петр Ильич, и где висит мемориальная доска. Я опять поехал на кладбище Александро-Невской лавры, где он похоронен, и стоит замечательной красоты памятник. И я думал, как прекрасно, что здесь в России — естественно так любить и почитать этих композиторов, законно наслаждаться их музыкой и не спорить об их значении в мировой музыке, о чем, увы, мне приходилось и до сих приходится делать столько лет, сколько я уже живу на Западе.
Но вот что примечательно: хоть и известно, что самым популярным фортепианным концертом является 1-й концерт Чайковского, а самым кассовым балетом — «Лебединое озеро», хоть и известно, что в рождественский сезон ни один оперный театр не обходится без его «Щелкунчика», всё это здесь в Германии, например, рассматривается как досадное недоразумение.
Почему же именно Чайковский, а не например Мусоргский является нашим национальным композитором?! Очень хорошо об этом рассказывает молодой современник Прокофьева и Стравинского, общавшийся с ними в 20-х годах в Париже (Я это прочитал в трехтомнике «Чайковский» английского музыкального ученого Давида Брауна).
Посетив оперу Мусоргского «Борис Годунов» в Русских сезонах Дягилева в Париже, этот молодой человек был переполнен впечатлениями и поспешил поделиться с ними со Стравинским: «Игорь Фёдорович! Не правда ли, "Борис Годунов" — самая национальная русская опера, а Мусоргский — самый русский композитор?!» На что Стравинский ответил что-то вроде: «Мне очень приятен ваш энтузиазм, но я не могу с вами согласиться. Самая русская опера — это "Евгений Онегин", а наш национальный композитор — Чайковский».
Зная несколько парадоксальный стиль Стравинского, этот молодой человек отнёсся с недоверием к его высказываниям, и, имея возможность буквально через несколько дней обедать у Прокофьева, задал ему тот же вопрос. «Вы знаете, как часто я бываю не согласен с Игорем, но здесь вынужден с ним согласиться. Я тоже считаю "Онегина" самой русской оперой, а Чайковского — нашим национальным композитором. И вот почему. Патриархальный дух русской деревни, ее помещичий уклад, образ Татьяны, который стал идеалом для многих поколений русских женщин, с ее жертвенностью и гордостью, честью, величием и простотой, дух и блеск Петербурга, и, самое главное: сострадание к страждущим — национальная черта русского характера, — этим полна музыка Чайковского и поэтому она наиболее близка русскому человеку».
Вот что сказали два великих русских композитора ХХ века этому молодому человеку. Слушая две из моих любимейших опер Мусоргского, я часто ловлю себя на мысли, как гениально он передал русский характер в своём ладово-мелодическом изложении вокального материала. Но когда я слушаю Чайковского, то простота и безыскусственность его мелодий трогают душу так, как никакая другая музыка. Её просто любишь, как любишь самого дорогого человека, без вопросов и с самоотречением.
И мы отмечаем день рождения и день ухода из жизни Пётра Ильича не только 7 мая и 6 ноября, но каждый день в году!
