В день закрытия 30-го Московского международного кинофестиваля, буквально за четыре часа до церемонии вручения призов нам удалось задать несколько вопросов президенту ММКФ Никите Михалкову.
— Никита Сергеевич, у вас наверняка есть представление о том, каким должен быть в идеале ММКФ. Что не дает возможности приблизиться сегодня к этой образцовой модели?
— Рынок. Недостаточно мощна сама индустрия, не хватает кинозалов, не в полную мощность для такой большой страны, как наша, работает прокат, непрозрачна сама прокатная сеть с точки зрения реализации билетов. Фестиваль рассматриваю как некую толчковую ногу для развития рынка. Меня растрогал Клод Лелуш, который перед выпуском в прокат своей картины «Железнодорожный роман» в Париже указал в афишах «Картина закрытия 29-го Московского международного кинофестиваля». Приятно, согласитесь, что сам Лелуш считает: показ на ММКФ — повод для зрителя пойти на его фильм. Вот вам первая ласточка. Вторая ласточка — это то, что нынешний фестиваль открылся американским блокбастером «Хэнкок» за две недели до его выхода в США. Я принимаю упреки кинокритиков, которые понимают масштаб картины и то, насколько она ценна как художественное произведение. Не могу не согласиться с ними. Это тоже не мое кино. Но мы не можем игнорировать такую индустрию, как американская. Это только Кустурица может взять и приехать к нам спонтанно и играть всю ночь со своим оркестром в Парке Горького. В случае с американской индустрией речь идет об абсолютно прагматических отношениях. И когда американская индустрия дает картину с огромным бюджетом и такими звездами, как Уилл Смит и Шарлиз Терон, на открытие фестиваля в Москве, предполагая, что показ ее даст импульс тому, чтобы картина с успехом прошла в стране, — это значит, что к российскому рынку отношение, как к достаточно мощному, что в России американское кино (к сожалению, в основном только оно) может зарабатывать деньги. Это значит и то, что 120 — 130 миллионов россиян — потенциальный зритель в кинотеатрах.
«Сибирский цирюльник» выходил у нас тридцатью копиями в тридцати шести кинотеатрах страны. Мы собрали тогда 2 миллиона 400 тысяч долларов, что было абсолютным рекордом в течение четырех-пяти лет. А сегодня фильм Тимура Бекмамбетова «Особо опасен» выходит в количестве девятисот копий в более чем тысяче кинотеатров.
Что принципиально важно и для индустрии, и для кинофестваля? Пока охвачены кинопрокатом только города-миллионники. 80 миллионов зрителей нашей страны не имеют доступа к кинотеатрам. Вот тут-то, на мой взгляд, и требуется протекционистская политика государства. Частному бизнесу невыгодно строить в небольших городах кинозалы, потому что только через пять — семь лет бизнес получит отдачу. Государство должно дать ему под строительство землю, и это будет вкладом в развитие киносети. Продолжая разговор о протекционизме государства, должен заметить, что миллион на фильм — это не решение проблемы. Сегодня на миллион снять фильм невозможно. Надо субсидировать не только съемки фильма, а сам процесс развития киноиндустрии. Я не говорю даже о селе, хотя бы двухсот-, трехсоттысячные города, полумиллионники приобщить к киноиндустрии. Нам надо довести количество кинозалов примерно до 4 — 4,5 тысяч. Как только это произойдет и кино охватит это пространство, автоматически наши и западные производители, продюсеры, дистрибьюторы и звезды будут заинтересованы в Московском кинофестивале кровно.
— Часто ли вам приходилось использовать собственный авторитет и имя для решения фестивальных проблем?
— Что значит пользоваться именем?
— Пользоваться им, когда надежда только на вас, иначе решить вопрос невозможно...
— Ходить с бэйджиком «Никита Михалков»? Я не экономлю свои возможности, как порой делают для того, чтобы сохранить что-то для себя. Когда у меня есть возможность помочь конкретному человеку и я верю, что ему действительно нужна моя помощь, если это искренне, то делаю абсолютно все возможное. И не задумываюсь над тем, что зря я обращаюсь к этому человеку, потому что у меня к нему есть еще одно дело, и потом я не смогу прийти к нему еще раз. Никогда на этом не экономлю. Конечно, часто приходится обращаться в разные инстанции и к разным людям, чтобы ускорить принятие тех или иных решений. К сожалению, мы еще живем в то время и в той стране, где по большому счету очень трудно живется обыкновенному человеку, сталкивающемуся каким бы то ни было образом с государственной, административной машиной, будь то собес, ГИБДД, налоговая инспекция. Первая реакция — это раздражение. Не знаю, почему так происходит. Да, приходится использовать свой личный ресурс, известность и имя, но, поверьте, стараюсь (и тому есть свидетели) делать это для дела, а не для того, чтобы мягче спать и слаще есть.
— Какова ситуация со строительством нового фестивального центра?
— В течение шести лет ведутся разговоры про фестивальный центр, которые периодически возобновляются на каждом фестивале, и мне обещают, что он будет. Но оказывается, что решение этого вопроса не на первых позициях интереса Москвы. Можно не любить Михалкова, не давать возможности построить Московскому фестивалю фестивальный центр, но это уже какая-то дамская точка зрения, что даже неловко за людей. Дело есть дело, и никуда от него не деться. Если слово дано, оно должно быть исполнено. Это мужская позиция. Есть чудная поговорочка: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Скажите: «Нет! Нам это не нужно». Но говорят: «Да». И не раз. Я не кричу об этом на каждом углу, а просто надеюсь, что с течением времени все перемелется. Как только у нас появится реальная возможность, мы сразу построим фестивальный центр. Появится он — и у фестиваля начнется совсем другая жизнь. Это должен быть единый центр, а не разрозненные площадки по городу, и работа в нем должна идти круглый год. Это будет мегацентр мирового кинематографа на территории России. Нужно только понять, что это нужно не мне лично. Владимир Путин, будучи президентом, прекрасно относился к фестивалю и помог ему не погибнуть — звонил при мне тогдашнему премьер-министру Фрадкову и сказал, что если стоимость такого центра составит 30 — 50 миллионов, то половину этой суммы должно быть готово дать Правительство России. Я слышал это своими ушами. Значит, проблемы денег нет. Есть только проблема политической воли, конкретной воли одного человека. Его зовут Юрий Михайлович Лужков, дай бог ему здоровья.
— Фестиваль заканчивается, когда отправитесь на съемочную площадку «Утомленных солнцем-2»?
— 19 июня Московский кинофестиваль открывался, а я утром еще снимал на даче Сталина. Представляете, какая команда работает? Она позволила мне в течение всего времени, пока шел ММКФ, каждый день по одиннадцать часов снимать. Я только по телефону звонил, решал, что нужно делать, быстро приезжал и уезжал, когда было необходимо. Это было бы невозможно, если бы не пришла на фестиваль команда людей, которая тихо-спокойно делает свое дело. В моей группе существует принцип: я расстаюсь с людьми, которые начинают рассказывать, почему не смогли что-то сделать. Когда человек говорит, что не может что-то сделать и не начинает это делать, я его уважаю. Слава богу, что ты сказал это сейчас, а не тогда, когда время ушло и ты рассуждаешь, почему у тебя ничего не получилось.
Светлана Хохрякова
