«Гензель и Гретель» братьев Гримм — одна из самых любимых сказок в немецкоязычном культурном пространстве. Конечно, она породила множество психоаналитических и прочих интерпретаций. Здесь видят, прежде всего, образное изображение этапов взросления, развития человеческой души. Режиссёры, работающие со сказкой, обыгрывают мотивы страха, духовного и физического голода, доверия и предательства, каннибализма и освобождения от страданий.
Гамбургская постановка одноимённой оперы Хумпердинка классическая, с фундаментальными декорациями и, можно сказать, музейная. Оперу поставил немецкий режиссёр Петер Бове (1916-1986) в 1972 году. 17 декабря я посетила 255-е представление со дня премьеры в 1972 году.
Как известно, в либретто Адельгейды Вётте (сестры Хумпердинка) жестокость сказки братьев Гримм смягчена. В частности, отец и мачеха не оставляют детей, которых не могут прокормить, в лесу, а мать отправляет их в расстроенных чувствах за ягодами. Так, правда, утрачивается пласт, связанный с удвоением образа мачехи (лесная ведьма и мачеха есть, в сущности, одно начало). Кроме того, в либретто обедняется образ Гензеля. Если в сказке сначала он спасает себя и Гретель, когда находит дорогу домой по белым камешкам, а потом уже сестра выступает в роли спасительницы, то в опере находчивость Гензеля исчерпывается, по сути, тем, что он протягивает ведьме из клетки вместо пальчика косточку.
В гамбургской постановке Гензель довольно неуклюжий, Гретель трогательно религиозна. Лирическое сопрано Катерины Третьяковой (Гретель) удивительно сочеталось с музыкой Хумпердинка, и она подарила нам несколько действительно сказочных моментов в темном лесу. Доротте Ланг отлично удался образ по-мальчишески напористого Гензеля.
Остальные участники пытались заинтересовать скорее актёрским мастерством, чем пением. Сцена незадачливых родителей Гертруды (Сабине Хогрефе) и Петера (Франц Грундхебер) была откровенно скучна. Рыжая ведьма (Ренате Спинглер) с длинными красными ногтями даже немножко полетала на метле. Сначала на верёвках над сценой протянули дублёршу, а потом высоко под потолком — куклу.
В массивной красочной реалистичности постановки с наибольшей радостью воспринимались сказочные эпизоды. Такие, например, как появление Дрёмы (Рузана Григорян), нарядной, как звёздная Мальвина. Или выход Человека-росинки (Нареа Сон) с чудесным колокольчиком.
Живая скульптура, выстроенная ангелами, охраняющими овеянный романтической аурой сон детей в лесу, вначале нравится. Но потом, когда видишь, как ангелы в тяжелых одеждах с огромными золотыми крыльями одаривают голодных детей брецелями, в душе рождается невольный марксистский протест.
За дирижёрским пультом стоял Адриан Мюллер. Несмотря на то, что в музыке проскальзывало что-то неуловимо лёгкое и весёлое, не хватало акцентированности и энергии. В целом для меня так и осталось тайной, почему опера Хумпердинка так популярна в Германии. Она показалась для детей слишком взрослой, для взрослых слишком детской и в целом редко захватывающей.
Фото: Brinkhoff / Mögenburg
